Долг оплачен (СИ) - Анина Татьяна. Страница 32

Я сразу расположилась на кресле и с довольной улыбкой всё рассмотрела.

— От бумаги не отказывайся, — показала мне толстый ежедневник Лолита. — Блокнот носи с собой. Но бумагу уничтожай. Это Шредер — измельчитель бумаги.

Я познакомилась с чернобоким Шредером, он мне приветливо пожужжал, пожевал бумажку и выплюнул тонкие крошки. Прожорливый.

«Домик» оказался маленькой комнаткой, где стояла кофемашина, которую пришлось изучать, заодно попробовать обалденно вкусный кофе. Также в комнате были холодильник небольшой, микроволновка и плита с двумя конфорками. В шкаф я повесила сменную одежду. Сменила кроссовки на туфли. Обменялась с Лолитой телефонами и отправилась работать.

Села деловая, а что делать — не знаю. Тут же пришло сообщение от Лолиты со списком дел.

Я погрузилась в таблицы, вспоминая курсы секретарей. Для проверки отправляла Лолите на электронный адрес. Она хвалила, прибавляя мне смелости.

А потом загудела диспетчерская связь. Я смело тыкнула кнопку:

— Да, Александр Константинович, — сказала я и, не выдержав, хихикнула.

— Сделай мне кофе, Эмилия Романовна, — и отключился.

Я всё бросила, побежала кофе готовить боссу. Меня не покидала смешливость. Надо же, как всё повернулось в моей жизни.

Работать официанткой приходилось, поэтому блокноты и подносы мне очень знакомы. Я сложила печеньки в вазочку и чашку кофе на серебристый поднос. Вышла из «домика».

А в приёмную вошла женщина. В молочном пальто до колен, кожаных коричневых сапогах. Кареглазая блондинка пышных форм, что льнула к сатиру в клубе «Винера». Она хотела прямиком пройти в кабинет, но, заметив меня, встала как вкопанная, приоткрыв накрашенный рот. Лицо исказилось в брезгливости и даже ненависти.

— Ты что здесь делаешь? — взвизгнула она.

— Я секретарь Санчеса Константиновича, — с гордо поднятой головой сообщила я.

Лолита говорила, что секретарь солидного начальника должна быть как непробиваемая стюардесса. Даже если самолёт падает, нужно улыбаться и говорить: «Пристегните ремни, самолёт снижается».

Женщина задыхалась от возмущения. Манерно фыркнула и пошагала к кабинету Никитина.

***

Кабинет сатира был просторным с огромным окном слева, справа имел другую дверь в жилую комнату. На полу такая же плитка, как и по всему этажу, чёрные стеллажи, уставленные файлами. Диван тоже чёрный, кожаный, и такой же мрачный стол, возле которого стояли стулья.

Босс в костюме и рубахе, застёгнутой на все пуговицы, восседал в кожаном кресле с высокой спинкой, щёлкал по клавиатуре компьютера и подсматривал в какие-то документы.

Я обогнула мегеру, которая нервно стаскивала перчатки, и прошла ближе к Санчесу. Стала раскладывать на столе чашку и вазочку.

— Искандер!!! Что она здесь делает?!

— Работает, — Александр оторвался от документов и кинул на женщину очень недовольный, даже лютый взгляд. — А вот ты, что тут делаешь, Винера?

Я так и знала. Хозяйка или дочь хозяина клуба.

— Я? — она возмущённо упёрлась на столешницу руками. — Это ведь флейтистка из клуба.

Я хотела уйти, но сатир неожиданно схватил меня за запястье и никуда не отпустил. У Винеры глаза кровью налились.

— Ей хоть шестнадцать-то есть?! — кричала она. — Из-за неё ты не остался в клубе. Ещё и сюда притащил.

Какая честь, сатир в клубе не остался, когда я уехала с Котом. Сейчас расплачусь от счастья. Не вышло из меня стюардессы, прости, Лолита.

Я вырвала руку из пальцев сатира, да так, что чашка с кофе улетела по столу. Минуя документы, она опрокинулась в сторону Санчеса, и горячий кофе от стола полился ему на штаны. Сатир зарычал, в кресле повернулся от столешницы.

— Ах, Искандер Константинович! — я уложила на щёки ладони. — Простите! Я всё исправлю.

Я быстро встала на колени между его ног и стала руками очищать его брюки, скидывала кофе, который впитался в шерстяную ткань чёрных брюк. Брюки вообще надо было менять после моей выходки. Я коснулась ремня, собралась его расстегнуть... На полном серьёзе.

На самом деле я хотела прикольнуться и подразнить Винеру. Вроде как у нас с сатиром обоюдная забота. А получилось что-то страшно неприличное. Санчес вцепился руками в подлокотники кресла и замер. Я тоже замерла, быстро убрав руки от поднимающихся вверх брюк и подняла на босса глаза.

— Это… Это что такое? — возмутилась Винера.

Я быстро вскочила на ноги и поправила подол сарафана.

Дура. И шутки у меня дурацкие.

Покраснела до кончиков волос, потому что сатир на меня смотрел в упор потемневшими глазами, и зелёного цвета в радужке стало больше. Яркий цвет, насыщенный, как хвоя сосны весной. Мне даже показалось, что я чувствую хвойный запах в его парфюме.

— Это моя секретарша, — тихо ответил сатир и повернулся обратно к столу.

— Шлюху себе завёл? — страдала Винера.

— Что? — опасно прошипела я.

Меня в этот момент не интересовал ни её статус, ни её размеры. Я — дикая кошка, я сейчас ей устрою бои без правил...

Я неудачно пошутила...

Вот теперь доказывай всем... Дура!

— Шлюха, Винера, это девушка, которая отдаётся своему женатому водителю в мужском туалете ночного клуба, — спокойно сказал Санчес. — Не хотел говорить, но раз ты спросила, знай.

Я замерла, а у женщины отвисла челюсть и округлились глаза. Даже под тональным кремом было видно, как она пошла красными пятнами.

— Выйди из моего кабинета, — строго приказал ей Александр Константинович.

Она стала тяжело дышать. Схватила свои перчатки и вылетела пулей из кабинета.

Воцарилась тишина. Я боялась посмотреть на сатира. Неудобно как-то получилось. А его тяжёлый взгляд меня изучал, сверлил… Облизывал.

На поднос я поставила чашку, огляделась, чем можно вытереть стол. В следующий раз прихвачу салфетки.

Санчес сам вытер стол. Салфетки у него имелись.

— Принеси мне кофе, Эмили, — попросил он.

— Да, я быстро, — еле слышно ответила я и поспешила на выход.

Сердце колотилось в груди. Вот это работка! Мексиканский сериал. И он не закончился, потому что в приёмной я столкнулась с генеральным директором всея транспортно-логистическая компания. Отцом своего босса.

***

Константин Васильевич Никитин собственной персоной. Я его помнила как доброго и любимого дедушку, на котором всё время вис маленький Марк. Седовласый высокий мужчина, очень взрослый и статный. И глаза у него серо-зелёного цвета. Вот только не было в нём ничего мексиканского, среднестатистический житель России.

— Здравствуйте, — я подняла на него глаза и почувствовала, как начинаю дрожать, поэтому поднос взяла двумя руками.

— Здравствуй, — без тени улыбки поздоровался Никитин старший и, хмуря брови, изучал меня. — Скажи-ка, детка, а почему Винера вылетела из приёмной, со мной не поздоровавшись?

— Александр Константинович сказал, что шлюха — это та, которая отдаётся женатому водителю в мужском туалете ночного клуба. Ей такие слова не понравились, — я во все глаза смотрела на него, а он вроде собирался что-то сказать, но передумал. Заметно расстроился. И я натянула контрольную улыбку. — Вам сделать кофе?

— Зелёный чай, — тряхнул седой шевелюрой Константин Васильевич и без приглашения направился к сыну в кабинет.

Я сразу к Лолите. Из кармана сарафана вытащила телефон и поинтересовалась, как Константину Васильевичу чай заваривать. Оказалось, что как угодно, он всё равно пить не будет. Но я постаралась.

И вышло, что я только чаи, кофе таскаю, а работать некогда.

В кабинете стояла напряжённая атмосфера. Мужчины не говорили, пока я раскладывала чашки.

— Что-то ещё? — тихо спросила я и вспомнила, что не официантка, а секретарь, а рука уже тянулась меню забрать, которого не было.

— Сходи в юротдел к Иннокентию, принеси мне красную папку, — скомандовал Константин Васильевич.