Кровавый росчерк пророчества (СИ) - Кицунэ Миято. Страница 27

— Прости, Гермиона, я не согласна, — хмыкнула Лаванда. — Если бы это было так, то мы бы не собирались на первых курсах, чтобы вместе делать трансфигурацию, когда Гарри всё объяснял просто и понятно, как происходит преобразование. Потом втянулись и поняли принцип, но я считаю, что поняла трансфигурацию благодаря урокам Гарри и учебнику, а не профессору МакГонагалл. И, между прочим, традиция с общими уроками и объяснениями принципов всё ещё сохранилась. Мы часто вместе уроки учим с девчонками и пытаемся разобраться, пока Гарри не объяснит по-человечески, как это надо сделать. Или Невилл, которому Гарри объяснит. И вообще, уже забыла, как сама неделю назад в гостиной рассказывала первокурсникам про преобразования материалов? У них даже превращение спичек в иголки у половины нормально не выходило. А уже октябрь. Ты всё на уроках понимаешь, потому что у тебя к трансфигурации талант, а не потому, что МакГонагалл всё понятно объясняет.

— Я не знала… — удивилась Гермиона. — Я думала… А почему вы у меня не спрашивали?..

— Потому что… — Лаванда замялась и слегка покраснела, покосившись на Невилла, — пользоваться всё время помощью — плохо. Так что мы сами стараемся. Мы только если совсем-совсем разобраться не можем, у Гарри спрашиваем. Он же занят постоянно. А вообще, Фэй общалась с шестикурсником, который тоже староста, Кормаком МакЛагеном. Он ходит на продвинутый курс трансфигурации, и знаешь что? Они пока учатся, как и мы, по «Среднему уровню» и ещё ни разу не открывали учебник по «Продвинутому», который должны были купить. И темы у них всего на несколько параграфов вперёд отличаются. Вот так-то!

— Хочешь сказать, что мы идём по программе быстрей? — уточнил у Лаванды Драко.

— Нет, мы идём по программе нормально, как и положено по учебнику. Это почти все остальные курсы Гриффиндора отстают, потому что без одной темы не получится с другой. Рейвенкло и Хаффлпафф, которые в другой группе занимаются на нашем курсе, они на этом же уровне программы. И мы с девчонками количество уроков по расписанию и календарю посмотрели и сравнили с количеством параграфов. А вот другие курсы МакГонагалл замедляет по темам, ожидая, пока все одинаково поймут. Точнее, пока до гриффиндорцев всё дойдёт. Вот МакГонагалл вместо того, чтобы какие-то отдельные факультативы сделать, чтобы тему лучше объяснить или повторить, просто всех остальных ничему не учит, и они повторяют пройденное, пока Гриффиндор нагоняет. Фэй сказала, что ей этому Кормаку пришлось чуть ли не законы Гэмпа объяснять! А МакГонагалл ему по письменным СОВ выставила «Выше ожидаемого».

— Ничего себе, ты не говорила, — удивился Невилл.

— Поэтому МакГонагалл с тебя пылинки и сдувает, Гермиона, потому что считает, что ты невероятно талантлива в трансфигурации. Вот только правда в том, что талантлива для магглорождённой и по сравнению со всеми остальными гриффиндорцами, которые звёзд с неба не хватают. Хотя у нас вообще получается класс очень сильный, особенно среди других курсов Гриффиндора. Но это не потому, что они какие-то слишком глупые, а потому что у них нет такого хорошего Гарри, тебя, Невилла, Блейза и Драко, которые бы всех тянули и заставляли учиться. Конечно, мы советуем младшекурсникам не запускать учёбу, но когда не проверяют, декану наплевать на тебя и на твою успеваемость, очень сложно самому организоваться.

— Я и не знал о таких проблемах на факультете, — пробормотал я.

— Лаванда права, — вздохнула Луна, — наш курс ещё пытается, как вы, а вот второкурсники, среди которых ещё брат Колина Криви, они уже совсем шалтай-болтай. Разве что с зельями у всех более-менее, потому что насчёт профессора Снейпа все предупреждены заранее, его боятся и сразу подходят, если что-то не поняли.

— Вот тебе и поблажки и подачки, Грейнджер. Хорошо это? — спросил Драко. — Получается, что МакГонагалл завышает нашим оценки, тормозит программу, чтобы и лентяи поняли, не важно, что к концу пятого курса кто-то будет знать меньше, чем положено. Пару вопросов из экзаменационных листов можно и убрать. Разжигает межфакультетскую вражду, чтобы дискредитировать будущего директора и вернуть Дамблдора. Подставляет нашу команду по квиддичу. Не удивляюсь, что именно её отправляют на встречи с магглорождёнными студентами. Такая беспринципная тётка, которая считает, что права, поступая так, как поступает, может и парочку заклятий в родителей шибануть, чтобы отпустили ребёнка в неведомый Хогвартс, которого нет на карте, вперёд и с песней.

— Драко, не выдумывай! — нахмурилась Гермиона.

— Действительно, Малфой, зачем так грубо? — хихикнул я. — Ставлю на то, что она заимствует духи профессора Флитвика. Чтобы вызывать симпатию и доверие.

— Духи? У профессора Флитвика?.. — вытаращилась на меня Гермиона.

— О… — скорчил шкодное лицо Драко. — Грейнджер, ты не знала?..

— Знала о чём?

— Профессор Флитвик пользуется особыми духами, чтобы дети его не пугались и спокойно слушали урок, не отвлекаясь на его расу, — сказала Луна. — Ты правда не знала? Я думала, что к пятому курсу об этом всем известно… Это не запрещено и Попечительский совет в курсе, правда, Драко?

— Ага. На первом курсе в кабинете чар для меня всегда пахло грушевым штруделем, который мне делала только мама, — хмыкнул Драко.

— А для меня — раменом, — улыбнулся я. — На втором курсе и старше к нему уже все привыкают, так что духами он не пользуется и после первачков класс проветривает.

Гермиона ничего не сказала, но выглядела растерянной.

После того разговора и моего «наезда» на МакГонагалл было ощущение, что Хогвартс превратился в гигантский растревоженный улей. Ситуацию обсуждали, да и обрывки нашего разговора иногда проскальзывали в гостиной. В пятницу перед отбоем мы прояснили ситуацию со слизеринцами, да и Монтегю сказал нам, что их декан строго-настрого запретил вестись на провокации. Капитан сборной Слизерина пообещал, что своих будет сдерживать. Дело только за тем, чтобы на рожон не полезли гриффиндорцы. Но с этим проблем не было, по крайней мере в выходные. Да и Алиса бдительно следила и моментально любые выяснения отношений на утренних тренировках сводила на нет. Впрочем, при ней особо никто не задирался.

Джинни, кстати, всё-таки сходила в Больничное крыло и извинилась перед Брайаном Ургхартом. В субботу на берегу Чёрного озера мы всё же поговорили с Уизли. Тяжёлый это был разговор, и для меня несколько неожиданный.

Она начала с объяснения того, что была на нервах из-за родителей и того, что они снова во что-то влипли, волновалась за директора, из-за «Ордена Феникса» и из-за меня.

— Ты… Гарри, ты сказал мне когда-то, что мне придётся измениться, чтобы не быть противной тебе, и я очень стараюсь, Гарри… Я думала, что «Орден Феникса» сблизит нас и ты увидишь, что я изменилась, — всхлипывая, выдала мне Джинни. — Мне хотелось, чтобы ты обратил на меня внимание. Чтобы я не была для тебя пустым местом. Я хотела… — она опустила голову. — Погеройствовать. Чтобы ты оценил. В последнее время у нас на трансфигурации всё сложно. Постоянные споры. Брайан отпустил шутку про Дамблдора. Потом про моего отца. Он часто меня цепляет в последнее время. В тетрадь мою заглянул и увидел кое-что… А потом подбросил записку. Вот, — Джинни разжала ладонь, в которой была смятая бумажка.

Ничего криминального там не было, просто сердечко пробитое стрелой, в котором было рядом две заглавные буквы «ДП», а внизу надпись «А ГП в курсе?». Сначала и не понял, что бы это означало, кроме того, что «ГП» — вроде бы мои инициалы, кажется, никого больше с такими инициалами не было.

— Я вспылила, — продолжила Джинни. — И прокляла Ургхарта, чтобы не лез в мои дела. А МакГонагалл подумала, что это из-за Дамблдора, я… не стала ей возражать. И только потом, когда ты разозлился, я поняла, как глупо поступила. Наверное, ты ещё тогда был прав, я такая мерзкая… Я тебя недостойна. Самой от себя противно. Мне так жаль, что случилось с Чжоу, но в глубине души я была этому рада, потому что я так ей завидовала. Хотела быть на её месте. Мама мне, после того, что ей сказал Дамблдор, посоветовала «почаще бывать у тебя на глазах», и мне было так стыдно, так плохо, но я всё равно это делала. Я подвела тебя. Я такая глупая. Размечталась… Думала, если ты заметишь, что я изменилась ради тебя… А я, получается, совсем не изменилась.