Свои и Чужие (СИ) - Антонов Сергей Петрович. Страница 74

Хозяика прильнула к мужчине и крепко поцеловала в губы, прижала его голову к груди:

— Сегодня ты здесь и всё будет хорошо, любимый.

— Я так обожаю твой голос, помню, когда его впервые услышал…

— Не трынди, первый раз ты услышал кряхтение на грани бульканья, а не голос, — поглаживая светлые волосы, ухмыльнулась она.

— Я говорю о госпитале. Когда ты впервые очнулась после операции, у тебя был такой сконфуженный вид, пристально посмотрела на меня и тоненько так прошептала: «Да, я думала Орена будет веселее».

Пара звонко засмеялась.

— Я тогда, на перекрестке, уже с жизнью попрощалась, поняла, что всё кончено, так бы оно и стало, если бы не ты, но запашок дружище, мое почтение… отвратительно! Я так и не поняла, что больше мешало дышать, дыра в груди или твой непревзойденный «Байкада»[1]

— Хороший запах, не надо мне тут, медсестричкам очень нравился…

— Да-да-да. — Она взъерошила светлую копну.

— Ревнуешь что ли? — отстранился мужчина и с улыбкой заглянул в лицо хозяйке.

Женщина залилась хохотом, а когда остановилась, в прекрасных серых глазах засияло такое блаженство, она светилась наслажденьем, подобно самой яркой звезде во вселенной. Аура была почти материальной. Ради этой улыбки, он готов был на все: крушить любые стены и штурмовать самые высокие крепости.

— Ладно, пошли, перекусим и на пляж, надеюсь «объект ревности» не страшится холодной водички?

— Точно ревнует, — хитро высунув язык, усмехнулся гость. — Сейчас заберу кое-что из машины и приду, — крепко поцеловав спутницу, направился к воротам.

Стол изобиловал разными вкусностями, хозяйка выставила всё, что имелось в запасах, для такого гостя ничего не жалко. Тут и свежесобранная жимолость, творог, молоко, только что испеченные блины, горячие бутерброды, яичница, свежезаваренный травяной чай и черничное варенье. Кому-то покажется, что не особо то и «изобиловал», но для мужчины всё было, как на королевском пиру.

Наевшись от души, пара закрыла дом и направилась к широкой речке виднеющийся впереди, меж деревьев. День был рабочий, а потому на пляже никого не оказалось, озорной прохладный ветерок игрался в высокой зеленой траве. Растянув подстилку у воды и сбросив с себя одежду, рванулись в бодрящую воду, однако, мужчина, вступив на мелководье, отпрыгнул на берег словно ошпаренный, а женщина сопровождаемая брызгами занырнула в темные воды Орун’Эла.

— Что, неженка, слишком холодно? — выкрикнула она, убирая белые, слипшиеся локоны со лба.

— Я тебя щас притоплю за «неженку».

— Конечно притопишь, это тебе не в ванной зад греть. — засмеялась Илона и легким движением кисти отправила брызг сверкающих капель в сторону спутника, не успев отпрыгнуть, Озан охнул от пронизывающего холода.

— Ну всё, ты доигралась, иди сюда! — с ревом, светловолосый ворвался в воду и женщина не успев отплыть, оказалась схваченной, завязалась нешуточная битва, во все стороны летели брызги, сражение сопровождалось воплями и смехом и как полагается в добрых сказках — победа досталась дружбе, в данном случае любви. Водное противостояние закончилось страстным поцелуем.

На берегу, обернувшись в полотенце, пара принялась греться, поглядывая на спокойную гладь воды, отражающую в себе лазурную глубину с десятками белых всадников стремящихся далеко на запад. Мужчина извлек из рюкзака странный предмет — квадратную доску, испещренную черными и белыми клетками.

— Что это? — загадочно поинтересовалась возлюбленная.

— В командировке, год назад, местные журналюги под пиво вечером научили коротать время с пользой, это их народная игра, называется «64». Тебе понравится, ты баба умная, как-никак сержант, — он улыбнулся и высыпал на подстилку множество разных фигурок белого и черного цвета. Развернув доску, принялся расставлять, — ты будешь играть белыми, повторяй за мной и запоминай.

Когда деревянные изваяния оказались на своих местах, мужчина присвистнул:

— Игра стратегическая, твои фигуры — твоя армия, у каждой своя задача, а значит, и действуют они по-разному, пешки — линейная пехота, ходят прямо, убивают по диагонали на одну клетку, назад не ходят.

— Прямо дизбат какой-то.

— Ферзь — это как мы — один из самых важных персонажей на доске, стоит до поры, до времени в резерве, полномочия имеет почти безграничные, а именно: ходит прямо и по диагонали на всё протяжение доски, но через фигуры не прыгает, такой трюк выполняет только конь, — Озан указал на фигуру выполненную в виде лошадиной головы.

— Король, — это как штаб, ходит на одну клетку вокруг себя, толку на поле боя — ноль, но если раздолбают, пиши пропало. А из этого следует, что главной целью игры является загнать мерзавца в ловушку, заметь, не уничтожить, а загнать и заставить сдаться! Ты должна действовать фигурами так, чтобы у короля не осталось ходов, когда каждый его ход будет заканчиваться шахом — это, типо угроза штабу, ты объявляешь мат, а твой враг капитуляцию. — Далее, объяснив принцип действия остальных фигур, спросил:

— Все понятно? Готова к войнушке?

— Ага!

— Твой ход первый, белые всегда ходят первыми!

Первые три партии закончились победой сильного пола над слабым, в четвертой, сопротивление женщины стало ощущаться более явно, ходы делались обдуманнее, в них стала преобладать перспектива на несколько ходов вперед. Тем не менее — вновь поражение. Пятая партия стала самой долгой и наиболее напряженной.

— Старайся смотреть в будущее и предугадать действия противника. Играя с сильным соперником, каждый его ход будет иметь под собой огромный смысл, ты должна его разгадать и принять контрмеры.

Женщине оставалось сходить ладьей на Е8 и объявить мат оппоненту, но соперник сделал это раньше, конь на f3 поставил окончательную точку в партии. Победа вновь ушла Озану.

— Ах ты, прохвост, ты всё уже предусмотрел, мои поздравления! — склонив голову на бок, просияла женщина.

— Я тебе говорил, чтобы следила за доской, но ты молодец, такой прогресс за пять часов. Когда я показал эту игру Эвелин, её вообще не впечатлило.

Лицо Илоны изменилось, улыбка в момент улетучилась, а желваки на скулах заходили.

— Извини.

— Да, пожалуй, пошли домой, поедим, я баньку истоплю, тут такие березовые веники нарубила, закачаешься, чаю попьём… — стараясь побыстрее сменить тему, поднялась и принялась одеваться.

— Я уже всё решил, после командировки, я с ней развожусь, и мы узакониваем наши отношения, я хочу быть только с тобой, я это уже понял. Ты выйдешь за меня?

— У тебя дети, и у тебя есть семья, так нельзя.

— Дети останутся, я их люблю, а её нет! После нашего возвращения мы стали совершенно разными, чужими, словно из других миров, она меня не понимает, что для меня важно, для неё пустяк. С тобой я чувствую себя живым, ты — это моя половинка, лучшее, что случилось со мной в жизни, подумай над этим, я не жду от тебя ответа прямо сейчас, но, пожалуйста, не разбивай мне сердце…

Женщина протянула руку любимому.

— Мне нужно подумать, вернемся к этому разговору после командировки, а пока, мой дорогой Ози, давай насладимся сегодняшним днем.

Мужчина опустив брови, потер ладонью лоб, хозяйка ожидала с вытянутой рукой.

Он схватился за ладонь. Та помогла ему подняться и вместе побрели к дому.

Остаток дня пролетел быстро. Натопив баню, попарились, под акампонимент гитары, попили в палисаднике чай и обменялись последними своими новостями. Когда редагия скрылась за горизонтом, тускло подсветив небо алыми оттенками, пара легла спать, чтобы встать пораньше и закончить посадку картошки, с которой не удалось закончить сегодня.

Она проснулась из-за монотонного стука капель дождя о стекло и пустоты, пошарив рукой по простыне, не обнаружила спутника рядом, открыла глаза.

Он стоял в конце комнаты, около стеллажа с книгами, спиной к ней и разглядывал стенд с фотографиями. Хозяйка, молча, решила понаблюдать. Он нежно прикасался к снимкам, словно его пальцы могли прочитать в них что-то скрытое и прекрасное, неподвластное взгляду. Далее, подходя к письменному столу, споткнулся о гантели, грязно выругался и осторожно посмотрел на любимую. Та притворилась, что спит, и он ничего не заподозрил.