Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена. Страница 86

— Не дергайся, — шипела сквозь зубы она, обнимая месячного сына одной рукой, а второй удерживая перед глазами лист бумаги и пытаясь читать. Однако у неё ничего не получалось. Вернее, она читала и даже по несколько раз каждое предложение, но ничего не понимала. Ратор ещё неуверенно держал голову, поэтому она раскачивалась в разные стороны и вместо того, чтобы раздумывать что делать с недостатком ткани и с кем заключать договоры о поставке, она ловила затылок сына либо целовала его в лоб, если он её со всей силы бил в подбородок, неловко отклонившись, а затем вернувшись на место. — Тихо. Не ерзай.

— Давай я подержу, — предложила Рамилия, наблюдая за тем, как Ламия изгибается следом за сыном и вновь расправляет бумагу перед глазами.

— Нет, все нормально, — устало вздохнула королева, когда сын в очередной раз ударился о её щеку и попытался пососать подбородок. — Это я сегодня точно дочитаю, — упрямо сказала Ламия, вытирая слюнявый рот ребёнка и поворачивая его другим боком к себе. Теперь он бился затылком о её ключицу и продолжал с любопытством водить глазами из стороны в сторону, осваивая все возможности поднятой головы.

— Положи его хотя бы.

— Закричит, — наученная горьким опытом ответила Ламия.

— Конечно, закричит. Ты же его с рук не спускаешь, — заметила Рамилия неодобрительно. — Почему ты мне его не доверяешь? — обиженно пробормотала она.

— Я не только тебе его не доверяю, а вообще всем, — заявила Ламия вновь перехватывая сына.

И это было правдой. Ламия не спускала Ратора с рук и если сначала доверяла его Никандру, то увидев пару раз, как тот споткнулся и чуть не выронил сына, перестала поручать и ему своё сокровище. Изредка к Ратору допускалась бабушка, но и то только когда матери необходимо было принять ванну или поесть.

К материнству, кстати сказать, Ламия привыкла довольно быстро, даже несмотря на неудачное начало. Сын ей действительно достался требовательный, но она, сцепив зубы терпела его капризы, потому что взамен получала нечто большее. Она чувствовала свою нужность ему и получала от этого удовольствие. Он безошибочно узнавал её и тянулся. Особенно Ламии это нравилось, когда она входила в комнату, где с Ратором сидела бабушка, тот слышал её голос и тут же начинал орать, требуя взять на руки.

Когда она надеялась, что с появлением ребёнка, её одиночество развеется, она не ожидала такого эффекта и тем более не ждала, что в комплекте с ним идут ещё и деятельный отец и ворчливая бабка.

С Валинией Ламия так и не нашла общий язык, но они старались терпеть друг друга и хотя бы быть вежливыми, однако Никандру продолжало доставаться от обеих: одна требовала развода, другая — отослать родственницу далеко и надолго. И даже чудесное исцеление короля не заставило их помириться. Однако они явно нашли друг друга, потому что как бы плохо Ламия не относилась к свекрови, но сына доверяла только ей, а Валиния в свою очередь в замке начала приходить в себя после затяжной депрессии из-за смерти старшего сына и внуков. И не последнюю роль в её исцелении сыграла Ламия, которая не только отпаивала пожилую женщину своими чудо-чаями, но и несколько раз выслушала её и утешила ведь кто, как не она, понимал, что такое потеря ребёнка.

Несчастья в замке не закончились, даже несмотря на то, что убийца затаился и после смерти лекаря не умер больше никто. Мужчинам в замке продолжала сопутствовать неудача. Они и падали, и ранились, и травились, и давились, и обжигались. Олин всё также носилась из комнаты в комнату со своим чемоданом, рвала ткани на повязки и готовила зелья. Однако воины Шерана словно были заговорены — все пятеро мужчин, если не здравствовали, то хотя бы были живы.

— Тебе не кажется это странным? — поинтересовался однажды Никандр у жены, пеленающей сына на кровати. — Лекарь пробыл здесь всего несколько минут и тут же свалился с коня, а мы уже сколько живем — и ничего.

— Дуракам везет, — обижено пробормотала Ламия после очередной стычки со свекровью, которая решила научить её как правильно кормить ребёнка грудью. — А дуракам с мускулами — тем более.

Однако на этот раз пребывание мужчин в замке не осталось без последствий.

— Рела беременна! — встретила однажды Никандра жена громким криком, а перед ним предстала картина, где растрепанная Ламия металась по комнате, у неё в ногах рыдала служанка, а сын лежал на животе на кровати и с интересом взирал на беснующуюся мать.

— Я тут ни при чём! — тут же не на шутку испугался Никандр и даже трусовато сделал шаг назад.

Ламия остановилась по середине комнаты и уставилась на него немигающим взглядом.

— Ещё бы ты был «при чём»! — прошептала с угрозой и Никандр снова сделал шаг назад. — Хотя нет. Ты тут очень даже при чём! Твои мужики портят моих девушек! — взвизгнула Ламия, и сын удивлённо поднял брови вверх, словно понимая, что происходит. — Пусть женится на ней немедленно.

— К-кто? — на свой страх и риск уточнил Никандр.

— Мне без разницы кто, — уже не так воинственно ответила Ламия, отводя волосы от лица. — Поговори с ними, чтобы даже смотреть в сторону женщин не смели. Они уедут, а мы тут что с выводком детишек останемся? Мне не нужны слезы и истерики на каждом углу, как и женские зависть и месть! — добавила она. — Вчера я видела драку из-за твоего Фавия, сегодня это, — она кивнула на продолжающую рыдать девушку. — Сделай что-нибудь. Иначе это сделаю я! И у твоих мужиков вообще никогда детей не будет.

— Понял, — кивнул Никандр, поспешно выскакивая за порог, пока ему жена не стала угрожать тем же.

Однако это был только первый скандал Ламии и Никандра из-за новых жителей замка. Чем больше проходило времени, чем больше мужчины обживались, тем больше скандалов и ссор возникало между женщинами.

— Это какой-то кошмар, — жаловалась Ламия Рамилии после того, как разняла очередную драку. — Я как всеобщая мать должна следить, чтобы подолы юбок не задирались выше пояса?

— Побыстрее бы они уехали, — покачала головой управляющая. — Девчонкам только головы дурят.

— А ты действительно думаешь, что они когда-нибудь уедут?

Женщины испугано переглянулись.

— Ну не останутся же они здесь навсегда, — осторожно ответила Рамилия.

— Я в этом уже не уверена, — покачала головой Ламия, накручивая прядь волос сына на палец. — Женщин в замке много, мужчин мало — вот и причина всех конфликтов. Теперь ещё и один из них женатый…

— Скоро будет два.

— В каком смысле? — мигом напряглась Ламия.

— Фавий за Олин чемодан с лекарствами носит вот уже несколько недель, — Рамилия изо всех сил старалась не улыбнуться, но собственные губы всё-таки подвели её.

— Да что же это такое… Я надеюсь на Никандра никто глаз не положил?

— Кто с тобой связываться захочет? — хмыкнула женщина. Ламия удовлетворенно кивнула. — В замке — нет.

— Что это значит? — тут же напряглась королева.

А значило это то, что как только нога Никандра зажила и он смог взобраться в седло, то сразу начал выезжать в столицу Салии, где Ламия милостиво выделила резиденцию для Шерана. Он встречался там со своими подчиненными, выслушивал доклады, раздавал распоряжения. А в замок возвращался под вечер усталый и обессиленный. Уезжать в Шеран он ни в какую не желал, но и править, как Ламия, в изоляции тоже не мог. К тому же жена ему здорово помогала советами, потому что её опыт управления превосходил его.

Никандр часто появлялся в столице и в конце концов в его резиденцию стали захаживать и подданные Салии. Сначала он воспринимал визиты и подарки как знаки вежливости, а затем стал напрягаться, боясь, что Ламия узнает о них и растолкует неверно. Когда же к нему пришли с проблемами и формулировкой «Госпожа не отвечает на письма», ему стало откровенно не по себе.

— Добрый вечер! — поприветствовал жену Никандр, заходя в лабораторию и подходя к котлу, над которым Ламия опять колдовала. Королева, не отводя сосредоточенного взгляда от варева, рассеяно подставила губы для поцелуя, а стоило мужу до них дотронуться, тут же отвернулась, нагибаясь к котлу и размазывая вязкую жидкость по его стенке.