Адрес: Центавр - Уоллес Фредерик. Страница 11

Анти остановилась.

— Вы только посмотрите на нее. Если бы я не знала, что она такая же ущербная, как и все мы, — невзирая на тот факт, что Нона единственная среди нас такой и родилась, — я бы с легкостью ее возненавидела. Выглядит невыносимо нормальной.

Отчасти Анти говорила правду, но лишь отчасти. Хирургические техники, способные разъять тело на части и заново соединить их с точностью, ранее достижимой лишь в области механики, сделали красоту обычным явлением. Не осталось дряблых мышц, обесцвеченной кожи или морщин. Даже пожилые выглядели привлекательно и моложаво до самой смерти — и после нее. Больше не встречались уродливые конечности, деформированные тела, жидкие волосы. Каждый стал красив или прекрасен. Без исключений.

Инвалиды, конечно, к прекрасному человечеству не относились. В другие времена они нашли бы себе работу в цирке — если, конечно, раньше не попали бы в демонстрационные сосуды с формальдегидом.

И Нона не относилась, причем вдвойне. Она и нормальной не являлась, и через хирургическое вмешательство не прошла, как остальные инвалиды. При близком рассмотрении становилось ясно, что она в некотором смысле отклоняется от средних показателей не меньше, чем Анти.

— Куда она смотрит? — спросила Анти, пока остальные проскальзывали мимо нее в отсек. — С этим маленьким циферблатом что-нибудь не так?

— У этого прибора любопытная история, — ответил Доччи. — Он не бесполезен, просто им не пользуются. На самом деле это — индикатор гравитационной тяги, на которую долгое время возлагали большие надежды. Его не удалили потому, что в экстремальных ситуациях он может понадобиться.

— Но весь этот лишний вес…

— Никакого веса, Анти. Гравитационная тяга обеспечивается тем же генератором, что и сила тяжести для пассажиров. Очень интересно, что Нона сразу его заметила. Уверен, раньше она никогда не посещала отсеки управления, и все же сразу заинтересовалась прибором. Возможно, она даже догадывается, зачем он нужен.

Анти прервала его интеллектуальный экскурс.

— Ну, чего ты ждешь? Знаешь ведь, что она нас не слышит. Иди, встань перед ней.

— Как я туда доберусь? — Джордан больше не держал его, и Доччи уже приподнялся над полом на несколько дюймов. Совершенно беспомощный, он плыл по отсеку, как космический планктон.

— У хорошего инженера хватило бы ума надеть магнетики. Нона их надела. — Анти схватила его за жилет. Непонятно, как сама она двигалась. Вроде бы такая громада плоти должна испытывать трудности с перемещениями. Тем не менее, она направилась к центру отсека, увлекая за собой Доччи.

Не успели они подойти, как Нона обернулась.

— Мой бедный мальчик, — вздохнула Анти. — Если пытаешься скрыть эмоции, то у тебя плохо получается. Ладно, хватит сиять, как радуга, скажи что-нибудь.

На этот раз Анти ошиблась. Может быть, его и обуревали бы любовные чувства, если бы эта девушка не проявляла в его специальности блестящих способностей, о которых Доччи мог только мечтать. Обучиться и проработать столько лет, как он, и оказаться посрамленным девчонкой, которая никогда не училась и не работала, но усваивает сложнейшие знания с такой легкостью, словно с ними родилась. Да, Нона привлекала его, но в ней чего-то не хватало.

— Привет, — робко произнес Доччи.

Нона улыбнулась ему, но направилась к Анти.

— Нет, только не слишком близко, детка. Не трогай балахон, если не хочешь, чтобы с твоего прелестного личика слезла кожа.

Девушка остановилась; она находилась близко, но с таким же успехом могла стоять за много миль от них. Никто еще не услышал от нее ни слова.

Анти безнадежно покачала головой.

— Хоть бы по губам читать научилась, или, по крайней мере, распознавать отдельные слова. Ну, как с ней разговаривать?

— Думаю, она понимает выражение лица и движения, — предположил Доччи. — И достаточно хорошо разбирается в эмоциях. Когда доходит до слов, у нее не получается. Не думаю, что она знает про такие вещи, как слова.

— Тогда как же она думает? — спросила Анти и сама же ответила: — Возможно, она этим не занимается.

— Давай не будем такими догматиками, какими показали себя психологи. Сама знаешь, она мыслит. Неизвестно только, какими категориями. Во всяком случае, не словесными и не математическими — на это ее протестировали. — Доччи нахмурился. — Я не знаю, какие категории Нона использует в мышлении. Но хотел бы знать.

— Сбереги часть своей озабоченности для текущей ситуации, — посоветовала Анти. — Объект твоих воздыханий, кажется, в этом не нуждается. По крайней мере, ей не интересно.

Нона вернулась к приборной панели и снова уставилась на гравитационный индикатор. Там не было ничего, что могло привлечь внимание, но она смотрела на шкалу с любопытством и ненасытной жадностью ребенка.

Во многих отношениях она казалась ребенком. И это вело к неизбежному вопросу: если это так, то что она за ребенок? Не чей, а какой? Настоящие ее родители были известны: обычные техники и механики, потомки многих поколений механиков и техников. Ни один из них ничем не прославился и не опозорил своего имени ни по отцовской, но по материнской линии, род не дал замечательных, выдающихся личностей. Где же ее место в этой родословной? Доччи этого не знал, но и официальную точку зрения медиков признать не мог.

Сделав усилие, Доччи заставил себя не думать о Ноне.

— Мы обращались к Медсовету. — начал он. — Мы просили корабль, в смысле — ракету, чтобы лететь к ближайшей звезде. Даже на более совершенном аппарате, чем мы имеем сейчас, полет займет длительное время — сорок или пятьдесят лет туда и столько же обратно. В целом для нормального экипажа это слишком много, а для нас не имеет значения. Вы знаете, как поступил Медсовет с нашим прошением. Поэтому мы здесь.

— Почему на ракете? — спросил Джордан. — Почему не на каком-нибудь аппарате с гравитационной тягой, про которую ты рассказывал? Мне кажется, для длительного путешествия она подходит гораздо лучше.

— Идея сама по себе очень неплоха, — отозвался Доччи. — Теоретически для аппарата на гравитационной тяге не существует верхнего предела скорости, кроме световой, и даже это утверждение находится под вопросом. И если бы гравитационная тяга работала, то фактор времени могли вообще снять с повестки дня. Но последние двадцать лет показали, что за пределами солнечной системы гравитационная тяга не работает. Она действует вблизи Солнца, на орбите Венеры начинает капризничать, а за пределами земной орбиты от нее мало толку.

— Почему так происходит? — заинтересовался Джордан. — Ты говорил, она вырабатывается тем же генератором, что и сила тяжести для пассажиров. А последняя действует вдали от Солнца.

Конечно, действует, — нетерпеливо подтвердил Доччи. — Но как она работает у нас сейчас? На самом деле, внутренняя гравитация на корабле еще более непостоянна, чем на нашем астероиде. По каким-то причинам гравитационная тяга ведет себя хуже, чем пассажирская гравитация. И не спрашивай меня, почему. Если бы я знал ответ, то не сидел бы на «Небесах инвалидов». С руками или без, я стал бы величайшим ученым Земли, даже будучи биокомпенсатором.

— И за твое внимание боролось бы множество женщин, — вставила Анти.

— Думаю, ему хватило бы одной, — добавил Джордан.

— Бедняга, ты лишен воображения, — посетовала Анти. — В дни моей молодости я смотрела на вещи шире.

— Мы уже слышали про твою молодость, — сказал Джордан. — Не очень-то мне верится.

— Поговорите потом наедине про свою юность, если захотите, а пока избавьте нас от подробностей. Особенно сейчас, когда есть дела поважней, и следует заняться ими. — Доччи сердито засветился. — Как бы там ни было, с гравитационной тягой покончено, — резюмировал он. — Когда-то на нее надеялись, но сейчас уже нет. В настоящее время у генератора одна функция — обеспечивать внутреннюю гравитацию на корабле для удобства пассажиров. Больше ничего.

— Значит, остается ракета, медленная и неповоротливая, но надежная. Она доставит нас, куда нужно. Медсовет нам отказал, значит, надо обращаться выше.