Грешники (СИ) - Субботина Айя. Страница 10

От Призрака — около десятка сообщений.

Я злюсь на него и даже не хочу их читать.

С трудом подавляю желание вообще удалить номер его телефона и всю нашу переписку, потому что меня точит обида: он должен был сказать, что нашел себе кого-то, и это было бы, по крайней мере, честно. У меня был бы выбор — перевести наше общение в полностью дружеский формат или просто все закончить.

Но я «замораживаю» вопрос до завтрашнего дня.

— Я в командировке был, — нарушает затянувшееся молчание Гарик. — Должен был приехать только в понедельник. Она очень переживала, что на праздник не вместе — как раз год встречались, вроде как… ну, первый Валентин и все такое…

Почему мне в голову лезет мысль о том, что его предательница может быть той самой «реальной девушкой» моего Призрака?

Это было бы слишком даже для судьбоносных совпадений.

— Пришел — а у нее мужские ботинки на пороге, вот такого размера. — Мой гость показывает руками расстояние чуть ли не в полметра. — Ну в общем… Все понятно.

— Может, папа? Или брат? — пытаюсь его подбодрить.

— Или сосед, — мрачно шутит Гарик и достает из кармана бархатную красную коробочку с золотым вензелем известного ювелирного дома. — Хотел делать предложение. Вот олень, да?

Я чувствую себя очень странно — как будто подглядываю в замочную скважину чужой личной жизни. Правда, у меня на это есть целое письменное разрешение и даже почти приглашение.

Что мне сказать? Или ничего не говорить?

Мысли снова перетекают в переписку с Призраком: может, зря я так с ним? У него уже две недели что ни выходные — то работа. Странно, конечно, но мой трудоголик любит напоминать, что я и сама грешу подобным, правда, за пределами офиса. И на сообщения или даже звонки я бы точно нашла время.

— Можно? — Беру коробочку, чтобы отвлечься.

Гарик кивает с таким видом, словно для этого-то ее и показал.

Внутри — старая добрая классика: белое золото и бриллиант-солитер в простой круговой оправе. Это не бедно, но и не супер-роскошь. Хотя, конечно, вряд ли в моем окружении в принципе могут появиться люди, которые могут похвастаться покупкой бриллиантов весом более карата.

Но это кольцо — мечта любой здравомыслящей женщины, определенно.

Я провожу ногтем по огранке и быстро захлопываю коробочку.

— Зато на будущее у тебя уже будет кольцо, — пытаюсь хоть как-то приободрить своего гостя.

Гарик делает пару глотков кофе и в ответ на мою попытку подтолкнуть коробочку к его краю стола задерживает мою руку.

Его пальцы на моем запястье прохладные и уверенные.

Они длинные, четкие и какие-то… структурные, хоть я совсем не уверена, что это слово можно использовать в таком контексте. Это руки потомственного аристократа, пальцы пианиста. Ими бы держать поводья породистого арабского жеребца и клюшку для игры в поло.

Этим рукам очень не идет простоватое «Гарик».

Ну вот вообще никак.

Я потихоньку освобождаю запястье и взглядом даю понять, что такие замашки в свой адрес, мягко говоря, не одобряю.

— Прости, — Гарик извиняется с самым искренним видом, поднимается и суетливо пятится к двери.

Такое чувство, будто в нем вот-вот проснется неуправляемый Халк, и надо успеть сбежать до того, как эта метаморфоза стала достоянием общественности.

В коридоре быстро сует ноги в ботинки, бросает через плечо еще парочку «извини» и «пока», и просто исчезает.

То есть тупо прыгает в лифт, оставляя после себя только замешательство и немой вопрос: «Что это вообще было?»

Вопрос, который так и останется без ответа.

Уже на кухне, когда убираю со стола посуду и натыкаюсь взглядом на коробочку с вензелем, до меня доходит, что, кажется, мой неожиданный «случайный попутчик» использовал бегство как предлог, чтобы избавиться от кольца.

Я долго сижу за столом, разглядывая эту коробочку и размышляя о том, как несправедлива жизнь: одним она посылает хороших славных мужчин со щедрой душой и руками а-ля «князь Монако», а другим — женщину, как это принято говорить в культурном обществе, «низкой социальной ответственности». Вряд ли этот симпатичный мужчина в будущем будет таким же романтичным с другими женщинами.

Телефон вторгается в мои неожиданно почти философские мысли без спроса.

Я знаю, что это Призрак — на него особенная мелодия. В моем телефоне в принципе есть только один рингтон на всех — первый из стандартного набора, но для Призрака я расстаралась на «изюминку».

Сначала даже не хочу отвечать, но, подумав, все-таки включаю громкую связь.

Пришло время перестать прятать голову в песок, вылезти из страусиной кожи и хотя бы красиво культурно попрощаться.

— Ты специально не читаешь мои сообщения? — Он говорит первым, резко и отрывисто, внахлест, как будто это я, а не он, почти двое суток его игнорила. — Типа, принципиальная?

За секунду от моего миролюбивого настроения не остается камня на камне.

— Что? — говорю очень тихо, прекрасно зная, что если дам слабину — будет очень «больно» всем, кто это услышит. — Двое суток ты делал вид, что меня вообще нет, а когда соизволил оторваться от своей реальной женщины и написать, решил, что я должна чахнуть над телефоном и отвечать быстрее, чем ты закончишь набирать текст?

— Реальная женщина? Ты серьезно?!

— Абсолютно! — Хватаю чашку со стола, со стуком отправляю ее в раковину.

— У меня работа! Я же говорил! Ты чем меня слушаешь?!

— Не ори на меня, — предупреждаю в ответ. — Не смей повышать на меня голос, потому что ты мне — никто, у тебя нет никакого морального права повышать на меня голос даже в своей голове.

Он ругается.

Очень выразительно и громко, и я жмурюсь, перемалывая грубость почти что собственными нервами.

Просто поразительно, что люди, ни разу не видя друг друга глаза в глаза, могут по-настоящему ругаться как «парочка». Я думала, так бывает только в книгах и фильмах, но нет — теперь эта больная романтика перекочевала и в мою жизнь.

— Я работал, Ваниль! Все выходные!

Звучит искренне.

Но.

— Я тебе не верю, Призрак. Не понимаю, почему ты просто не хочешь признаться, что нашел реальную женщину и готов строить с ней отношения. — Горло сводит. Неожиданно сильно, как будто на мне ошейник с шипами внутрь, и чья-то невидимая неумолимая рука затягивает его все сильнее и сильнее. — Мы ничего не должны друг другу. Меня нет. Я же… существо бессловесное, просто призрак в твоем телефоне.

— Ты сейчас говоришь такую ерунду, что даже слушать не хочется, — язвит он.

Это больно.

Это реально больно, потому что если бы в его жизни действительно никого не было — он бы убедил меня в этом, но какими-то другими словами.

— Прости, что порчу тебе день своей «ерундой», — не могу не огрызнуться в ответ. — Больше не буду.

— Да иди ты знаешь куда!..

Мы оба замолкаем. Я чувствую, как одновременно задерживаем дыхание.

— Всего тебе хорошего, — мое сухое прощание.

Кто из нас в итоге первый нажимает на кнопку «завершить звонок» уже не имеет значения.

Глава 10

Мне кажется, если бы врачи вместо успокоительных и антидепрессантов прописывали в рецептах «работа — по три часа три раза в день» — все бы от этого только выиграли.

По крайней мере, я точно не знаю средства лучше, чтобы заглушить противные нотки тоски, которые гоняются за мной повсюду, словно голодные собаки. Противно от себя самой — как вообще могло случиться, что незнакомый, в сущности, человек, вдруг стал причиной пореветь в подушку?

Так что, если раньше я просто пропадала на работе, то теперь я там живу в прямом смысле слова: сначала на неделю уезжаю в Москву на семинар для повышения квалификации, а потом, после возвращения, приступаю к внедрению второго этапа моей «реформы» по улучшению микроклимата в коллективе и борьбе с текучкой.

За это время между мной и Призраком — тишина.

Но — и я понятия не имею как это объяснить — мы как будто ведем необъявленную холодную войну, берем друг друга измором: кто первый сдастся, кто первый возьмет на себя смелость нарушить молчание?