Дом, в котором горит свет (СИ) - Милош Тина. Страница 14

Когда неожиданно все оставила — никому ничего не сказав, без предупреждения, то, конечно же, первый вопрос, который я услышала в свой адрес, был: «Почему?» Спрашивали все — родные, друзья, знакомые, кто хоть немного общался со мной. Я отвечала всем — честно, продуманно, кратко: «Так надо». Никто не понимал, а некоторые едва ли не открыто крутили у виска. Все, кроме Никиты. Тот пришел ко мне один-единственный раз, и то только для того, чтобы убедиться, что я жива и здорова, а не бросилась под поезд.

— Тебе и вправду нужно в монастыре побыть. Может, хотя бы тут ты сможешь успокоить свою ревность? — говорил он мне и смотрел так обреченно, будто бы моя ревность — это совсем уж гиблое дело.

Но я очень долго (по своим личным меркам) шла к этому шагу. Есть фраза: «Верующих в Бога ждут испытания, неверующих — наказания». И в итоге независимо от того, верите ли вы в Бога или же вы прирожденный атеист — вас ждут страдания. По своему случаю могу сказать, что атеистом быть намного легче. Атеист не зря рифмуется со словом «пофигист». А у пофигистов жизнь всегда проще и без заморочек. Да и вообще, в современном мире не принято выражать свои чувства к вере. К тому же я настолько необразованная религиозно, что библейские тексты для меня сливаются в один сплошной набор слов.

В Бога я не верила. Вообще никак. Он мне был не нужен. Мне вообще никто и ничего не было нужно, кроме Никиты.

В монастыре я прожила ровно тридцать шесть дней. В трех словах — дико, медленно, молча. Я не припомню в то время какой-то чрезвычайной активности. Все было спокойно, постепенно, мирно. Время тянулось как резина. В одном ритме. Изо дня в день.

И, если честно, сколько бы я не напрягала память — вспоминаю только большую деревянную икону Богородицы с Младенцем. Я стояла на коленях и плакала о своей горе. Плакала? Нет, я рыдала! Моими слезами можно было полы в храме мыть. Я не писала записок «о здравии» и «о упокоении», не ставила свечи. Я просила только об одном: «Хочу мужа».

— О чем ты молишься? — спросил меня батюшка во время исповеди.

— О муже, — я больно сжала пальцы, так, что ногти до крови впились в ладонь — как же плохо, до потери дыхания.

Я думала, я очень долго думала. О том, что не хочу жить в несчастливом браке, когда муж не просто не любит, а безразличен ко мне. О том, что хочу жить счастливо.

По возвращении домой я увидела, как Никита играет с Полиной в чаепитие. Забавно пьет воду из пластмассовых чашечек и смеется вместе с дочерью. Оба сыты, здоровы, в чистой одежде. В отцовских качествах Ника я никогда не сомневалась и была уверена, что с дочерью за время моего отсутствия все в порядке.

Мое желание развестись Никита поддержал. Денег дал на первое время, потом обещал ежемесячно алименты платить. С Полей общаться договорились хоть каждый день.

А достоинство и гордость, о которых я раньше переживала, не пострадали. Никто из наших общих друзей не смотрел на меня унизительным взглядом, наоборот, все только радовались, что я смогла, наконец, избавиться от груза прошлых измен.

5.1

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Наверное, каждому человеку нужно о ком-то заботиться, чтобы чувствовать себя значимым и нужным. Мое сравнение кому-то покажется циничным и кощунственным, но именно поэтому люди заводят себе домашних питомцев. И этим питомцам важно, чтобы эта забота не прекращалась, потому что без человека они не выживут.

Я отдавала Тошке всю свою любовь и нежность. Но сама при этом чувствовала себя одинокой до какой-то неизведанной холодности в груди. И поэтому, когда Леша вернулся из своей поездки, я ответила ему согласием. Начала новые отношения с человеком, который очень незаметно вошел в нашу с сыном жизнь. Сначала он приходил в гости, оставался на ночь, а потом волшебным образом я обнаружила в ванной еще одну зубную щетку. И как бы я не сопротивлялась, как бы не ставила наперед все свои «против» — Леша старательно не замечал или делал вид, что не замечает мои контрдействия. Да и сопротивлялась я по большей части для вида, в глубине души радуясь, когда с утра кофе на двоих варила. Я перестала быть одна.

Леша отвоевывал меня каждый день. Приучал меня к себе, давая привыкнуть. И я привыкала, сама тянулась к нему, и была рада, что засыпаю не на холодной подушке, а на мужском плече.

— И как я раньше без тебя жил? — спросил Невзоров, разглядывая меня сонными глазами. Тошка еще не проснулся, поэтому эти утренние минуты принадлежат только нам двоим.

«А как я без тебя жила…?» — вдруг самой подумалось, но тут же появилась более здравая мысль, не заполненная романтизмом отношений и новыми ощущениями. Как-то все-таки жила. Более актуальный вопрос сейчас — во что это все выльется? Еще один неудачный брак я не переживу.

За это время я привыкла к нему, и его вид в моей постели по утрам уже не вызывал чувства непонимания и страха. Наоборот, я стала относиться к этой картинке как к само собой разумеющемуся. Его присутствие в моей жизни стало таким же естественным, как и радуга после весенней грозы. Моя личная радуга, мой свет, и если его вдруг не станет — не станет и меня, потому что я переступила через себя, свои страхи и принципы, и всецело доверилась Леше. Рядом с ним я чувствовала себя в относительной безопасности и уверенно смотрела в завтрашний день. Молодой писатель-неформал привнес в мою жизнь новые краски, в мою голову — новые мысли, да и сама я начала жить ожиданием вечера, когда мы втроем будем сидеть за одним столом. После ужина мы с Тошкой раньше играли в настольные игры или смотрели мультики. Леша смог разнообразить наш досуг всякими ролёвками, и теперь по дому бегают индейцы, охотники или супергерои. Сын, казалось, был рад видеть Лешу у нас дома даже больше, чем я. А дети, они все чувствуют, и ложь, и искренность. Невзоров искренне хотел быть с нами.

— Кир, — по-своему оценил мое молчание Леша. — Я никогда тебя не оставлю. Обещаю.

И обнял меня крепко, к себе прижал, будто боялся, что я передумаю и откажусь от него.

— Я верю, — теперь без тени сомнения отозвалась я.

И, даже не видя его лица, почувствовала, как он улыбается.

Леша хороший, очень хороший. Он замечательный. Он единственный, от чьих прикосновений меня не воротит. Это не значит, что я жалела, что встретила когда-то Никиту и вышла за него замуж. И уж точно не жалела о том, что родила от него ребенка. Тошка всегда будет самым важным и любимым человеком в моей жизни.

Но я начала жалеть о том, что не уехала тогда сразу, осталась, дала шанс себе, Никите, нашему прошлому. Столько времени зря потеряла… А может, и нет. Может, если бы я тогда окончательно не разочаровалась в Нике, то не приняла бы сейчас в свою жизнь Лешу, потому что не была уверена до конца в том, что все закончилось. Теперь я этому только рада.

Если заглянуть вперед и не думать о плохом, то у нас с ним только счастливое будущее. У меня — карьера журналистки, о которой я мечтала в универе, у него — будущее великого писателя. Я верю в выбранного мной мужчину и знаю, на что он способен. А способен Леша на многое. У него сильный и мощный потенциал, который уже дал свои результаты. Криминальный детектив о людоеде, который он писал с утра до вечера после командировки в Оренбург, издательство выпустило умопомрачительным тиражом. Я ни единой строчки в этой книге не читала, как и во всех остальных, вышедших из-под пера Невзорова.

— Ты слишком милая и добрая, чтобы читать подобную литературу, — запретил мне Леша. И сходу меняя тему, предложил переехать к нему. — Моя квартира гораздо просторней, чем твоя. Вам с Антошкой будет там комфортно.

Пока я выговаривала слабые отговорки о том, что хочу сохранить равноправие в отношениях, Леша перевел эти самые отношения на новый уровень.

— Выходи за меня замуж.

Как обухом по голове припечатал. И выбора не оставил, потому что тут же пробегающего мимо Тошку на руки подхватил и задал ему этот же вопрос: