Нежное пламя (СИ) - Вете Марин. Страница 40

— Что ты здесь делаешь? — Удивилась я, не ожидавшая увидеть его.

— Ты сегодня долго работала. — Проигнорировав, мой вопрос сказал он. — Садись в машину, Элизабет.

— Не хочу.

— Пожалуйста, Элизабет. — Подойдя, ближе ко мне, произнес он тихим, но строгим голосом.

Уверена, если бы не боль от каблуков, я бы настояла на своем. Но сейчас я была даже немного рада, что мне не придется идти до дома пешком. Послушав Джеймса, я сделала, как он сказал.

— Удивлен, что ты послушалась. — Усмехнулся он без улыбки, когда автомобиль выехал на дорогу.

— Тебе повезло, что сегодня у меня был тяжелый день, и я очень устала, чтобы с тобой спорить.

— У меня тоже был сегодня трудный день. Хотя, у меня целая неделя была такой.

— Правда? — Выгнула я правую бровь, взглянув на Джеймса.

— Да. — Кивнул он. — И поэтому мы оба заслужили отдых. Помнишь, я говорил о поездке к моим друзьям? Так, вот нас ждут там завтра утром.

— Не хочу никуда ехать.

Джеймс плотно сжал губы. Я увидела, как ему не понравился мой ответ, но он ничего не сказал. Остаток дороги мы не разговаривали. Мне не хотелось разговаривать, потому что во мне все еще сидела обида на Джеймса, а он не разговаривал со мной, скорее всего, разозлившись на мой ответ. Я не была виновата в том, что у меня не было настроения куда-то тащиться в свой выходной, который я бы хотела провести в кровати, просматривая какие-нибудь дурацкие мелодрамы. К н и г о е д . н е т

Автомобиль остановился около моего дома, я без лишних слов вышла и направилась к входной двери. Когда я услышала, что дверь машины хлопнула, я поняла, что Джеймс идет за мной.

— Не хочу, чтобы ты поднимался. — Сказала я, остановившись на ступеньках.

— Почему? — Выражение его лица дало мне понять, что он не ожидал такого от меня.

— Потому что я хочу побыть одна, Джеймс!

— Тогда, я заеду за тобой завтра утром.

— Нет! Я же уже сказала, что не хочу никуда ехать. — Повысив голос, ответила я, почувствовав раздражение.

— Элизабет, не веди себя, как вредный ребенок!

— А ты хватит вести себя так, словно я принадлежу тебе! — Мои слова окончательно выбили его с колеи. — Не тебе решать, что мне делать и, как себя вести! Мне нужно все обдумать, а твое присутствие мешает мне это делать! — Вдруг, мои глаза наполнились слезами. Черт! Только, этого мне не хватало!

— Элизабет… — Джеймс сделал ко мне шаг, но я выставила руку вперед. Слезы градом катились по моим щекам. Мне было плевать, что такую меня видит Дон и Джеймс. Сейчас я не владела собой.

— Иди ко мне! — Произнес Джеймс севшим голосом и привлек меня к себе, хотя, я старалась сопротивляться. Оказавшись в его объятиях, я в буквальном смысле разрыдалась. Глаза жгло, в горле стоял камень, который мешал произнести хоть один всхлип, в животе было чувство тяжести. Пока, слезы катились по щекам, руки Джеймса осторожно поглаживали мою спину. Кажется, это было то, что нужно, потому что я чувствовала, как начали расслабляться частички моего тела, а тревога и плаксивость уходили.

Я подняла голову и взглянула Джеймсу в глаза. Он убрал прилипшие волосы с моего лица и спросил:

— Мне уехать или остаться?

— Лучше, если ты поедешь домой. — Всхлипнула я, заметив на пиджаке Джеймса мокрые следы от моих слез. — Хотя, давай сначала я застираю твой пиджак.

— Не волнуйся насчет этого.

— Но…

Джеймс взял мое лицо в свои руки и серьезно произнес:

— Я знаю, что тебе сложно со мной, но я не могу быть вдали от тебя, Элизабет. Ты причиняешь мне боль своим поведением, которое кричит, что ты не нуждаешься во мне. А твои слова, что ты — не принадлежишь мне, как нож мне в сердце, понимаешь?

— Мне сложно любить тебя, Джеймс. — Вырвалось у меня с губ.

— Знаю, но… — Он замолчал. — Я не могу потерять тебя. Элизабет, я не представляю жизнь без тебя. Пойми же это, наконец!

— Джеймс, я тоже очень сильно люблю тебя, но наши отношения такие странные, что я не знаю, сколько я еще смогу продержаться. Каждый раз, когда у нас с тобой все хорошо что-то плохое приходит и все портит. Возможно, мы… слишком поторопились со всем. Думаю, разумнее было не падать в омут чувств, которые разрушают нас.

— Не говори так, Элизабет, пожалуйста! — Покачал головой Джеймс и опустил взгляд вниз. — Ты — самое драгоценное, что есть в моей жизни. Мне никто не нужен, кроме тебя! А трудности, которые мы переживаем, только должны укреплять наши отношения. Мы проходим через все вместе и это правильно! Несмотря ни на что, я буду заботиться о тебе и давать тебе все, что ты заслуживаешь! А заслуживаешь ты самого лучшего!

Я грустно улыбнулась и погладила его по волосам.

— В этом вся проблема, Джеймс. Ты всегда обещаешь мне самое лучше и даешь это, а мне нужно, чтобы ты давал мне себя всего. Всего! Понимаешь? Я все еще не знаю, что у тебя за отношения с семьей, я не знаю, почему ты не хочешь детей, я не знаю, была ли у тебя женщина, когда ты жил во Франции. Я ничего не знаю, а мне очень хотелось бы знать все это.

— Знай, ответы на эти вопросы, ты бы бросила меня, Элизабет. А я не хочу этого!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что в твоих глазах я хочу быть хорошим, хотя и не являюсь таковым.

— Несмотря ни на что, ты будешь моим хорошим Джеймсом, дорогой. Обещаю!

В его глазах я увидела надежду и страх.

— Тогда, я расскажу тебе все. — Он взял меня за руку и повел вверх по лестнице. Войдя, в мою квартиру, Джеймс направился на кухню, а я за ним.

— Сядь, пожалуйста. — Мягко приказал он, и я, подчинившись ему, настроилась слушать его.

— Я не могу взять у тебя обещание, что твое отношение ко мне или моей семье не изменится, но я бы очень хотела, чтобы после моей исповеди, мы стали еще ближе друг к другу.

— Куда еще ближе? — Пошутила я, но Джеймс никак не отреагировал на мои слова.

— Желание не иметь детей вызвал у меня отец. — Начал он, сняв пиджак, и положив его на табуретку. — Когда я стал неуправляем, он со мной почти не разговаривал, а если и мы начинали общаться, то начинал отчитывать, на что я остро реагировал. Моя мать успокаивала нас обоих и просила, чтобы я был мягче, а отца просила держать свои мысли при себе. Для нее всегда важно было сохранить семью. Однажды, после очередного субботнего ужина, отец отвел меня к себе в кабинет и спросил, что я буду делать после того, как окончу университет. Тогда, я еще не знал, кем буду работать, отшутился, что мне будет достаточно своих сбережений. В этот момент он высказал мне все, что думал обо мне. Знала бы, ты Элизабет, как он был жесток в своих словах, но сейчас я понимаю, что почти во всем он был прав. Отец сказал, что, если я не изменюсь, если не перестану спать с женщинами, то мне стоит сделать вазэктомию. Так, он дал понять, что не видит во мне хорошего семьянина. После этого разговора я прокручивал каждое его слово у себя в голове и пришел к тому, что никогда не буду иметь ни детей, ни жену. У меня не будет семьи, кроме той, в которой я родился. Но, как ты понимаешь, все пошло по-другому, когда я встретил тебя, и понял, что мой отец, возможно, ошибался насчет меня.

— Ты сделал вазэктомию? — Спросила я, когда Джеймс замолчал.

— Я думал об этом. Очень много раз, но что-то все-таки останавливало меня.

— Возможно, это была надежда на хорошую жизнь? — Предположила я.

— Может быть.

— У тебя всегда были плохие отношения с отцом?

— Когда я был маленьким, у нас все было, как в обычных семьях. Мы ездили на рыбалку, охоту, вместе ремонтировали машину. Но потом, когда я стал взрослее, мне стало скучно с ним. Начал пропускать семейные посиделки, начал грубить, даже, как-то ударил отца.

— Почему?

— Он застукал меня с марихуаной.

— Ты был подростком, Джеймс. Ты воспринимал все очень остро из-за бушующих внутри тебя гормонов, а твой отец не понимал этого.

— Знаю, мы оба виноваты в многочисленных конфликтах, но я и сейчас не очень лажу с ним, хотя я уже давно не являюсь бешеным подростком.