Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2 - Батракова Наталья Николаевна. Страница 36

Книга, давняя мечта Кати, за последние три года стала частью ее жизни. Решив остаться в Германии до полного выздоровления Марты, довольно скоро она почувствовала необходимость осмыслить все, что с ней случилось. И лучше всего это получалось, когда события были изложены в письменном виде — тогда она смотрела на свою жизнь как бы со стороны, будто видела панораму происходившего глазами кого-то другого. К примеру, главной героини когда-то начатого, но заброшенного за неимением времени романа. Впрочем, тогдашнее душевное состояние тоже не позволило продолжить работу. Все мысли были связаны со здоровьем дочери.

Но вот состояние Марты стабилизировалась, жизнь более-менее вошла в размеренную колею, и в голове снова ожили художественные образы. Вроде выдуманные, но в то же время очень реальные. Взять, к примеру, героя, прототипом которого стал Потюня, — не надо ничего придумывать-фантазировать. Садись за клавиатуру, вспоминай, записывай. Или Вадим… Разве что попытаться заглянуть в его душу, которую, как показало время, ей так и не удалось понять.

Однажды вечером, когда Марта уже спала, Катя отыскала в архивах файл с началом романа, по ходу редактируя подзабытый текст, перечитала ранее написанное и незаметно перешла к продолжению истории…

— А что было на диске? — уточнил Андрей Леонидович. — Вы тогда его нашли?

Полностью историю он услышал впервые, но основное выделить смог: Обухов искал важную информацию. Скорее всего, компромат.

— Нет. В сумке была лишь флешка со старой рабочей информацией. Ну, а после того, как я нашел медицинскую карту, ничего меня уже не интересовало. К тому времени Обухов с помощниками убрался, больше я о нем не слышал. Балай умерла, Артем женился на Кире, и они уехали в Германию.

— А они диск нашли?

— Понятия не имею. Мне Артем больше не звонил, хотя накануне интересовался возможностью подработки. Подожди… Валерия! — вспомнил он. — Я позвонил, а она сразу спросила о диске: готова, мол, его выкупить. Мне необходимо было с ней встретиться, поэтому я… Короче, дал понять, что диск у меня. Речь о нем так и не зашла, но и о Валерии с тех пор я больше ничего не слышал.

— Получается, что о существовании некоего диска знали пятеро: Обухов, Валерия, дочь Балай, ее жених и ты. Скорее всего, слышал о нем и Максим. Иллюзорная, но связь… — пришел черед задуматься Поляченко. — Нина Георгиевна общается со своим учеником?

— Не уверен. О том, что Балай имела прямое отношение к смерти отца, а ее любимый ученик женился, по сути, на дочери убийцы, она знала. Но, учитывая ее гуманизм, вполне могла поддерживать с ним отношения: он ведь ни в чем не виноват. Ты прав: надо узнать, нашли они тогда диск или нет.

О том, что с новоиспеченной семьей Захаревич, в частности с Кирой, в прошлом его связывало еще кое-что, Ладышев в рассказе не упомянул. Впрочем, Андрея Леонидовича его ответ вполне удовлетворил.

— Судя по отзывам про Обухова-младшего, человек он… — Поляченко сделал паузу, подбирая слово, — …неплохой.

— Все мы для кого-то хорошие, для кого-то заклятые враги, — Вадим усмехнулся. — Что-то конкретно на него есть?

— Есть. Одно время его тренером интересовалось наше ведомство: к боевым искусствам, сам понимаешь, особый интерес. Он даже давал у нас какие-то уроки. Его уважали. Давно это было… Возможно, встречался в зале и с Обуховым: вокруг Учителя, так его все называли, постоянно пацаны крутились. И этот Максим тогда подростком был. Потом случилась неприятная история: воспитанников обвинили в разбойном нападении. СМИ раздули историю, общественность возмутилась, школу закрыли. Наши тоже не вступились: побоялись негатива… Ребят вскоре из СИЗО выпустили, но к тому времени тренера уже не было в живых — сердце не выдержало. Одно могу сказать: его ученики не могли вырасти плохими людьми, — убежденно заявил Андрей Леонидович.

— Вот как? — Ладышев мысленно провел аналогию со смертью отца, но сравнение пришлось ему не по душе. — Что же такое могло с ним случиться, раз он стал другим? Почему ввязался в заведомо нехорошее дело?

— Не знаю. Но что-то определенно должно было произойти. Надо узнать, что сейчас с его отцом и что за диск он тогда искал.

В приемной послышались женские возгласы, мелко затопали каблуки.

— Зина, что ли? Ни с кем твою жену не перепутаешь! — улыбнулся Ладышев, но вдруг нахмурился: — Не говорил ей про Катю?

— Нет. Зачем? Я и дома-то толком не был.

— Вот и хорошо. Не говори, иначе начнется… Достаточно с меня одной встречи.

— Понял. Только ведь они сами могут пересечься…

Договорить он не успел: по старой привычке без стука и приглашения в кабинет влетела Зина. Большой поднос в руках, уставленный контейнерами, красноречиво говорил о том, что она приехала покормить и супруга, и начальника, и всех желающих. Следом появилась Марина Тонева: в одной руке она волокла объемный пакет, другой крепко держала за ладошку двухлетнего Владика.

— Вадим Сергеевич, — смущаясь, произнесла она, — я не виновата! Это всё Зина! Вы же ее знаете!

— Знаю, — широко улыбнулся Ладышев. — Ну-ка, крестник, поди сюда! — малыш тут же выдернул ручонку, вскарабкался к нему на колени. — Ну что, объявляем обеденный перерыв? Если бы не твоя мама, померли бы здесь мы все с голоду.

Остальным ничего не оставалось, как рассмеяться…

Издательство, с которым Катя вела переговоры, было довольно известным: проводило конкурсы начинающих авторов, предлагало услуги по печатанию книг, активничало в социальных сетях, выкладывая как сообщения о новых книгах, так и афиши встреч авторов с читателями. Во всяком случае, со стороны их деятельность казалась весьма успешной.

Письмо, в котором Катя решилась напомнить о себе как о журналистке и сообщила, что написала книгу, было воспринято на ура: конечно, они будут рады сотрудничеству! Ответ окрылил и вдохновил еще с большим усердием дорабатывать рукопись. Обложившись словарями, которые привез из дому отец, сидела ночами у компьютера, уточняла в интернете значения терминов, выравнивала стилистику, вылавливала мелкие ошибки, неточности. Она и прежде ответственно относилась к любому тексту, а сейчас тем более. Книга — давняя мечта, изложенная в ней история — во многом автобиографична, выстрадана ею самой. Конечно, издательству придется привлечь к работе корректора, но текст книги слишком объемный, и надо постараться по максимуму вычистить его самой.

На доработку рукописи ушло почти полгода, и три месяца назад книга была выслана потенциальному издателю. Началось волнующее ожидание: как примут, как оценят? Вестей долго не было, и тогда она решилась написать еще одно письмо: напомнить о себе, а заодно сообщить, что скоро приедет в Минск. На сей раз ответили быстро: прочитали, обсудили, готовы встретиться. Сухо, никакого намека на отрицательный или положительный результат. Это насторожило. Тем не менее сразу после приезда она позвонила секретарю, согласовала дату и время встречи. И ждала сегодняшнего дня с нетерпением.

Как и звонка Вадима. Листая страницы, посматривала на телефон, проверяла, включен ли звук. Но телефон вторые сутки молчал. И Веня не звонил. Удалось ли ему объясниться с Галиной? Бедный, так переживал, что попадет домой лишь к утру. Галя, по его словам, всегда была ревнивой, а он сообщил, что будет не один, а с бывшей коллегой. Хотел как лучше, называется…

Поэтому звонить ему Катя побаивалась: вдруг только навредит звонком?

Потюня объявился около двух часов дня.

— Да, привет! — ответила Катя, поймав в зеркале заднего вида настороженный взгляд отца. — Что так срочно?.. Хорошо. Меня сейчас отец к издательству подвезет, после встречи я тебя наберу… Ну, час, полтора. Сложно сказать… Хорошо, пришлю адрес.

— Кто звонил? — хмуро уточнил отец, сворачивая на нужную улицу.

— Потюня. Или с ним ты тоже запрещаешь мне общаться? — съязвила Катя. — Папа, это уже даже не смешно. Я впервые приехала в Минск на столь долгий срок, у меня много дел, куча друзей, знакомых! Решил держать меня взаперти, посадить под замок? Не получится.