Кто сильней - боксёр или самбист? 3 (СИ) - Тагиров Роман. Страница 9

— Так точно, товарищ прапорщик! — старший оператор даже шутливо козырнул и от возбуждения потёр руки. Затем ещё раз звонко хлопнул товарища по плечу:

— Работаем, старый! Ты чего?

Ромас через силу улыбнулся и пошёл за рулеткой. Кантемиров посмотрел вслед:

— Сержант, поговори с ним. Может, заболел?

— Да вроде здоров, — задумался старший оператор стрельбища. — Ромас вчера с земляками встречался с медсанбата. Может, дома чего случилось? Вечером поговорю.

На том и расстались. Начальник стрельбища был уверен, что книжная полка к утру будет готова. Оставалась ещё большая проблема с поиском книг на всю стену своего домика. Вечером, после прибытия рабочей команды от немцев по установленной традиции к прапорщику Кантемирову на ужин зашёл комсорг 2МСБ прапорщик Руденко.

Николай оказался несколько возбуждён и с ходу «взял быка за рога»:

— Тимур, я на фабрике с такими немочками познакомился! Агнет и Илма. Секретарша директора фабрики и её подруга. Оторвы ещё те! Завтра вместе едем к немцам, после работы бойцов домой отправим и у этих подруг останемся. Сами пригласили. Поимеем немочек, товарищ прапорщик?

Начальник стрельбища задумчиво рассматривал стену своего домика с входом в секретную баню:

— Колян, если завтра я не закрою эту стенку раздвижной книжной полкой с книгами, меня самого КэПэ так поимеет, что мало не покажется. И вообще, прапорщик Руденко, имя твоей новой подружки Агнет означает «целомудренная и святая». Так что, извини, братан, и тебе завтра тоже ничего не обломится.

Главный комсомолец батальона весело заржал:

— Видел бы ты её, Тимур! Целомудренную и святую. Да она сегодня была готова меня самого чпокнуть прямо на своём секретарском столе.

— Коллега, тогда вперёд и с песней! Но, пока без меня. Скажи им — заболел мол переводчик Тимур. «Шмерцен» по-немецки. А с понедельника попробуем устроить кордебалет.

Руденко добросовестно записал немецкое слово в свой блокнот. Кантемиров взглянул на коллегу:

— Ты мне вот что скажи — где мне столько книг добыть, чтобы закрыть эту стену? Не на немецкую свалку же за книжками ехать?

Комсорг батальона посмотрел на начальника стрельбища по-комсомольски, с ленинским прищуром и хитринкой в глазах:

— Прапорщик Кантемиров, как говорят у нас в Советской Армии: «Говно — вопрос!»

— А ещё у нас говорят: «Из говна конфетку сделать…» — улыбаясь, заинтересованно добавил Тимур.

— Вы зрите в корень, коллега! Тимур, вот ты постоянно живёшь на своём полигоне как саксонский медведь и далек от политической жизни в нашем полку, в нашей армии и в обществе в целом. А зря! И прапорщик Кантемиров не знает, что, не смотря на перестройку, гласность и демократию, великие труды классиков марксизма-ленинизма как печатали в наших типографиях по планам пятилетки, так и печатают по сей день. И даже в Группу Советских Войск в Германии как раньше исправно отправляли целые собрания сочинений Володи и Карла с Фридрихом, так и отправляют.

Комсорг 2 МСБ сделал многозначительную паузу, глотнул чая и продолжил:

— А теперь вопрос к вам, начальник войскового стрельбища Помсен. Куда девать старые и ветхие издания?

— Выбрасывать нельзя, не по-советски получается. Можно сжечь! — предложил начальник полигона.

— А вот за это, прапорщик, тебя лично замполит полка отведёт за клуб, поставит к стенке и показательно расстреляет за такие мысли крамольные.

Комсомольского вожака понесло:

— Нет и ещё раз нет! Вот так и кочуют великие труды Ленина, Маркса и Энгельса из клуба одной части в клуб части поменьше, или в Ленкомнаты рот и батальонов. Пока время не сотрёт эти книжки в пыль. Они же вечны, товарищ прапорщик! Потому что — правильны! Вот и получается постоянный оборот классиков в Советской Армии.

Николай ещё глотнул чаю и посмотрел на Тимура:

— Завтра с утра подойди к нашему замполиту батальона и попроси полное собрание сочинений классиков для ленкомнаты на полигоне. Капитан Олейников с радостью сбагрит тебе старые книжки, а себе под это дело получит новые у замполита полка. Помог, мол, родному стрельбищу… И на радостях ещё и сам привезёт тебе книжки на полигон. А заодно ещё реек выпросит. Или досок…

Комсорг внимательно осмотрел стену домика:

— Как раз всю стену закроешь. Ещё останется! Почитаешь на досуге, Тимур.

— Мне своих книжек хватает. Как нам завещал великий Ленин: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!»

Приятели развеселились, а Николай уточнил:

— И всё же, товарищ, кинул ты меня на завтра с немочками-то…

— Да сам вполне справишься, — улыбнулся Тимур. — Инстинкт размножения рода подскажет вам, товарищ прапорщик — что и куда засунуть.

— И потом, с нами будет направляющая сила партии, которая всегда верно направит то, что можно всунуть! — рассмеялся комсорг батальона.

— И всё поддержит, что надо поддержать! — расхохотался в ответ начальник полигона.

В этот вечер небольшой домик начальника войскового стрельбища ещё долго сотрясался от хохота молодецкого. Всё же хорошо, когда есть армейские друзья, которые всегда готовы как пионеры, помочь товарищу советом и делом и вместе переносить всякие там пресловутые тяготы и лишения воинской службы…

* * *

Замполиту 2МСБ капитану Олейникову очень нравилось изображать заботу о солдатах.

На следующее утро прапорщик Кантемиров прямо после развода обратился к офицеру с необычайной просьбой о наличии в батальоне лишнего полного собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма.

Капитан, узнав, что личный состав полигонной команды вот уже годами, да что там годами, десятилетиями с момента образования войскового стрельбища Помсен живёт и служит без книг великих классиков — остался искренне удивлён и огорчён. По мнению замполита, жизнь на земле вообще не могла существовать без судьбоносных изречений Ленина, Маркса и Энгельса. А здесь целый отдельный гарнизон ГСВГ живёт как на необитаемом острове, без света и тепла от слов мыслителей эпохи.

Олейников горячо поблагодарил Кантемирова за политическую зоркость и заботу о личном составе и сразу побежал в штаб полка бить тревогу замполиту и командиру части. Прапорщик рванул следом.

Подполковник Григорьев с ходу врубился в ситуёвину с собранием сочинений трудов вождей мирового пролетариата для войскового стрельбища Помсен и развеселился не на шутку.

Замполит полка с замполитом батальона не разделяли веселья командира части и терпеливо ждали приказа сверху об обеспечении личного состава полигонной команды остро необходимой по жизни и по службе соответствующей литературой. Старший офицер отсмеялся, аккуратно вытер слёзы беленьким платочком, который входил в вещевое довольствие, взглянул на начальника стрельбища, погрозил ему кулаком и приказал обеспечить полигон духовной пищей.

Замполит 2МСБ вызвался лично доставить книги вместе с прапорщиком на место. По дороге, в машине капитан поинтересовался, как работается у немцев его комсоргу батальона.

Тимур живо представил Коляна на секретарском столе керамической фабрики в объятиях целомудренной немки по имени Агнет и коротко ответил замполиту:

— Работает! Старается.

— Передай Руденко — так держать! Я ему рекомендацию в партию дал, — возбудился капитан. — Пусть не подводит своего замполита.

— Этот не подведёт, — поддержал комсомольского коллегу советский прапорщик.

По прибытии разгрузили во дворе казармы коробки с книгами, которых было так много, что пришлось привлекать почти весь личный состав полигонной команды. В благодарность капитану Олейникову и всему 2МСБ пилорамщик Ромас быстро распилил несколько досок на рейки для плакатов. Удовлетворённый замполит убыл в полк, а прапорщик Кантемиров оценил работу своих подчинённых.

Книжная полка удалась на славу! Мощные, обожженные доски заняли всю заднюю стену домика от пола и до потолка. Пахло свежим лаком. Вся полка состояла из четырёх рядов, один из которых, прямо в середине стены, аккуратно откатывался на подшипнике внутрь дома и открывал дверь в баню.