Рыжий кот (СИ) - Анина Татьяна. Страница 21

— Убил? — ошарашенно посмотрела на меня Дрю.

— Да, — кивнул я. Не заметил, как стал рассказывать о себе от первого лица. — Но мне ничего за это не было. Плохо помню этот момент. Потом я учился, гулял, как остервенелый. Но ничего не нравилось. И тогда, я как порядочный айтишник придумал себе развлечение. Квест, где собирал придурков вроде себя. Придумывал задания, чаще всего воровство. Создал пирамиду, ступени. Веселился, как мог. Потом забил на квест, отдав его дружкам и ушёл с головой в силовую подготовку и стритрейсинг. Если тебя интересует секс, то он у меня был с моей нянькой в тринадцать лет. Потом был долгий перерыв, потому что мне не понравилось и уже в семнадцать начал отрываться безбожно. Когда учился в университете, вернулся в свой квест, а он изменился. В него пришли какие-то люди с деньгами, давая на заданиях право подзаработать. Это щекотало нервы. В свой собственный квест, я записался, как Кот и стал проходить уровни. И вот однажды на очень интересном задании, я столкнулся с объектом под ником Ниайс. Она оказалась девкой с тёмными волосами и красивыми синими глазами. Я на неё запал, хотел взять силой, но она дикая кошка не отдалась. Это заводило. Из меня выливалось столько грязи, я её всеми путями получить желал. И старикан узнал об этом. А так как он не любил всё, что нравилось мне, он девчонку хотел уничтожить. К сожалению, ему крупно не повезло. За девочку вступился влиятельный мужик, и это мужик в последствии стал её мужем. Я по боку, от этого крышу рвало. Отца пытался отравить. Мне казалось что если бы не он, то девушка моей стала. Я за Эмилию Солнышкову по кличке Неайс боролся до конца. И когда она уже замужем была, выкрал. Под кайфом увёз её на своей гоночной машине и попал в аварию. Сам год не мог встать на ноги, она через полгода в себя пришла. Старикашка умер сам от сердечного приступа, предварительно сдав меня на лечение в психушку. Родственники и конкуренты поделили его добро. А я остался пустой, одинокий с депрессией, потом впал в апатию. Вылез. И вернулся в мир совершенно другим человеком. Даже крестился, — я показал ей свой крест. — Убил человека, тоже случайно... Попытался убить отца... Чуть не убил девчонку... Я шел по канату над пропастью. Но пришло время, когда мне жизненно необходимо добраться до другого края, чтобы почувствовать твердь под ногами. Образы... Я не хочу, чтобы умирала моя мать, чтобы кто-то обижал её. Ты, Дрю, похожа на неё почти один в один.

Я лежал, прижатый к тёплой мягкой груди, и красивые женские пальчики гладили мои волосы. Так хорошо в её руках, на её коленях. Она нагнулась и поцеловала меня в губы. Хотелось мурлыкать от ласки и подарить ей что-нибудь незабываемое. Не спешил пока. Текли слёзы и невероятное чувство любви и понимания накрывали с головой.

***

Машина неслась по трассе, в объезд не решился в этот раз. Оплачу штрафы. На весь салон играла музыка. Мы с Дрю не разговаривали, и она руководила музыкой.

Никакого одиночества, и тишину всегда можно нарушить. Это то, что нам больным нужно. После искренности, только за руки держались, так почти ничего не говорили. Пусть так, мне нравилось. Я о ней мнение своё не изменил, и она обо мне тоже. Я, правда сглупил, нагнал туч с рассказом о несчастных девках, которых было слишком много и о наркоте, но вроде всё в прошлом. На этом акцент сделал, что изменился. Частично. Короче говоря внутреннее напряжение пропадает только в присутствии Дрю. Она права, нам нельзя расставаться, я зверею, она начинает самостоятельную жизнь. Моментом! Мы встретились в хорошем возрасте, но прожили странные жизни, никому не пожелаю.

— Можно спросить? Только не обижайся, — посмотрела на меня Дрю. В полутьме отражались огни фонарей с трассы в её бесподобных синих глазах. Глубина, разум, тепло. Мне нельзя смотреть ей в глаза, я тону и пропадаю. Становлюсь зверьком у её ног.

— Думаю, — хмыкнул я. — что же ты такое должна сказать или сделать, чтобы я обиделся.

Это правда. Зная как она жила, как столько лет сопротивлялась гнёту, я пожалуй не могу даже представить её косяк, который не прощу. Если изменит? Сама никогда, это мне нужно недосмотреть, поставить её в такую ситуацию... Я так не поступлю. И не упущу.

— Как в психушке?

— Грубо, Дрю. Скорее клиника. Платная, — улыбнулся я и взял её руку в свою.

Тонкие пальчики в моей большой ладони. Трепетные, хрупкие. Беззащитное существо, которое нужно охранять и прятать от этого жестокого мира. Так что пусть бы она не работала, а училась. Ей понравится, я буду настаивать. А учиться можно до конца дней.

— Так как? — открыв рот, ждала ответа.

— Спокойно, люди хорошие и болезни у них душевные. Врач мировой человек, профессионал.

— А с чем там лежат? — осторожничала Дрю.

— Самый интересный кадр с раздвоением личности. Лёша Васин, внутри которого жил зек по кличке Леший.

— Ах! Реально?! Он буйный?

— Нет, — рассмеялся я её забавной реакции. — Он живёт спокойно, просто иногда срывается. Вот перестанет года три срываться и женится, у него даже девушка на примете есть, бывшая одноклассница. Ещё девушка там лежала с апатией, как у меня. Люба зовут. Она бедняга подверглась преследованию маньяка.

— Ничего себе! Как в кино! Ты же тоже с апатией лежал?

— Я тоже, так Люба меня вывела. У её мужа Мирона я машину проверяю и квартиру снимаю, — я открыто рассмеялся. — Дрю! Все люди немного не в себе. Одни это всю жизнь не лечат, другие пытаются что-то изменить.

Я оторвался от неё и свернул с трассы в посёлок. Дурацкое предчувствие, что сейчас приедем, а Дрю от меня убежит. Я боюсь, что она меня бросит.

Дрю не напрягалась. Улыбнулась мило и, когда я припарковался, пошла за мной, рассматривая во все глаза подъезд, как будто впервые здесь. Возможно в таком состоянии, когда всё решено действительно впервые.

И опять вошла, туфли сняла и на полочку поставила. Не стал ей мешать.

— Поздно вернёмся, может ночевать останемся? — спросил я, прошёл сразу на кухню. Там в холодильнике нужно было навести порядок.

— Можно, — неожиданный ответ. — Если мне завтра не на работу.

— Ты посмотри автошколу. И может, чем-то хотела заняться? Ну, кроме того, что на машине научиться ездить?

— О, я многое хотела, — долетел ответ.

Легко с ней. Не знал почему. Моя, наверное.

— Дрю! Пельмени будешь? — в морозилке нашлась пачка.

— Так мы же только недавно кушали!

— Привыкай, — рассмеялся я. — Мужчины едят много.

— Я не буду. Влад! Кукла хозяину принадлежит?

Дрю пришла на кухню во все глаза рассматривая шарнирную куклу.

— Это произведение искусства было мне подарено Любой, той самой, которая меня из апатии вывела, — тихо ответил я, ставя чайник.

— Тяжёлый такой, — она держала куклу, как ребёнка перед собой. Рассматривала её с удовольствием. — На тебя похож. Надо же, какая анатомия!

— Ну, да, — усмехнулся. — парик пришёл к Любе рыжий, хотя Мирон чёрный заказывал. В общем мне была кукла подарена... Ты знаешь, Люба сказала, что любовь лечит. Она права.

— А это кто? — Дрю поставила на обеденный стол маленькую рысь. Из валяной шерсти с синими глазами.

— А это, — протянул я и тяжело вздохнул. — Эту игрушку я купил Эмилии, той которую не получил. Она не взяла. Храню. Так, на память. Нужно помнить, что я загонялся когда-то.

— Слушай, — Дрю красиво посадила игрушечного парня на стол. — Давай ему подругу купим?

— Выбирай, — рассмеялся. Только пусть на тебя будет похожа, с сиськами третьего размера.

— Влад! — возмутилась Андреа Сергеевна и гордо покинула кухню, прихватив игрушки.

А мне ещё лучше стало. Наверное оттого, что у неё румянец на щеках выступил или что она такая... Такая вся строгая, правильная, как раз для пропащего придурка вроде меня.

— Дрюшечка! А не желаете зелёного чая с ромашкой?

— Желаю, котечка! — прилетело из комнаты.

И улыба моя до ушей.

— У меня сушки к чаю!

— А пельмени не к чаю?

— Нет, они к просроченной сметане. Не рискнёшь?