Сделка с профессором (СИ) - Краншевская Полина. Страница 127

Высокое, золотисто-огненное солнце сияло в безоблачном небе и, искрясь в снежном покрове деревьев, газонов и клумб, слепило глаза. Морозный воздух бодрил не хуже самого крепкого кофе, и изо рта Эдмана вырывался пар. Стонавший всю ночь ветер стих, и стук подошв туфель по мощеным камнем дорожкам разносился вокруг.

Эдман бежал и не мог поверить в то, что способен двигаться без единого признака ненавистного увечья. Ему донельзя захотелось увидеть изуродованную ранением ногу, и он ринулся обратно в свою комнату.

На лестнице ему попался медин Симпел, Эдман схватил дворецкого за плечи и, как следует тряхнув, выдохнул:

– И правда, нет! Нет! Понимаете?!

Слезы радости выступили у пожилого медина на глазах, и он кивнул, не в силах произнести ни слова. Эдман захохотал и побежал дальше.

Ворвавшись в спальню, он запер дверь и принялся срывать с себя одежду, а когда остался нагим, уставился на правое бедро. Кривой, широкий шрам, рассекавший мышцы от колена до паховой области никуда не делся, но он стал мягче и, казалось, не проникал так глубоко, как раньше.

У Эдмана пересохло в горле, ноги ослабли, и он опустился на кровать.

– Как? – бормотал он. – Как такое возможно?

«Меня же столько лечили, – крутились в голове сумбурные мысли. – Столько лекарей признало мой случай безнадежным. Столькие отказались иметь со мной дело. Как же это могло произойти? Что так благотворно повлияло?»

И тут его пронзила страшная догадка.

«Сонар! Все дело в ее мане. Как только она осуществила прямую передачу энергии, в моем теле произошли невероятные изменения. Даже доктор Хрюст отметил, что потоки магической энергии во мне циркулируют сейчас не в пример лучше, чем раньше. Это все благодаря Беатрис».

 Он почувствовал невыносимую усталость и откинулся на постель.

«Я не могу ее потерять, – подумал Эдман. – Что если без ее маны, хромота вернется? Что если мне нужно постоянно подпитываться, чтобы нормально ходить?»

Представив, что сиреневая спальня, находившаяся за стеной его покоев, опустела, а Беатрис навсегда растворилась в безликой толпе других женщин, Эдман похолодел, и его колотящееся о ребра сердце болезненно сжалось.

«Доктор Хрюст прав, я должен срочно заключить с ней контракт».

Глава 2

После размолвки Беатрис заперлась в своей комнате и отказалась спускаться к обеду и ужину. Мединна Вафия носила для нее еду наверх, но упрямая девчонка лишь делала вид, что ест, и большая часть блюд так и оставалась нетронутой.

Эдман не находил себе места целый день и уже не рад был, что столь резко отреагировал на слова дайны. Конечно, он ни в коей мере не считал ее правой, но и раздувать скандал из разошедшихся мнений не стремился. Поняв, что Сонар не пойдет первой на примирение, он решил завтра же забрать у ювелира медальон и вернуть ей. Насколько он заметил, Беатрис очень трепетно относилась к украшению и, вполне возможно, получив вещь назад, могла сменить гнев на милость.

Лекарь запретил Эдману любые перемещения, даже в пределах Глимсбера, и утром ему пришлось нанять экипаж, чтобы добраться до дома ювелира в предместье столицы. Прекрасно осознавая, что отсутствие хромоты может послужить поводом для ненужных вопросов и подозрений, Эдман взял с собой любимую трость с золотым набалдашником в форме головы льва и сел в карету.

На этот раз лакей встретил его с чрезвычайной любезностью и тут же проводил в кабинет хозяина. Сидевший за столом Медин Джувел расплылся в широкой улыбке, обнажив кривые желтые зубы, и с доброжелательным видом сказал:

–Максис Джентес! Очень рад встрече. Наконец-то вы смогли выбраться ко мне. Располагайтесь.

– Приветствую, медин Джувел, – отозвался Эдман, устраиваясь в кресле и обводя настороженным взглядом комнату с антикварной резной мебелью. Столь радушный прием в доме старого пройдохи тотчас насторожил его и заставил напрячься, подозревая притаившегося недруга за каждым шкафом. – Простите, что так задержался с визитом. Но я никак не мог прибыть к вам раньше.

Ювелир усмехнулся, и его увеличенные толстыми стеклами очков глаза лукаво блеснули.

– Понимаю. Дела. Но вы не подумайте, я вовсе не укоряю вас. Просто вещица вышла на славу, вот мне старику и не терпелось показать ее вам.

Он полез в ящик письменного стола, извлек оттуда квадратную коробочку, обтянутую синим бархатом, и поставил перед заказчиком.

– Взгляните. Без ложной скромности могу сказать, девушка на портрете получилась как живая.

Эдман открыл футляр и обомлел. Юная очаровательная темноглазая прелестница с грустью смотрела ему прямо в душу, и не узнать ее теперь было невозможно. Дайну первого императора Нодарского государства Амиру Лонгин боготворил весь высший свет. До ее появления во дворце старый правитель Джозеф Вайзал Завоеватель тяжело болел и своим дурным настроением и крутым нравом изводил всех. К тому времени он уже лет десять как передал престол своему сыну, но, несмотря на преклонный возраст и неизлечимую болезнь головного мозга, считал себя вправе указывать всем и каждому, что делать.

Затеявший Объединяющую войну и вырвавший победу у Карилана старый монарх был невероятно гневлив и скор на расправу. Придворные никогда не знали, что взбредет в голову выжившему из ума старику при взгляде на того или иного аристократа во время светского приема. Джозеф Вайзал вполне мог мило общаться с одним из максисов, вспоминая его былые заслуги перед империей, а на следующий день отдать приказ, схватить негодяя, заточить в подземелье и подвергнуть пыткам, якобы как предателя родины. Никто не чувствовал себя в безопасности, даже члены императорской фамилии.

Хоть Джозеф Завоеватель в бытность своего правления и принял закон, учреждающий особый порядок использования энергии лоунок максисами и ввел заключение контрактов, себя же он никоим образом не ограничивал в потреблении маны. Дайны возле него с завидной периодичностью сменяли одна другую. И дело было вовсе не в том, что они чем-то не устраивали больного монарха, проблема крылась в бесконтрольном поглощении энергии стариком. Он не отпускал от себя девушку до тех пор, пока не выпивал ее резервуар полностью, и требовал передачи маны чуть ли не каждый день. В таком режиме ни одна лоунка долго не выдерживала, и как только родные Джозефа замечали, что девушка уже не в силах питать первого императора, переправляли бедняжку в тайное место, а на ее должность брали новую.

Амира Лонгин продержалась дольше других. Эдман знал ее лично, поскольку в те годы учился вместе с кронпринцем Зигридом в магической академии и частенько бывал не просто во дворце, а в той его части, где проживала семья императора Мортимера, сына Джозефа Завоевателя. Дайна поражала своим кротким нравом, скромностью и добротой. В ее присутствии даже взбалмошные бесшабашные адепты вели себя благообразно и старались произвести хорошее впечатление.

Старый правитель с ее появлением внезапно переменился, успокоился, перестал бушевать по поводу и без. Он больше не посещал светские мероприятия и вел затворнический образ жизни, ни во что не вмешиваясь. Многие шептались, что ее мана обладает особыми свойствами, но, конечно же, никто не смел заявить подобное во всеуслышание.

Однако и эта дайна в определенный момент бесследно исчезла из дворца, а ей на смену пришла новая. Вот только Джозеф Завоеватель не принял ее, наотрез отказавшись принимать ману. Сын и внук умоляли его одуматься, предлагая на выбор целую толпу лоунок на любой вкус, но старый правитель был непреклонен. Амиру Лонгин никто не смог заменить, и вскоре первый император скончался, а о дайне благополучно забыли.

Все эти воспоминания в мановение ока промелькнули в голове Эдмана, и он не на шутку разозлился на свою недальновидность. Он и вообразить не мог, что матерью Сонар окажется такая известная в определенных кругах женщина, и даже не подумал о том, чтобы обезопасить Беатрис, взяв с ювелира клятву о неразглашении любой информации, связанной с медальоном. Но теперь нужно было действовать безотлагательно.