Двое из логова Дракона (СИ) - Куницына Лариса. Страница 78

Вдоль стен на полу сидели, тревожно переговариваясь, попавшие в облаву горожане. Время от времени кого-то из них стражники поднимали на ноги и подводили к столу. Чиновник задавал им вопросы, и, получив ответы, отправлял обратно. В дальнем углу зала стояли жаровни, и палачи со своими помощниками раскладывали на кованых подставках жутковатого вида орудия.

В зал то и дело входили служители, принося свитки новых пергаментов, и воины, чтоб доложить что-то своим командирам или передать приказ начальника дворцовой охраны Кротуса. Иногда беззвучными тенями проскальзывали в двери шпионы, закутанные до самых глаз в тёмные накидки. Ни на кого не глядя, низко опустив головы, они подходили к одному из столов и склонялись к бледному человеку в серой тоге и чёрном покрывале на лысеющей голове. Почти беззвучным шёпотом они сообщали ему новые сведения и, получив одобрительный кивок, так же бесшумно исчезали. А начальник тайной полиции бросал на кого-нибудь из пленников цепкий взгляд, от которого несчастный вздрагивал и испуганно сжимался, не ожидая от этого пристального внимания ничего хорошего.

Эту деловитую суету прервал вошедший в зал Кротус, который, придирчиво осмотрев помещение и не заметив ничего опасного для своего господина, величественно кивнул своим помощникам. И спустя некоторое время в зал, опираясь на плечо невысокого крепкого юноши, вошёл Мизерис.

Его лицо было слегка припухшим и имело желтоватый оттенок. Глаза слезились, и пальцы безвольно свисающей свободной руки мелко дрожали. Он выглядел очень больным, и настолько слабым, что казалось, жизнь едва держится в его утомлённом теле.

В присутствии царя всё смолкло, и все, кто были здесь, напряжённо замолчали. Чиновники поспешно вскочили со своих стульчиков, стражники пинками заставляли подняться сидевших у стен. Начальник тайной полиции что-то шепнул своим помощникам, и они, подхватив его тяжёлое кресло, вынесли его на свободную площадку перед толпой замерших в тревожном ожидании жрецов.

Слуга подвёл царя к креслу и помог ему сесть. Кротус встал слева, положив руку на рукоятку тяжёлой секиры и с мрачной угрозой глядя на пленников. Начальник тайной полиции приблизился и склонился в поклоне.

— Говори, — хриплым баритоном проговорил царь, посмотрев на него.

— На данный момент нам удалось установить, что бунт подняли жрецы обеих храмов под предводительством Улуса и Битары. Пока нам не удалось установить, что бунт был задуман заранее. Скорее слухи о том, что жрец Танирус отравил вас, за что был схвачен пособниками Света, взбудоражили жрецов, а затем и горожан, которых служители храмов подстрекали к беспорядкам. Кто устроил покушение на вас, мы ещё не знаем, но это дело времени, — и он выразительно взглянул туда, где с железными орудиями в огромных руках стояли палачи.

— Сколько людей пострадало в результате бунта? — спросил царь.

— Около трёхсот убитыми. Горожане забрали своих погибших родственников с собой, и нам потребуется время, чтоб узнать точное число. То же и о раненных. Пока нам известно, что их около пятисот.

Мизерис тяжело вздохнул и устало произнёс:

— Я оценил твоё усердие и твою преданность, Таурус, но давай отложим дознание на иное время. Битва не за горами, и как знать, может, все ваши усилия будут уже ни к чему. Этих, — он указал дрожащим пальцем на переминавшихся у стены горожан, — отведите в подвалы, пусть сидят там и ждут своей участи.

Стражники начали выгонять пленников из зала. Из разношёрстной толпы послышались стоны и мольбы о пощаде, но их никто не слушал.

— Отпусти палачей и писцов, — приказал Мизерис, — пусть идут к своим семьям.

Таурус обернулся и сделал знак мрачным гигантам. Те послушно положили на подставки свои орудия, залили водой жаровни и тоже удалились. За ними, торопливо свернув свои пергаменты и сложив в кожаные футляры палочки для письма и чернильницы, ушли писцы. Царь тем временем внимательно смотрел на стоявших перед ним мужчин и женщин в помятых жреческих одеяниях. Когда кроме заговорщиков в зале остались только охранявшие их стражники и чиновники тайной полиции, Мизерис, вцепившись дрожащими руками в подлокотники кресла, с трудом поднялся. Отстранив подошедшего к нему, чтоб помочь, юношу, он, с трудом переставляя ноги, подошёл к понурившимся жрецам и двинулся вдоль ряда, вглядываясь в их лица.

— Что вы возомнили о себе? — спросил он, даже не пытаясь исказить свой низкий густой голос и спрятаться за маской безумия. — Или мните себя бессмертными? Или настолько вознеслись над иными гражданами Тэллоса, что теперь почитаете себя вершителями судеб, которым позволено распоряжаться жизнями наших подданных? Или мало вам того, что не пройдёт и нескольких дней, как Небесный Дракон обрушит на нас свой гнев и затопит Тэллос слезами и кровью? Мало вам боли и страданий? Мало страхов и отчаяния?

Он остановился напротив Улуса и, взяв дрожащими пальцами за подбородок, поднял его лицо и взглянул ему в глаза.

— Что творишь ты, жалкий глупый мальчишка? — спросил он, и юноша задрожал под его мрачным взглядом. — Ты называл себя поэтом и слагал вирши? Теперь ты решил, что строки, написанные чужой кровью, обессмертят тебя? Три сотни тех, кого вы привели на площадь, уже мертвы, сколько раненных и пострадавших в давке умрёт этой ночью, и все они, Улус, на твоей совести. А ты, — он перевел взгляд на бледную, как полотно Битару, — ты затем шла в Храм, чтоб вести детей Света на бойню? Это путь Света и любви, о котором вы поёте в своих гимнах? Ты в полной мере делишь его ответственность за эти смерти, и ответишь за них…

Девушка всхлипнула и неловко упала на колени, наклонив голову к полу:

— Накажи меня, господин, — плача проговорила она.

— Надо бы… — вздохнул он и прошёл дальше, где рядом стояли крепче других связанные Танирус и Апрэма. — Всех вас надо бы, не тратя стрел и не пачкая клинки, сбросить в недра Агориса и пусть Небесный Дракон сам разбирается с вашими душами, — он дошёл до Главного Жреца Тьмы и указал ему на Улуса: — Он никого тебе не напоминает, Танирус? А мне он напоминает тебя в юности. Ты был таким же горячим и наивным. Только ты сам выбрал этот путь, а его ты тащишь за собой. И ты отвечаешь за его преступления, как и за преступления всех твоих прислужников.

Он с трудом перевёл дыхание и повёл рукой, ища опору. Его слуга тут же подскочил к нему и с готовностью подставил плечо.

— Битва, — прошептал царь, чувствуя, что силы его на исходе. — Битва не спишет ваши грехи, но отодвинет возмездие.

Он развернулся, и юноша почти на себе дотащил его до кресла и бережно опустил на сидение. Царь тяжело дышал, глядя в закопчённый потолок, а потом перевёл взгляд на смутные огни факелов.

— Жрецов — в Башню Дракона. Пусть сидят там. Улуса и Битару заприте вместе. Если перегрызут друг другу глотки, значит, такова воля Богов. Главные Жрецы пусть идут в свои Храмы.

— Господин! — воскликнула Апрэма, явно воспрянув духом от такого решения. — Вы сами сказали, что грядёт Битва! Мы должны свершать свои ритуалы днём и ночью, чтоб обеспечить победу Света.

— Или Тьмы, — мрачно добавил Танирус.

— Вот и совершайте, — кивнул Мизерис, — с теми, кто у вас остался. И радуйтесь, что я не призвал вас к ответу за ваши распри, в которые вы втянули горожан. Я не стану менять своё решение. Убирайтесь.

Стражники, повинуясь молчаливому приказу Тауруса, сняли с них путы. Танирус и Апрэма обмениваясь полными раздражения взглядами, удалились из зала, даже не взглянув на своих служителей.

— Я хочу вернуться к себе, — чуть слышно произнёс царь.

Тут же слуга и Кротус склонились к нему и помогли подняться.

— Что делать с командиром Пиросом и его воинами, примкнувшими к заговорщикам? — спросил Таурус.

— За измену они заслуживают смерти, — громыхнул Кротус.

— Не будем спешить, — возразил Мизерис слабым голосом. — Возможно, скоро мы все умрём. Зачем торопить события?

Его вывели из зала и повели по тёмной галерее к широкой лестнице, ведущей наверх. Внезапно за одним из ответвлений коридора что-то блеснуло и, повернув голову, он увидел заплаканную Анору. Она была в парадном платье своей матери и венце царицы. С мольбой взглянув на царя, она протянула к нему руки.