Дом, в котором горит свет (СИ) - Милош Тина. Страница 2

И, видит Бог, как же это тяжело! Каждый раз сердце готово разорваться, едва захлопывается дверь за мужчиной. За любимым мужчиной. Его предательство и последующая за ним женитьба на другой женщине ничуть не ослабили моих чувств к этому человеку. Скорее, наоборот. Неосознанное понимание конкуренции в лице его второй жены постоянно заставляло меня ярко краситься и красиво одеваться. Даже на работу я ходила в более простых вещах по сравнению с теми, в которых дефилировала перед бывшим мужем. Но все мои потуги были тщетны. Никита слишком правильный, благородный, честный, верный и Бог весть какой еще. Родительский пример, мать вашу! Семейное воспитание, от которого плеваться хотелось во все стороны. Я слишком хорошо знала Ника и видела, каким взглядом он смотрит на мои короткие шорты или же домашний сарафан, который едва ягодицы прикрывал. Горящим, пылающим от желания взглядом. Он наверняка помнит, как хорошо нам было вместе в постели. Настолько хорошо, что оба кричали в голос всю ночь и засыпали только под утро, уставшие, но довольные. Такое невозможно забыть, потому что каждый поцелуй, каждое прикосновение выжглись под кожей и отпечатались в памяти навсегда.

А Ник все равно держался. Кремень, NцензураN!

1.2

Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Уложив Тошку спать, не забыв и о его лохматом товарище, Никита засобирался домой.

— Можешь ненадолго задержаться? Я должна тебе кое-что сказать…

В ответ удивленный взгляд. Ну, была не была…

Хотя я заранее догадывалась о реакции мужчины на мои слова, которые я собиралась озвучить, и понимала, какую сцену может закатить Ник вплоть до угроз забрать у меня нашего сына, все же рискнула:

— Ник, мне предложили хорошую работу в Москве, и мы с Тошкой уезжаем в столицу.

Предложение о работе поступило мне еще несколько месяцев назад. Первый месяц я думала, сомневалась и, наконец, приняла положительное решение. Второй месяц я пыталась подобрать правильные слова, чтобы Никита хотя бы не придушил меня в первые минуты разговора. И все это время я уговаривала саму себя, что так будет лучше. Правильней. Для всех.

А вот Никита, похоже, так не считает. Долго же он собирается с мыслями, явный знак приближения взрыва. И взрыв последовал. Все-таки я хорошо знаю этого мужчину.

— В какую столицу ты хочешь увезти моего сына? Я запрещаю!

Хотел для пущего эффекта ладонью по столешнице хлопнуть, но вовремя вспомнил, что громкий звук может Тошку разбудить. Вместо этого посмотрел на меня так, что в одно мгновение захотелось под кровать забиться. Вся моя решительность тут же начала меня покидать. Да-а, тяжелый предстоит разговор…

Глубоко выдохнула и на одном дыхании выпалила все подготовленные заранее аргументы:

— Во-первых, ты мне не муж, чтобы запрещать. Во-вторых, по закону ты можешь запретить выезд Антона только за границу. А в Москву мы с ним без твоего разрешения можем переехать. А в-третьих…

— А в-третьих, ты можешь ехать хоть в Тимбукту, — продолжил за меня Ник: — но сын в таком случае останется со мной.

— Как это — с тобой? — от услышанного я аж заикаться начала, хотя и готовилась именно к такому развитию событий. Слово в слово.

— Кира, — Ник явно пытался сдерживать себя в руках, вон какие желваки по щекам ходят. — Я не позволю тебе увезти сына в другой город. Ясно тебе?

— Не ясно! — не выдержала и сама хлопнула кулаком по столу. — Мне работу предложили, понимаешь? Хорошую работу с хорошей зарплатой, Никита! Я сейчас даже согласия твоего могу не спрашивать, а просто собрать наши вещи и уехать. Но я хочу быть с тобой честной, поэтому тебе все рассказала.

— Или поставила перед фактом? — Ник выругался матом. — Кир, если ты едешь туда ради зарплаты, давай я вам буду больше денег давать!? Вы с Тошкой не будете ни в чем нуждаться…

Ну вот. Никита решил, что дело в деньгах. Видимо, он и вправду искренне считает, что я в Москву за хорошей жизнью еду. Увы, скорее, это похоже на побег. Мой побег от бывшего мужа и нервозно-ревностных, доводящих до бессонницы чувств к нему. Неужели Ник этого так и не понял? Хотя куда уж ему… Он три года уже как спит с новой женой и явно не думает о том, каково при этом мне.

— Мы ни в чем не нуждаемся, — хотела прибавить «благодаря тебе», но передумала. Я тоже работаю, между прочим, даже из декрета вышла, не взяв дополнительный отпуск по уходу за ребенком. Выбрала хороший частный детский сад для Тошки и вернулась к своим обязанностям в должности редактора в районной газетенке, лишь бы не сидеть на шее у Легостьева. Да и жена его истерики закатывала, когда считала, что Ник нам слишком много денег дает. Даже звонила несколько раз с требованием перестать тянуть в свой карман чужие деньги. Ник об этом, конечно же, не знает. После развода я перестала жаловаться ему на все свои проблемы, привыкая решать их самой.

— Тогда почему… почему ты хочешь уехать? Чем тебя не устраивает жизнь здесь? — и посмотрел на меня своими зелеными глазами. Яркого, такого изумрудного цвета, как будто листва молодая. Раньше я всегда шутила, что замуж вышла только для того, чтобы глаза эти каждый день видеть.

Мне было морально тяжело рассказывать, что именно Ник является ключевой точкой моего решения. А я хотела жить. Научиться жить без него, его постоянного присутствия в моем доме и без мыслей о его теперешней семье. Хотела привыкнуть к тому, что мы чужие люди.

И совершенно не хотела, чтобы моя жизнь превратилась в первоначальный вариант сказок братьев Гримм.

— Уходи, пожалуйста. Тебя жена дома ждет.

— Кир… — близко, опасно близко. От неожиданности отступила на несколько шагов, но Ник схватил меня одной рукой за плечи и прижал к себе. Как же приятно он пахнет. Родной, знакомый до чертиков запах, который я не спутаю ни с каким другим. — Я не хочу, чтобы вы уезжали.

— А зачем мы тебе здесь?

Наступила тишина, которая громким набатом тяжелых колоколов зазвучала где-то внутри. О чем он думает? Почему молчит? Ответить нечего или…?

Именно «или». Именно это треклятое «или», от которого на просторной кухне вдруг стало тесно. Мир уменьшился до размеров мужчины, который ни с того ни с сего заключил меня в объятия.

Любой другой мужик тут же распустил бы руки и дал волю низменному желанию. Любой другой, но не Легостьев. Потому что он верный. А верным можно быть только любимой женщине. Да, он ее любит. А со мной общается из необходимости, только потому что у нас общий ребенок. И тащить тяжело, и выкинуть нельзя. Чемодан без ручки, не более.

— Ты права, — неожиданно выдал Никита, отпуская меня. Без его рук вмиг стало холодно и неуютно. — Если тебя там действительно ждет хорошая жизнь, то почему бы не поехать?

— То есть… ты разрешаешь?

— Ты же сама сказала, что можешь не спрашивать моего дозволения, — Ник развернулся к выходу. — Но спасибо, что сообщила, — бросил через плечо, не оборачиваясь.

Когда за ним захлопнулась дверь, я тяжело опустилась на стул. Я так желала его согласия, и вот теперь, когда оно получено, нет чувства удовлетворения. Наоборот, внутри вдруг стало пусто. Обидно, потому что была уверена, что нынешний разговор закончится громкими криками о родительских правах и размахиваниями рук во все стороны. Я даже с непонятной надеждой ждала этого, чтобы лишний раз получить доказательства, что Нику не безразлична моя жизнь. А все оказалось гораздо проще. Вот оно, очередное разочарование. Пора бы уже привыкнуть.

Заглянула в комнату сына и обычным ночным ритуалом поправила ему одеяло. Щенок, занявший место на соседней подушке, приподнял мордочку и следил за тем, как я прикрываю штору, чтобы уличные фонари не освещали кровать и не мешали спать моему мальчику. И уже потянулась к тяжелой гардине, как увидела под нашими окнами машину Ника. Почему он до сих пор не уехал? Может, авто сломалось? Вдруг ему помощь нужна?

1.3

На ходу накинула на себя пуховик и прямо в тапочках выскочила на улицу. Снег под ногами тут же заскрипел — с вечера ударил сильный мороз, и я вдохнула холодный свежий воздух.