Алиби с гулькин нос - Алешина Светлана. Страница 20

— Ну хорошо, — проговорила она, поднимаясь со своего места. — Короткого разговора, наверное, все-таки не получится, поэтому я поставлю кофе. Мне многое придется вам объяснить, хотя я по-прежнему не понимаю, почему фигура моего мужа так заинтересовала правоохранительные органы…

Ларисе на руку было то обстоятельство, что проверкой Александра Владимировича Жакина занимался бравый лейтенант Гунин, обладавший соответствующими документами, которые он наверняка показывал семье Жакиных. По этой причине Марина, видимо, и не сомневалась, что Лариса является его официальной коллегой, и Котова была избавлена от необходимости объяснять, кто она такая.

Пока Марина варила кофе, она даже не смотрела в сторону Ларисы и молчала, сосредоточенно что-то обдумывая. Когда же поставила на стол две наполненные чашки и банку сгущенного молока, то, сделав пару глотков, сама принялась рассказывать.

— Начну сразу с главного, — закуривая сигарету, сказала она. — Мой муж лечился в частной клинике от одного заболевания… весьма щекотливого характера. Проще говоря, от алкоголизма, — усмехнувшись, посмотрела она Ларисе прямо в глаза. — По нему, наверное, не скажешь, что он склонен к пьянству… Так оно и было поначалу. Но, сами понимаете, медицинская среда… Потом он человек очень мягкий, слабовольный. Он не может отказать в резкой и твердой форме, постоянно боится кого-то обидеть, даже если этот человек и не является его другом. У него много знакомых врачей, большинство из них работают в стационаре… Он, кстати, и сам работал там до недавнего времени. Нервная, напряженная обстановка, ночные дежурства, когда хочется расслабиться и выпадает такая возможность.

Вот все эти обстоятельства и привели к тому, что он стал хроническим алкоголиком. Нет, он всегда вел себя прилично, никогда не буянил, не дрался, но все равно — он стал полностью зависим от бутылки. И даже после того, как по моему настоянию бросил стационар и перевелся в поликлинику…

— Как же он мог стать главным врачом, будучи алкоголиком? — перебила женщину Лариса.

Марина усмехнулась:

— Ну, у него же на лице не написано, что он алкоголик! Вы вот разве заметили какие-то подозрительные черты в нем? И я же только что сказала — он всегда вел себя прилично и тихо. Как врач он оставался на должном уровне, навыков своих не терял.

И о том, что он лечился, практически никто не знает. Ну, так вот… Я надеялась, что в поликлинике у него не будет привычной обстановки и он сам остановится. Но было уже поздно, привычка стойко укоренилась, и он ни дня уже не мог прожить без спиртного. На работу, правда, ходил трезвым, зато уж после работы… — Марина горестно махнула рукой. — Он очень страдал от этого сам, хотел избавиться. Я устала смотреть на это и решила обратиться в частную клинику, там, кстати, работает его бывший однокурсник. Поначалу Саша и слышать не хотел, боялся, что кто-нибудь узнает о его заболевании. Как будто лучше, если его будут каждый день видеть пьяным! — воскликнула Марина.

Она затушила сигарету и снова закурила'.

Лариса внимательно слушала. Ей была интересна эта тема, поскольку напоминала о собственной семейной проблеме.

— Но в конце концов мне удалось его убедить. Он сходил на прием, ему была обещана полная конфиденциальность, и он согласился. В поликлинике взял отпуск за свой счет, сказав, что хочет просто отдохнуть и успокоить нервную систему. В середине июня вышел и благополучно приступил к работе. Вот и все…

Марина закончила свой рассказ, но выпроваживать Ларису не спешила. Она подняла голову и продолжила:

— Я могу дать вам адрес той клиники, если вы настаиваете. Там вам могут подтвердить, что он абсолютно никуда не выходил за весь период лечения. Таково там непременное условие — полная изоляция. Там есть все — и душ, и телевизор, и пресса, и столовая… Так что он ни в чем не нуждался.

Это все задокументировано. Они вообще-то не разглашают этого, но я не знаю, как в отношении милиции. Наверное, обязаны будут сказать? Или нет? Если нет, то я могу сама позвонить и сказать, что не возражаю, чтобы вам показали документы. Но вот о чем, самом главном, я хочу вам сказать…

С тех пор мой муж ни разу не пил. Я даже не говорю о тех деньгах, которые мы потратили на лечение — а сумма, поверьте мне, не маленькая. Но гораздо важнее нервы, а также душевное и семейное благополучие. Так вот, мне бы очень не хотелось, чтобы после этой нервотрепки мой муж опять запил. Я уже говорила, что он человек слабовольный, а теперь он уже на грани срыва. Сегодня он слег в постель, у него депрессивное состояние, лежит обложенный подушками и компрессами, пьет какие-то пилюльки, стонет и охает. Мне бы крайне не хотелось, чтобы завтра он пошел и напился.

— Не волнуйтесь, — серьезно ответила Лариса, понимавшая состояние Марины и ее тревогу за будущее семьи. — Я вас уверяю, что, во-первых, наш с вами разговор не станет предметом ничьего обсуждения, так что тайна лечения вашего мужа будет сохранена. Это я гарантирую. И во-вторых, больше ему никто не станет трепать нервы. Пускай успокаивается, возьмет себя в руки и выходит на работу. Все нормально.

Лариса попрощалась, поднялась с табуретки и пошла к двери.

— Вы меня извините за резкость, — заговорила Марина, поднимаясь следом, но тут дверь на кухню открылась, и на пороге появился сам Александр Владимирович Жакин.

Вид у главы семейства был весьма плачевным и жалким. Кроме того, Ларису одновременно удивило и рассмешило его одеяние. На голове главного врача колыхался большой ночной колпак, сам он был облачен в мягкую полосатую пижаму, ноги были обуты в меховые тапочки с загнутыми носами. В эту минуту он был похож на доброго сказочника, обиженного книжным злодеем. Кроме того, на лбу Александра Владимировича красовалась белая повязка, которую он придерживал обеими пухлыми руками, так как она постоянно сползала ему на очки.

— Боже мой, Мариночка, если бы ты знала, как мне плохо, — чмокающе проговорил он. — Сделай мне, пожалуйста, кофе…

Тут взгляд его упал на Ларису, и бедный Жакин совсем спал с лица. Он медленно и бессильно опустился на табуретку, уронил повязку и, хлопая глазками, обреченно проговорил:

— Я этого не вынесу…

— Сашенька, успокойся, — тут же метнулась к нему Марина. — Я тебе сейчас все объясню. Все хорошо, все закончилось, тебя больше никто не тронет и никто ничего не узнает. Ну, успокойся, пупсик, пойдем, я тебя уложу и принесу тебе кофе в постель.

Пойдем, пойдем…

Эта маленькая женщина легко подняла огромную тушу своего супруга со стула и, обняв его и прижимая его голову к своему хрупкому, но сильному плечу, повела в спальню. Жакин всхлипывал и что-то жалобно причитал, обращаясь к жене. Заботливая Марина гладила его по голове и успокаивала, как маленького ребенка.

Лариса не стала прерывать лобызания супругов и, выйдя в прихожую, оделась и покинула квартиру Жакиных.

Когда Лариса подъезжала к своему дому, ее словно током ударило: около подъезда стоял «Шевроле». Красного цвета. С помятым крылом. Тот самый, про который, видимо, говорил Степаныч. Тот самый, который Котов одолжил неизвестно у кого и на котором уехал к командировку Из этого можно было сделать только один положительный вывод: Евгений вернулся из командировки, поэтому представилась отличная возможность насесть на него и выяснить наконец, куда ведет эта ниточка, одна из самых невероятных в этом, деле.

Лариса загнала «Вольво» в гараж и буквально столкнулась в прихожей с Котовым.

Евгений был в отличном настроении, добродушно улыбался. Ему что-то весело кричала со второго этажа Настя.

— Я сейчас приеду, сейчас, — бросил он дочери. — Нужно только машину отогнать владельцу.

— Ты не будешь ее отгонять, — холодно возразила Лариса. — По крайней мере сейчас.

— Это еще почему? — вытаращил глаза Котов.

— Я тебе все объясню. Давай поднимемся в комнату.

— Что еще за фокусы такие? Я опаздываю! — возмутился Евгений.

— Женечка, дело на этот раз серьезное.