Агентство "Иллюзия". Возлюбленная для бастарда (СИ) - Гуйда Елена Владимировна. Страница 60

– Леди Эдерсон, вы полагаете, можно было вживить осколок в тело? – все же прервала я затянувшуюся паузу.

– Да, – словно придя в себя, кивнула бабушка. – Есть способ. Его разработал отец нынешнего советника Глори. Лилит некогда была ученицей герцога Глори, а нынешний советник даже пытался за ней ухаживать, но она выбрала графа Гроссе…

Валери нахмурилась, понимая, что сказала нечто важное, даже не заметив этого. Но я уже смотрела только на Стейна.

– Осколок не на мне, а во мне, – озвучила я мысль, которая пришла нам, судя по его взгляду, одновременно.

Стейн поджал губы, явно обдумывая все, что сказала Валери Эдерсон, молча наполнил наши чашки уже порядком остывшим чаем и только после обронил:

– Ваш рассказ многое проясняет. К примеру, почему артефакт поиска указал тогда на Линду. Но я так и не смог выяснить, где именно осколок. Даже в казематах.

– Казематах? – возмущенно вскинулась бабушка, наградив Бенджи таким взглядом, что ему следовало бы сквозь землю провалиться, и стиснув в руках мундштук с такой силой, что тот затрещал. – Как так?! Наследницу Эдерсон!

Но Стейн даже не взглянул на герцогиню, продолжив абсолютно спокойно:

– Если я не ошибаюсь, вы не так давно тоже не особо заботились о комфорте и репутации Адалинды, раздавая слезливые интервью “Коирскому сплетнику”, – хмыкнул он, справедливо осадив Туманную Розу. – Итак, если Лилит Эдерсон-Гроссе была ученицей советника Глори, то это объясняет, для чего было это убийство его сына и попытка выставить меня убийцей. Полагаю, советник имеет представления или какие-то материалы, что позволили бы нам извлечь осколок.

И это было бы прекрасно. Если бы не одно “но” – советник не захочет иметь дела с убийцей сына. А я уверена, что те, кто так старался подставить бастарда и сделать кровными врагами Глори и Стейна, постарались предпринять все, чтобы советник и на порог не пустил Бенджамина.

– Вот только вряд ли он захочет с тобой разговаривать, – озвучила я то, что повисло в воздухе тяжелым молчанием. – Полагаю, что и мне путь в дом советника закрыт. Официально я твоя возлюбленная, – бабушка на это сердито засопела, но предпочла не комментировать это утверждение. – Он не поверит в то, что я вдруг оказалась выжившей Адалиндой Эдерсон-Гроссе.

– На тебе Теналь-Мао – перстень принадлежности к роду, – между прочим напомнила бабуля. Отчего я поежилась. В моей голове все еще не укладывалось, что я вдруг оказалась наследницей целого герцогства, законнорожденной Эдерсон. И уж тем более сложно было всерьез принимать Туманную Розу как бабушку. Мне даже неловко было смотреть на нее, хотя она буквально поедала меня взглядом, словно пыталась высмотреть что-то важное или убедиться в том, что все это реальность, а не выверт подсознания. – Этот перстень откроет тебе любые двери, дорогая. Но лучше не показывать его никому, пока ситуация не разрешится. Это опасно для тебя в первую очередь.

А мне подумалось, что не просто же так настоятельница отдала мне этот перстень. Могла бы не отдавать, скрыть даже намек на правду и не дать возможности опознать во мне наследницу Эдерсонов. Но она вернула, чтобы… что? Я метнула быстрый взгляд на Стейна, который, вероятно, думал как-то в том же направлении. И заговорил первым именно он:

– Что бы случилось, если бы Линда заявилась к Глори и тот бы узнал, кто она на самом деле?

Валери нахмурилась, задумавшись и пытаясь разгадать, куда именно клонит Стейн, и неопределенно пожала плечами.

– Полагаю, что он обрадовался бы. Как и многие другие.

– И помог бы завершить начатое моей матерью, полагаю, – предположила я.

– Вероятней всего, – медленно кивнула Валери. – Он очень любил твою мать. Как дочь и талантливую ученицу. Но в первую очередь он советник короля и государственный деятель, понимающий всю серьезность ситуации. Конечно же, он сделал бы все, чтобы извлечь осколок, – а значит, настоятельница уверена, что смогла бы его украсть у самого Глори. Или предполагала, что с его помощью можно извлечь осколок… ох, как все путано. – Он бы, конечно, расставил приоритеты… правильно. И… боюсь… любая цена за положительный результат в этой ситуации для него была бы приемлемой.

В комнате повисло тяжелое молчание. Все прекрасно понимали, о какой именно цене шла речь. Ценой, скорее всего, могла стать в том числе и моя жизнь. Так считала Валери. Но пусть меня назовут наивной и глупой, а я все же не могла представить себе, чтобы моя мать принесла меня в жертву. Где-то билась в груди, словно морская волна о скалы, уверенность – она бы не сделала то, что сделала, если бы не видела выхода, который бы не лишил меня жизни. Это не вера, не ощущение. Это уверенность. Она не поступила бы так со мной.

– Это не вариант, – прервал мои размышления Стейн. – Мы решим все иначе…

– Я все же предлагаю спрятать пока Линду в замке Роз, – тут же подала идею Валери. – Там до нее никто не дотянется.

– Да. Пожалуй, это лучший вариант. Пока я обдумаю возможности, – кивнул бастард.

А у меня буквально челюсть отвисла. Вот так легко все решили? Меня вообще спрашивать не собирались.

– Да, вы правы. Мне стоит немедленно встретиться с советником Глори, – поднявшись с кресла, зло процедила я. Отчего получила два не злых, но совершенно растерянных взгляда. Пришлось объяснить. – Никакие статусы – возлюбленной или наследницы – не меняют моего образа жизни прямо сейчас. Мое право на решения всегда остается за мной. Если вы не согласны, я никого не задерживаю. Черт с ним, с Глори. Его мотивы могут быть какими угодно. Но… мать… – у меня на мгновение осип голос от одного этого слова и всего того, что творилось в этот момент в душе, – знала, что делала, и не стала бы рисковать единственной дочерью. Уж вы, леди Эдерсон, должны это понимать.

– О, я прекрасно понимаю, – вспылила женщина, которая мне до недавнего времени казалась образцом хладнокровия. – Но в то же время знаю, что нас предали. Я повторюсь, ей вырвали сердце…

– И это значит, что люди не знали ее привычек, не знали ее, но знали, что она вам написала! – на высоких тонах оборвав речь леди Эдерсон, выпалила я. – Кто еще видел записку матери?

Лицо Туманной Розы стало белее снега. Но она все же смогла произнести:

– Это совершенно невозможно. Моя прислуга верна мне.

– Возможно, вам служили сироты из приюта святой Агнессы? – спросил Стейн.

А ведь и правда. Прислуга, охрана… незаметные, но вездесущие. Настоятельница, вероятно, могла внедрять своих людей давно. Вот для этого… О Многоликий в пяти ипостасях, что могло ею двигать, чтобы так остервенело желать уничтожения всего живого?

– Проклятье! – процедила Туманная Роза сквозь зубы. – Моя камеристка. Я забрала ее из приюта святой Агнессы за несколько лет до трагедии. Она… всегда была мне верна. Я так считала, по крайней мере.

Герцогиня медленно, с шумным присвистом втянула воздух через нос, словно пыталась взять эмоции под контроль. Но получалось у нее это, видимо, из рук вон плохо.

– Мой переезд, значит, откладывается. Это к лучшему, потому что я все же намерена посетить советника. И если вы против, то я не призываю составлять мне компанию, – отчеканила я, скрестив руки на груди и давая понять, что спорить со мной совершенно бесполезно. – Посему спешу вас оставить. Мне необходимо подготовиться. Можете еще пообсуждать, как бы распорядиться моей жизнью без моего на то согласия, но должна вас предупредить, что в подобном случае и без моего участия. Однако если вы готовы действовать со мной сообща, то я, в свою очередь, готова выслушать ваши предложения и идеи.

Все это я высказала чуть ли не на одном дыхании. Как ни крути, а я в этой игре центральная фигура, и прятаться мне нет смысла совершенно. Лучше вытащить осколок и восстановить артефакт. А уж после можно отловить всех заговорщиков, выяснить их мотивы и зажить спокойно. Работать в “Иллюзии”, в конце концов. И не встретившись лицом к лицу с Глори, провернуть все это нереально.

Глава 30

Укутанный снегом город сковало морозом. Он хрустел снегом под ногами, кусался и кололся, словно пытался загнать нас обратно в тепло и уют надежных стен особняка, а не трястись в экипаже. Темно-синее до черноты небо переливалось бисером мерцающих звезд. И вокруг царили такие тишина и покой, что оживление в освещенных окнах приближающегося поместья советника Глори казалось чем-то абсолютно нереальным. Будто постановка из театра теней.