Дерзкая подруга сестры, или Проучить тебя (СИ) - Сергеева Ася. Страница 39

— В ложу взял? — я просила туда, очень хотелось.

— Нет, прошу прощения у своей тайной девушки. Но в ложе места были заняты.

Наехать не могу, ведь он извинился. Для Евсея это как моему гусю в оперетте выступать. Ну и что тут поделать, если людям раньше приспичило? Придем в театр, и я посмотрю, кто такой наглый, что ложу у нас отобрал.

Начало свидания выходит неожиданным даже для меня, ровно таким, как мы и планировали. Серьезная парочка идет по ступенькам к входу в театр. Мы невозмутимо держимся. Не сбиваемся. Сомов не просит попкорн. Правда, косится на мое декольте, когда снимаю куртку в гардеробе. Но я не ору, за нос не хватаю. Леди же, что тут поделать еще.

Занимаем места в центре партера. С первого этажа обзор на все балконы и ложи хороший. Я осторожно поглядываю по сторонам в ожидании начала представления.

Звучит последний звонок, что вот-вот артисты оперы выйдут на сцену. Свет еще не погасили, и постепенно зрители занимают места.

— Мне очень нравится музыка и опера, — молчать надоедает, и я хочу блеснуть своей светскостью.

— Как я тебя понимаю, — важно кивает Евсей. — Спать не могу без оперы, только сюда и мечтаю попасть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да вы что? — подключается дама с соседнего места возле Евсея. — Надо же, как вы любите искусство, молодой человек. Все реже встретишь в наше время таких…

И бла-бла-бла… понеслась ему лить в уши сироп.

А ничего, что я первая придумала оперу хвалить?

Обиженно поднимаю глаза в сторону ложи. Ну и пожалуйста.

Ой-ой! Не может быть… Почудилось?

Закрываю глаза — открываю — ничего не пропало. Все там же.

— Евсе-е-ей, — дергаю развесившего уши возле дамы парня. — Посмотри, кто нашу ложу занял! Узнаешь?

— Да чтоб меня! — он бьет себя по лбу.

Там сидят и болтают с улыбками наши родители. Мило и весело время проводят.

Всем попадосам попадос!

Помню, что мама говорила о встрече с Сомовыми. Пойдут гулять, какие-то билеты папа взял. Но я же вникала вполуха. Все мысли занял тот, кто тянет меня на пол.

— Здесь пересидим, пока выключат свет.

— Только я серьезная буду прятаться, — предупреждаю, что не сдамся.

— Думаешь, я несерьезный? Мне, между прочим, под сиденьем лучше настрой на искусство приходит, — и глазищами темными блеснул деловито. Вроде как — я круче, малявка.

Фр-р… Все сложней мне сдерживаться. Весь язык искусала. Так и тянет парочку словечек мастеру искусства зарядить.

В зале гаснет свет, и мы возвращаемся на места. Всего лишь временно становимся невидимыми для знакомых (уж слишком!) зрителей из ложи.

Я, вообще-то, далек от оперы, как баскетбольный мяч от балерины. Но вот, сижу здесь с видом большого ценителя и пытаюсь разобрать смысл слов среди высоких нот оперных артистов.

А они завывают дай боже! Из них бы отличные вышли болельщики.

Искоса поглядываю на притихшую Лизу. Бровями пораженно двигает, глазами часто хлопает. Зная малявку, для себя отмечаю, что тоже старается вникнуть: зачем царевну лесоруб уволок?

— И как тебе, тайная девушка, нравится наше свидание?

Шепчу ей на ушко с проверкой.

— Лучшего и быть не могло. Сбылась мечта, — с придыханием произносит, складывая скромно руки на коленях.

Во дает! Ничего себе малявка в леди превратилась. Хоть бы огрызнулась разок. Тогда бы я сказал ей, кто виноват в сорванном серьезном свидании. Это буду точно не я.

— Согласен с тобой, Елизавета. Опера хотела, чтобы я к ней пришел. Идеальная встреча!

Закинуть руку на сиденье девчонки мешает договор вести себя прилично. Только мне же трудно долго усидеть. Особенно понимая, что где-то поблизости есть ложа. И не простая, а с целым отрядом родителей.

Сдуреть можно, как их сюда занесло?!

Хотя нет, с ними еще простительно. Это нас кидает из стороны в сторону. И в итоге до театра добрались. А дальше что? В библиотеке книгами шуршать?

Снова отвлекаюсь на тайную девушку.

Хм-м… Что-то она подозрительно прикрыла рот ладошкой. Плечи слегка трясутся. Неужели показали смешное, и я пропустил?

Гляжу, гляжу… Принцессы молят о пощаде, царь выбирает казнь. Рыцари носятся рядом и подпевают хором. Даже мне вот вообще не смешно.

— Скажи, что там? — пристаю к малявке, пусть делится.

— Нет, сам смотри, — не хочет и прыскает снова от смеха.

Вот же зараза такая! Ну, я ей припомню.

— Хотя бы намекните, леди, — подвигаюсь ближе, сохраняя культурный тон. — У серьезных парочек очень важно всю правду рассказывать. Неужели не знала?

Лиза зависает в молчании, даже хихикает меньше. Думает, значит.

— Раз надо, тогда намекну, — наклоняется к моему уху с шепотом: — Ты видел, какие у рыцарей панталоны забавные?

Подаюсь вперед и, где только малявка взялась, теперь вместо оперы пытаюсь сдерживать смешки. Панталоны у всех полосатые разного цвета. И у каждого рыцаря на заднице прицеплена морда звериная. Лучше бы мои глаза не видели рыцарей. Особенно того, с конем из пятой точки.

Как вдруг все меняется. Обзор становится приятнее, светлее… кхм… прозрачнее.

На сцену выпорхнули нимфы. Закружились-завертелись. Что на них надето, непонятно. Короче некуда, всего лишь сетка. И я чуть не присвистнул, вовремя сдержавшись.

— Браво! Как сильно играют, — делюсь впечатлением с пожилой дамой, она с другой стороны сидит от малявки. — Дайте, пожалуйста, на минутку бинокль.

Дама меня сразу полюбила и тут же отдает.

Навожу прицел… Мне просто для проверки.

Ух, ни фига себе!

— Евсей, ты думаешь, я не знаю, на кого ты там уставился?! — сбоку прилетает сердитый вскрик малявки.

— На сцену, на искусство, куда же еще.

Чистую правду говорю. Нимфы, они ведь артистки.

— Меня не обманешь, то ли я вас, Сомовых, не знаю!

Вырывает у меня из рук бинокль и женщине обратно отдает. Вредина жадная. Взяла и лишила самой интересной части в опере. Как сама, так на задницы рыцарей пялится, а на меня уже ворчит с надутыми губами.

— Я даже на лица нимф не смотрел, просто проверил костюмы на прочность, — выговариваю ей, тайной заразе на месяц.

Сзади просят не мешать, возмущаются зрители. Куда ни пойдем, везде мы помеха.

— А может, это они нам мешают, — предполагаю я, оглядываясь назад.

— Конечно, они, — хоть в этом соглашается Лиза. — Специально преследуют и за нами места занимают, чтобы потом квакать: «Потише!»

Перевожу взгляд на сцену. Всей гурьбой, продолжая петь, артисты куда-то уносятся.

И тут вспыхивает свет. Начало антракта. Твою же дивизию.

— Прячемся!

Выкрикиваем одновременно.

Пригибаемся и ползем.

— Это я от впечатления встать не могу, — на ходу объясняю соседке, что давала бинокль. Жаль расстраивать женщину, что нашей паре и с оперой не везет.

— Ты думаешь, нас не заметили? — Лиза ползет за мной и волнуется.

— Нет у нас времени думать. Лучше смотаться заранее.

Так и лезем до конца нашего ряда на четвереньках, прямо по ногам обалдевших зрителей. Выскакиваем из зала и несемся до выхода.

— Знаешь, Лизок, в опере нам не дают оставаться серьезными.

— Оно и понятно, кому-то лишь бы на нимф поглазеть, — она сразу всю вину на меня перебрасывает.

— Первая ты сорвалась! — мне напомнить несложно: — Кто с рыцарей глаз не сводил?

— Чуть что, всегда я у тебя. Ты тоже смеялся над ними!

Взаимные разборки, кто подвел план по серьезности, нас могут далеко завести. Только виновники есть и другие.

— Началось-то все с родителей…

Вспоминаю я.

— Да, если бы не пришлось прятаться и сидеть в напряжении, то мы бы и не сорвались. Зрители в ложе, вот кто виноват.

— Значит, мы из-за них отвлеклись, — ничуть не сомневаюсь, ну не мы же.

Время раннее. До конца оперы не досидели. Решили, что туда возвращаться не будем. Тест на надоедание там не сработал. К малявке тянуло, и злился, что смотрит на рыцарей.