Успей поймать любовь (СИ) - Анина Татьяна. Страница 16

А Паша сам заводил. Своим телом, своим потемневшим взглядом и улыбкой.

Внутри его так много.

И постоянно хочется. Это от воздержания у меня уже третий раз за сутки секс. И я не могу насытиться, мне мало.

Внутрь!

Глубже!

Быстрее.

Звонила мама, телефон так и пел: «Мама звонит!»

Мы напрочь про ужин забыли.

Отвлеклась от звонка и кончила. Паша резко сел, сделав проникновение глубоким и ладонью меня под попу вверх подкинул, чтобы самому кончить.

Закопался в мои волосы. Мы пульсировали, мы задыхались и липли друг к другу потными телами.

Со стоном я сорвалась с его члена и дотянулась до телефона.

— Да, мам, — старалась выровнять дыхание и голос сделать строже.

— Я так и знала! Через сорок минут у меня.

— Да, да, — я отключила телефон и рассмеялась.

— Пошли в душ, — целовал меня Паша.

Я пискнула и прикрыла грудь. Соски больше не хотели ласки, они стали очень чувствительными.

Меня сгребли с кровати.

— Эх! — выкрикнул горячий мужчина и водрузил меня на своё плечо.

— Па-а-а, — закричала я в восторге.

Он мне нравился. Секс с ним улётный, сам он красивый и характером уступчивый, но при этом твёрдый. Как такое сочетал, непонятно. Ведь в нём много мальчишеского: весёлый, интересующийся всем. И на подъём лёгкий. На концерт? Он согласен. На ужин к родителям? Запросто! На тусовку? Почему бы и нет. Дети? Сразу тройня!

— Поехали в Подмосковье, там коттедж сняли на пару недель. А потом с мамой тебя познакомлю, — он поставил меня в душевой кабинке, стал регулировать воду.

А я? Готова сорваться в неизвестном направлении с Пашей, с которым знакома пару дней? К его маме...

А может, Макс превратил мою попу в бетонно-цементную, и мне уже ничего не хочется? А вдруг мне не понравится, я устану и захочу домой.

"Унылое говнецо" передаётся половым путём. Лучше не спать вообще с моральными уродами, не заметишь, как испортишься.

Паша смотрел мне в глаза и ждал ответа.

— Не хочешь, не поедем, — он словно пытался догадаться, чего я хочу на самом деле.

— Павел Сергеевич! Тормози, не всё сразу, — тихо посмеялась я и стала намыливать себя и его яблочным гелем для душа. — Расскажи мне про своих родителей.

— Мама — замечательная, добрая женщина. С отцом она развелась тихо и мирно. Отчим — профессор. У меня два сводных брата, старшие, — он рассмеялся. — Они в общем считают меня мелким придурком и всё время надо мной прикалываются. Но не злобно, любя.

Я посмотрела на него внимательно.

Немного странный мой Пашка. Да, теперь могу сказать с полной ответственностью, что это мой парень. Странно, что при таком количестве внимания со стороны женщин, и я не удивлюсь, если и мужчин (ведь Паша ну никак не хотел возвращаться в модельный бизнес, значит была причина), он умудрился остаться контактным. Но в общении с другими женщинами чувствовалось напряжение.

Пока в полной красе не увидела его. Ведь при мне он общался только с моей мамой, сводной сестрой и Голубкой Ладой по телефону. Из такого выводы сложно сделать.

Был холоден и достаточно строг с женщиной, что показывала нам квартиру, хотя я не сомневаюсь, Паша может своё обаяние по назначению употребить. Но он вначале сильно подумает, стоит ли.

Ведь за любой очаровательной улыбкой может скрываться ложь, а Паша оказался достаточно правдивым человеком. Ну и сказочником, совсем чуть-чуть, если нужно поднять настроение.

Ещё я могла сделать вывод, что Паша не из робкого десятка, достаточно серьёзен, что касается работы.

И приятным бонусом шли конкретные желания относительно меня. Он решил, он стал выполнять.

***

— Опаздываем, — торопилась я, надевая узкие джинсы.

— С мокрой головой не поедешь, — Паша фен включил у шкафа и стал сушить мои волосы. Фен хранился в комнате, поэтому не исчез из ванной вместе с моей стиральной машиной.

Пока я пояс застёгивала и женскую рубаху ванильного цвета, он сушил мои волосы, подкидывая пряди вверх. И на лице Павла отображалось настоящее удовольствие. Уверена, он никогда девчонкам волосы не сушил. Я ему даже позволю ногти накрасить однажды. Все мои подруги в крепких семейных отношениях говорили, чем больше мужчина к тебе причастен, включая уход за твоим телом, тем крепче брак.

К родителям можно ходить в простой одежде. Они люди коммуникабельные, к ним всегда в гости приятно ездить.

Не знаю, сохранились бы такие прекрасные отношения, если бы мы жили вместе. Но моё решение рано уйти из отчего дома сделало нас ближе.

— Мама про какой-то сюрприз говорила, — влюблённо глянула на Пашу в отражение зеркала.

— Хороший сюрприз?

— У моей мамы сюрпризы только хорошие.

— Если хороший, чего так волнуешься?

Действительно. Я настороженно задумалась. Вся извертелась, суечусь, дёргаюсь.

— Она так сказала… загадочно, что я действительно переживаю. Только бы очень хорошее. Плохое мне совсем не надо.

Паша взлохматил мои волосы и поцеловал в шею прямо у корней. От этого дрожь по всему телу.

— Хочешь, я поведу машину? — он скручивал провод фена.

— Ты не знаешь город, — я повернулась к нему и положила руки на широкие плечи. — А можно тебя Панькой называть?

— Паня? Ладно. Я отлично вожу и ориентируюсь в этом городе неплохо. Приезжал на машине и не раз.

— Я помню, Паня. Доверяй мне, у меня почти десять лет водительского стажа.

— Когда ты скажешь, что не доверяешь мне, потому что думаешь об измене, вспомни, пожалуйста, этот разговор. Когда твоя женщина убивается за рулём, свою настоящую любовь будешь усиленно опекать.

И сказано это было таким голосом и таким тоном, словно угрожал он мне, давил и заставлял подписать капитуляцию, выкинуть белый флаг, иначе меня и мой форт ждёт голодная мучительная смерть, пожар и забвение.

Не переговорщик у нас Павел Сергеевич, тон-угроза впечатлял. И голос у него глубокий. А когда говорил тихо, то становился… страшным.

— Не знаю я тебя, Паня, — прошептала я, разглядывая его безупречное лицо.

— Велечка, ты моя девушка, — он опустил глаза и взял мои пальцы. — Просто… я буду иногда просить меня послушать. Ты сейчас нервничаешь, и руки у тебя дрожат.

— Хотя после такого секса не должны, — скрасила я разговор, который усиленно сворачивал не туда.

Паша замер на мгновение, а потом обнял меня крепко, прижав к себе.

— Я сяду за руль, ты будешь сидеть рядом и волноваться, сколько тебе захочется.

— Хоохо, — задыхаясь от крепких объятий, пробубнила прямо в его плечо.

8

Он не поверил в то, что я поверила ему. Вот такая загогулина.

Павлу было важно, чтобы я ему доверяла. То есть свалился невесть откуда, настаивает на взаимности, дальнейших отношениях, я так поняла, серьёзных, сексом со мной занимается и настойчиво требует ему верить.

Неожиданно. Можно растеряться.

Дал мне посмотреть видео пятилетней давности. Просто ему было необходимо доказать свою правоту, чтобы никакие сомнения меня не одолевали.

Я вернулась в то время, увидела тот мост. Я всегда вспоминала этот момент жизни, как со стороны. И теперь ощущение, что это было не со мной, усилилось.

Паша ехал навстречу. Я помню его машину, появилась впереди.

Вот я сижу в старой развалюхе, за рулём Макс.

Что бы было, если бы за рулём сидела я?

По правде сказать, я лучше Макса водила и намного. Возможно, мы бы не улетели с моста.

Колесо оторвалось… Как не со мной…

Максимкина машина прямо в ограждение. Он по тормозам вдарил, но колёса уже с моста слетели, а привод передний, и медленно, как в фильме ужасов, мы стали падать.

А вот этого я не помнила. В момент резкого торможения и удара об ограждения меня подкинуло, и я ударилась виском о ручку над окном. Она страшная была, опасная. И ремень безопасности не спас. Я потеряла сознание.

Видеорегистратор запечатлел мат Паши. Он подъехал к краю моста и остановил машину. Было отчётливо видно, как Макс выбрался из тонущей тачки.