Расколотые небеса (СИ) - Пир Томас. Страница 63

— Даже не сомневайся, шипур! — гневно скривился степняк. — Сорок тысяч мечей ничто для Великой Орды!

Затем кочевник резко потянул поводья, развернул скакуна и помчался прочь по Старому Тракту. Остальные дикари последовали за гарром, а Борис всё выкрикивал им вслед:

— Да-да, передавайте халиру наши наилучшие пожелания. А когда встретитесь с Гарусом, Мурахой и… словом, всем там приветы передавайте.

— Бернис, как думаешь, — тихо проговорил я, когда кочевники скрылись в лесу. — Как долго орда будет отлавливать по лесу несуществующее войско?

— Трудно сказать, сир. Может лисан, может чуть больше, но головной боли вы им точно подкинули. Пока ордынцы не уверятся в нашей лжи, вряд ли двинут к стенам. Опасно вести осаду, когда в спину дышит такая сила.

— Эх, не будь керрийские дворяне такими скрягами — ведь можно было и не подпустить орду к крепости. А будь у нас и правда сорок тысяч мечей… — Размечтался Старый.

— Ладно, холодно тут, — поёжился я. — Приходите через час в мои покои. Там и потолкуем, как следует.

Тири ждала у стены. Как только я спустился по лестнице, жена подхватила меня под руку, и, не слушая возражений, потянула обратно в покои. Там предстояла новая перевязка. Потом они на пару с Петой заставили меня выпить крепкий настой, с больно уж знакомым, приторным запахом. Словом, заговор я раскрыл слишком поздно. Веки потяжелели, мысли начали путаться и спустя несколько мгновений я уже спал богатырским сном.

Проснулся я поздним вечером. На этот раз чувствовал себя куда лучше. Тири сразу же отправила стражника за ребятами. Первым пришёл Медведь.

— Ну как себя чувствуешь? — плюхнулся он у камина.

— Лучше, хотя меч в руки ещё не скоро возьму. Долго же я спал, — повернулся я к Тири, которая присела за столом и, хитро щурясь, подарила мне улыбку.

— Да не переживай, ничего страшного пока не стряслось.

— Что? Пока не стряслось? — уловил я волнение в его голосе. — Случилось чего?

— Да… не то, чтобы случилось, — замялся Медведь. — Просто капитан с Борисом сильно повздорили. Чуть за ножи не схватились во время обеда.

— И чего не поделили?

— Да Бог их знает? — повёл плечами Медведь. — Они вообще в последнее время плохо друг друга переносят.

— Интересно, — задумчиво проговорил я. В следующий миг дверь со скрипом отворилась и на пороге показались все остальные. Ребята притащили ещё две лавки, отодвинули стол от окна и расселись вокруг кровати. Тири зажгла все свечи, поставила на столе два кувшина с вином, блюдо с фруктами и пошла в комнату к Пете.

— Ну что, будем укрепляться? — проговорил капитан, когда все устроились.

— Да, — грустно проговорил я. — Кажется, пришло время осады. Я пока не вижу возможности для новых вылазок.

— А может всё-таки отправим в лес небольшой отряд? — тихо проговорил Рыжий. — Хоть разведчиков их потреплем.

— Нет, — опередил меня Крас. — Халирцы теперь явно будут настороже, после той бойни-то, а когда вести о разгуливающем неподалёку войске услышат — так вообще соберутся все вместе.

— Верно, — поддержал его Старый. — У нас теперь каждый воин на счету. Никаких вылазок, пока орда не станет под стенами, а там посмотрим.

— Я думаю всё же попробовать прогуляться, — невзначай проговорил Борис, отхлёбывая из кружки вина. — Тихо, без лишнего шума.

— Что ты задумал? — рыкнул капитан, глядя на наёмника исподлобья.

— Пойду, поохочусь, — блеснул оскалом Борис, игнорируя Игоря Викторовича.

— Ты уверен? — спросил я. — Лес кишит дикарями.

— Одиночка пройдёт. Я справлюсь.

— Один?

— Нет, — хмыкнул наёмник. — Мне нужна подстраховка, если согласишься, конечно, — кивнул он Старому.

— Я в деле, — недолго думая, ответил Дед.

Все замолчали. Задумка была довольно рискованной, да и сказать по правде, не хотелось мне их отпускать, но другого выхода я не видел.

— Ну ладно, — потянулся на лавке Борис. — Если идей больше нет — я спать. Ты тоже, — хлопнул он Старого по плечу. — Выходим с рассветом.

Затем наёмник встал и вышел из моей комнаты. За ним последовал Старый. Мы с ребятами, Бернисом и капитаном ещё немного посидели в тишине. Ночь была длинной.

— Борис, приём, — прошипела гарнитура от рации.

Заскучавший наёмник встрепенулся и тут же припал к биноклю. — На связи.

— Затаись. В твою сторону шагают ордынцы — три десятка мечей.

— Патруль?

— Да, скорее всего, но по сторонам особо не смотрят, будто на прогулку вышли.

— Принял.

Позицию Борис обустроил на вершине гигантского млиса. Гнездо вышло довольно удобным, наёмник развалился в полный рост, хотя стрелять с этой точки будет очень тяжело. Вокруг шелестели неугомонные оранжевые листья, усыпляли Бориса, нашёптывали ему умиротворённые сказки. Неудержимый ветер раскачивал колыбель, убаюкивал стрелка, будто мать баюкает младенца в коляске. Очень сложно в таких условиях просчитать траекторию пули, чтобы спустить курок вовремя, но Борис справлялся и в более сложных условиях. Справится и теперь.

Землю за пышной, гуляющей кроной было почти не видно. Лишь изредка пёстрые шторы раскрывались на миг, показывая мелкую поляну. Потому-то Борис и прихватил с собой Старого — он был глазами и ушами для снайпера.

— Приготовься, патруль скоро покажется, — снова шикнула рация.

Борис лениво зевнул, и не думая напрягаться из-за кочевников. Он лежал в гнезде уже много часов, с десяток отрядов прошли под ним точно.

— Первый, второй… проходят мимо твоего дерева, — обеспокоенно продолжал Старый. — Внимание, один склонился к корням. Приготовься. Кажется, он нашёл след. Смотрит наверх. Твою мать, он что-то заметил. Указывает остальным на вершину. Я готов стрелять…

— Спокойно, — шикнул в рацию Борис. — Кого-нибудь за подкреплением отправляли?

— Нет-нет, но…

— Тогда не паникуй.

— Но если они тебя заметили…

— Когда полезут на дерево, их внизу станет меньше. Главное не выпускай их с поляны.

— Принял.

Прошло несколько томительных, напряжённых мгновений, прежде чем Старый снова заговорил:

— Уходят.

— Все? — уточнил Борис.

— Да, — виновато протянул Дед. — Тот дикарь насобирал у корней полную сумму шишек. Видно, о них и толковал остальным.

— Принял, продолжай наблюдать.

Борис перевернулся на спину и уставился в небо. По бескрайнему лазурному морю проплывали рыхлые кораблики облаков. В детстве наёмник любил прилечь на траве и выискивать взглядом интересные фигурки на пушистых островках. Как здорово было рассмотреть наверху льва или даже дракона. Сколько счастья и волшебства ребёнок может увидеть в простых вещах. Как давно это было…

Очень давно. Многие годы Борис даже голову не поднимал без нужды, а о любовании земными и небесными красотами даже речи не шло. Ему нужно было учиться, потом зарабатывать… а потом выживать. Борису довелось по грудь измазаться грязью и кровью, а это меняет человека. А ещё такое трудно забыть.

Холодный, расчётливый разум в голос кричал об угрозе. Борис так и не смог приручить сопляков. Андрей его просто использовал, как смертоносный, заточенный меч. Пока Бориса такое положение вполне устраивало, но что потом? Как быть, когда война со степняками закончится? И плевать: что победа, что бегство — положение наёмника не улучшат. Борис так и останется для них чужаком. Так и не сможет подобрать ключики, пробиться сквозь стену ненависти и презрения, хотя… скорее всего у стены был конкретный строитель.

Борис примерно представлял, что нашёптывала ребятам их старая нянька. Капитан из шкуры вон лез, чтобы оградить курсантов от влияния опасного наёмника, и, сказать по правде, правильно делал. Видно, Игорь Викторович видел оппонента насквозь. Хм… ему же хуже.

— Борис, приём.

— На связи, — снова потянулся наёмник, переворачиваясь на живот.

— Кажется, мы одни. Все патрули ушли далеко.

— Принял. Сейчас ещё раз осмотрю лагерь. Будь начеку.

Борис вгляделся в прицел на винтовке. Со времени последнего осмотра на стоянке кочевников мало что изменилось. Вереница больших и малых шатров растянулась почти до линии горизонта. Халирцы ставили палатки по кругу и самый большой и богато раскрашенный шатёр стоял в центре лагеря. Потому-то Борису и пришлось карабкаться на самое высокое дерево — оттуда хоть что-то было видно. До стоянки было далековато, навскидку около километра. Обоз и табуны скота и лошадей разместили немного восточнее. На каждом шагу меж палатками стояли дозорные, всюду сновали воины и рабы. У главной палатки скопилась прислуга.