Мой пушистый фамильяр (СИ) - Наталья Корепанова. Страница 2
Когда я закончила, Катька нахмурила брови и с серьезным видом произнесла:
— Этот сон свидетельствует о том, что ты находишься в кризисной ситуации. Ты хочешь быть хорошей для всех, тебя волнует мнение о тебе окружающих. А еще у тебя повышенная тревожность, доводящая до состояния защитной агрессии…
Слушая этот бред, я кивала, мысленно усмехаясь.
Подруга работала главбухом в крохотной фирме. В подчинении у нее были две работницы: тетеньки предпенсионного возраста, целыми днями бумажки заполнявшие, да по папкам их раскладывавшие. Но Катька своей должностью очень гордилась. А еще она увлекалась психологией и читала умные книжки, в которых рассказывалось, как управлять персоналом и находить общий язык с подчиненными.
А как с ними находить общий язык, если тетенек интересовали только их внуки, огород, да то, какого размера у них пенсия будет? Делали потихоньку свою работу, а на кипящую идеями начальницу поглядывали со снисходительной усмешкой.
Это мне сама Катерина рассказывала, возмущаясь, что подчиненные ее совсем не любознательные и им ничего не надо, а основная цель — чтобы их не трогали и дали спокойно до пенсии доработать.
А я вздыхала, завидуя Катькиной кипучести, и с горечью думала, что мне уже сейчас «ничего не надо», и я бы тоже предпочла, чтобы меня не трогали и дали спокойно доработать до пенсии.
Нет, ну в двадцать с небольшим — и такие мысли! Нормально?
Но что поделать. Свою работу я не любила. Зато всякие истории придумывать у меня получалось прекрасно. Уже в пятилетнем возрасте своих одногруппников в детском саду до нервного срыва доводила, пугая сказками о «страшном змее, живущем в унитазе». Не буду уж сейчас рассказывать, что этот змей там делал и чем питался, но девчонки потом без воспитательницы боялись в туалет заходить.
В школе за сочинения двойки получала, но не потому, что писать их не умела, а потому, что какую бы тему ни задавали, у меня в результате получался рассказ, который можно было печатать в рубрике «Ужасы нашего городка». Даже когда о «птице-тройке» писала, она у меня к концу как-то нечаянно в трехголового дракона превратилась.
Как я позже узнала, учителя моими сочинениями зачитывались и жалели, что продолжений не бывает, каждое сочинение — отдельный рассказ. Но тем не менее русичка за содержание методично ставила мне «неуды». И из-за этого по литературе выше тройки у меня никогда не выходило. В отличие от математики, где сочинять ничего не требовалось.
Может, поэтому меня родители и отправили не на филфак, куда мне хотелось, а на экономический, где я и отбыла пятилетнюю каторгу с последующим «пожизненным поселением» в бухгалтерии нашей мебельной фабрики, куда папа устроил меня по большому блату. Он на этой фабрике мастером сборочного цеха работал.
И вот уже второй год я занимаюсь обработкой первичной документации: заношу расходы и доходы фабрики в таблицы на компьютере, распечатываю их и подшиваю в толстые папки-скоросшиватели.
Работа не сказать, что очень сложная, но внимания требует. Так что в бухгалтерии мне не до сказок. А вот дома порой пишу небольшие рассказики, в которых то зомби фигурируют, то драконы летают, то маленькие милые фамильяры скачут. Белые и пушистые. И не зубастые, как этот чудик, который мне во сне приснился.
— Поняла? — Катька строго посмотрела на меня, и я послушно кивнула:
— Угу.
— Ты меня хоть слушала? — вздохнула подруга.
— Конечно! — возмутилась я. — Я тебя всегда слушаю.
— Слушаешь, но не слышишь, — сердито продолжила она. — Вот повтори, что я тебе сейчас советовала?
— Ну… это… словом, поняла я все. Не доставай, — мне было стыдно, что я снова все прослушала, погрузившись в свои мысли. Катька реально хотела мне помочь, а я опять ушами прохлопала.
Отличная у меня подруга. Всегда и во всем меня поддерживает, выслушивает мои бредовые фантазии и постоянно возмущается, что я их не записываю. Говорит, что меня с нетерпением ждет стезя писателя-фантаста. А когда я напоминаю ей про «тройку» по литературе, она машет рукой и решительно заявляет: «Забудь. Русичка тебе просто завидовала».
К моей чести нужно сказать, что обычно я Катерину слушаю внимательнее, чем сегодня. Но сны последних дней и, особенно, волосатый шарик здорово выбили меня из колеи. Давно мне таких реалистичных кошмаров не снилось.
Может, действительно пора лечиться?
— Ладно, — Катерина не умела долго сердиться. — Давай уже рассчитываться, а то погулять не успеем. Мы с мамой после обеда собирались по магазинам пройтись.
— Угу, — согласилась я и призывно замахала стоявшему у стойки официанту.
Рассчитавшись, вышли из пиццерии и не спеша двинулись в сторону парка, по которому любили бродить в хорошую погоду.
А погода была как раз для прогулок: солнечная и теплая. Жара, достававшая нас последний месяц, накануне спала, и мы шли, с удовольствием подставляя лица под теплые солнечные лучи, ласково нас пригревавшие, но не обжигавшие жаром.
Дойдя до парка, остановились у перехода, дожидаясь «инопланетянина». Я так однажды зеленого человечка назвала, который на светофоре загорался, разрешая переход. Это еще в школе было, когда я впервые услышала, что у нас инопланетян «зелеными человечками» называют. Ну и подумала: а почему бы тогда и наоборот не сделать?
Название прижилось, и мы уже много лет на каждом перекрестке с «инопланетянами» встречаемся. Зелененькими и бойко шагающими.
Однажды даже рассуждали с Катькой: а вдруг эти человечки и в самом деле прилетали? Встретились с создателем светофора и попросили увековечить их визит на всех перекрестках страны.
Или нет, не впрямую попросили, а приснились ему и приказали. Они ж — завоеватели, зачем им просить?
А я потом целую историю про их визит сочинила. Про войну зеленых и красных человечков, закончившуюся тем, что засунули вояк в светофоры и запретили им друг с другом встречаться. Поэтому они и загораются по очереди, а не одновременно, чтобы, упаси бог, случайно опять не поссориться.
Миленькая такая сказка для детей старшего школьного возраста получилась. С морем крови, рушащимися домами и сталкивающимися на перекрестках машинами. Именно поэтому и разместила спасительница землян (это я, значит) завоевателей в светофоры: пусть исправляют то зло, которое натворили.
А мне потом эти битвы долго снились, и человечки, забыв про свои распри, хором угрожали мне всеми возможными карами за свое вечное пленение. Под конец я торжественно сожгла рассказ на костре, но убедить Катьку не называть человечков «инопланетянами» не смогла.
Наконец, красный свет сменился желтым, мы, не дожидаясь зеленого, шагнули на «зебру», и вдруг я краем глаза заметила, что прямо на меня во весь опор несется какой-то не успевший проехать на свой свет торопыга. И, судя по всему, тормозить не собирается. Дернула Катьку, отталкивая ее назад, сама тоже отскочила, и все бы закончилось благополучно, если бы не попавший мне под ноги поребрик, о который я споткнулась. Да так, что, не удержавшись на ногах, упала навзничь и как следует приложилась головой об асфальт.
Успела еще услышать крик подруги, и погрузилась в темноту.
Глава 2
Не знаю, долго ли я была без сознания, но, очнувшись, я сразу об этом пожалела. Лучше бы и дальше в обмороке лежала. Голова раскалывалась, во рту стоял сладковатый привкус крови, все тело болело так, словно меня долго и методично били. Застонав, я приподнялась на руках, ожидая увидеть толпу зевак или больничную палату… и тут же резко села, увидев склонившуюся надо мной ветку с розовой хвоей и синими шишками.
Правда, сразу вскрикнула от пронзившей меня боли. Истерзанное тело яростно протестовало против таких энергичных действий. Впрочем, звук собственного голоса и охватившая меня паника помогли слегка приглушить неприятные ощущения, и я, стараясь не делать резких движений, медленно повернула голову, разглядывая окружающий меня лес.
Лес?!
Это что? Это я где? А где город, асфальт? Катька где? Она не могла меня бросить в таком странном месте!