Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4 - Тагиров Роман. Страница 19

Виктор Викторович деловито спросил:

— Тоцкий или Кантемиров?

— Думаю, крайний в этом списке, — сквозь смех произнёс Яков Алексеевич и добавил: — Вот, паразит, всё точно рассчитал: и что мы с тобой от подарков нашим жёнам не откажемся и семьями встретимся. Виктор, так что, получается — переиграл нас прапорщик?

— Яша, а я думаю, мы не будем ничего выяснять и спрашивать у полигонщика?

— Да кто он такой, этот начальник стрельбища? Стратег хренов…

— Согласен, коллега. Пошли к женщинам.

Ни капитан Путилов, ни майор Яшкин даже в своих самых страшных контрразведческих снах не могли увидеть, какие вопросы возникнут у них в ближайшие дни к «этому прапорщику» и друг к другу. А служебная карьера особиста полка будет напрямую зависеть от сумбурных действий начальника войскового стрельбища Помсен…

* * *

Деньги должны делать деньги! Кантемиров отошёл от зигзагов судьбы Толика Тоцкого с Симоной, вновь «крепко подружился» с дочерью генерала, познакомился с новым командиром полка и серьёзно задумался о делах валютных, явно подпадающих под статью 88 Уголовного Кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (УК РСФСР): «Нарушение правил о валютных операциях», санкция которой в те былинные годы была от трёх и до восьми лет с конфискацией имущества. Гражданину СССР о печальном думать не хотелось, а просто хотелось быть молодым, здоровым и при деньгах…

Настало время выехать в Лейпциг, договариваться с вьетнамцами или арабами о продаже им, как минимум, одной тысячи западных марок. С этой сделкой у советского прапорщика проблем не было. Спрос был постоянным. Оставалось только найти время для первой поездки в Лейпциг, благо рядом. На скором поезде Дрезден-Лейпциг можно добраться за полтора часа и ночью вернуться обратно.

Сложнее было съездить в Берлин, закупиться у югославов дойчмарками, затем доехать до Лейпцига, скинуть валюту и вернуться в Дрезден с доходом примерно в две прапорщицкие зарплаты. Время — деньги!

И если у Тимура уже имелись оборотные средства, хранящиеся в цинковой коробке под силовым кабелем (считай — банковская ячейка под охраной высокого напряжения), то времени из-за армейской службы катастрофически не хватало. Оставалась надежда только на вечер и ночь с субботы на воскресенье, целый воскресный день и ночь до понедельника. Утром в понедельник на службе — как штык. В армии — всё как в армии…

Молодой человек начал планировать нелегальные и незаконные действия на территории дружественного государства. В вечер четверга или пятницы надо будет обязательно сгонять в Лейпциг, и конкретно договориться с потенциальными покупателями о сбыте валюты. В субботу вечером шнель, шнель нах Берлин и в понедельник рано утром цурюк нах хауз, на войсковое стрельбище Помсен.

Вот и весь план. Вроде всё просто? Но, в нашей Советской Армии не может быть в принципе ничего простого. Всё сложно и всегда через одно место…

В пятницу с утра начальник стрельбища поставил своим бойцам задачу на весь день, а сам выдвинулся в полк, якобы по неотложному прапорщицкому делу — получение честно заработанного денежного довольствия. Для вида покрутился в штабе и, получая деньжищща, узнал в финчасти, что отцы-командиры сегодня после обеда выдвинутся в штаб армии на какое-то секретное командное совещание.

И это гут! Прапорщик в этот прекрасный день изволил отобедать в офицерской столовой, немного отдохнул, затем ещё раз крутнулся по территории полка для вида, забежал в семейное общежитие, переоделся и был таков…

Первый этап операции по незаконному обогащению советского военнослужащего прошёл весьма удачно. Тимур съездил в Лейпциг и в ночном баре, недалеко от вокзала, договорился с арабами из солнечной Сирии о сбыте им одной тысячи западных марок по курсу одна дойчмарка к семи ГДР. О том, что его могут кинуть в этом баре, советский гражданин даже не думал.

У него были друзья-палестинцы, и сирийцы об этом прекрасно знали. Сложнее было с вьетнамскими товарищами — азиатский волк им товарищ. С этими гражданами надо было держать ухо востро, и при сделке лучше быть со своими друзьями из дружественной нам Палестины.

Начало второго этапа сделки купли-продажи валюты Тимур спланировал на субботу вечером. Но, как мы все знаем — очень сложно заранее что-то планировать в Советской Армии. И в этот раз все стройные планы начальника стрельбища нарушил его же солдат — пилорамщик полигона, гвардии рядовой Драугялис. Всю неделю Ромас выглядел нормально, как обычно, но с утра субботы прапорщик Кантемиров заметил, что его прибалтийский боец опять захандрил.

Поэтому, командир принял волевое решение загрузить старослужащего солдата по полной программе и приказал рядовому вынести до обеда все обрезки брёвен и досок с пилорамы на свалку. Навести идеальный порядок на своём рабочем месте — прапорщик проверит лично! И не дал заслуженному пилорамщику ни одного молодого бойца в помощь. Сам справится, и печаль пройдёт…

Кантемиров знал, что рядовой Драугялис был самым сильным солдатом на полигоне среди всех периодов службы. Когда загружали бревно к пилораме, за один конец дерева хватались два, а иногда и три солдата, то с другого конца Ромас всегда справлялся один. Начальник стрельбища послал операторов Директрисы БМП и всех механиков-водителей боевых машин в поле — косить саксонскую траву.

Летом быстрорастущая трава доставала всех операторов полигонной команды, и мирная картина сенокоса была обычным явлением войскового стрельбища Помсен.

Прапорщик немного понаблюдал с высоты второго этажа вышки директрисы за работой бойцов и пилорамщика, таскающего огромные связки обрезков досок и бревен на свалку. «Как бы мышцы не сорвал» — подумал заботливый командир и спустился на силовой узел стрельбища к тайнику. Рассовав шесть тысяч социалистически марок по карманам, советский военнослужащий быстро зашёл к себе в домик, аккуратно сложил все деньги в пакет и засунул в глубь шкафа.

К выезду готов! Оставалось только проконтролировать работу бойцов, дать ЦУ (ценное указание) на завтрашний день, пообедать и в путь-дорогу дальнюю…

Молодой человек уже месяц никуда не выезжал и успел соскучиться по поездкам на скорых поездах по просторам Германской Демократической Республики. Скорость, комфорт, попутчицы…

И самое главное — запрещённые валютные операции: опасность, адреналин в крови и радость успешной сделки. Кантемиров даже не представлял — на что он потратит такое количество марок ГДР. Ему был важен сам процесс. А деньги — это свобода! Едешь, куда пожелаешь; покупаешь — чего захочешь.

Начальник стрельбища начал рабочий обход с Директрисы БМП. Прогулялся до последних рубежей, проверил работу подъёмников, переговорил с операторами и вернулся на пилораму.

В ангаре царил полумрак и идеальный порядок, а сам пилорамщик сидел на приготовленном для распилки бревне и о чём-то напряженно думал. Солдат весь ушёл в себя, взгляд был устремлён в дощатый пол.

Прапорщик щёлкнул тумблером освещения, лампы дневного света загудели и вспыхнули, показывая результат добросовестно выполненного приказа. Ромас даже не поднял головы. Как сидел, так и остался. Ноль эмоции… А в войсках никак нельзя игнорировать своего командира. Могут быть последствия.

Кантемиров спокойно подошёл, снял фуражку, присел рядом и спросил:

— Красноармеец Драугялис, что с тобой? Не заболел?

— Товарищ прапорщик, я сегодня ночью убегу в ФРГ, — медленно и буднично сообщил гвардии рядовой Советской Армии.

— Ромас, скатертью дорожка. Почему сегодня? Надо было раньше бежать, когда молодым был. А сейчас уже дед — и на Запад. Несолидно, как-то получается, — усмехнулся начальник стрельбища.

— Товарищ прапорщик, я серьёзно говорю! — впервые за два года службы литовца прапорщик услышал, как воскликнул флегматичный коренной житель прибалтийской республики.

— Спокойно, рядовой. А теперь давай по порядку, — командир смотрел в глаза подчинённому.