Целительница 2 (СИ) - Бульба Наталья Владимировна. Страница 7

А это значило, что к ребятам стоило присмотреться. Без особых заслуг госпожа Соколова на моей памяти еще никого не выделяла.

— Давайте начнем вот с чего, — вернула меня с небес на землю Людмила Викторовна. — Целители и чрезвычайные ситуации. Зачем нужны мы, если обычно на месте ЧС хватает и специально подготовленных медицинских работников?

— У нас нюх, как у обученных собак, — едва она закончился, вновь приподнялся Петр.

— В точку, — сделав жест, словно эту самую точку и поставила, произнесла Людмила Викторовна. — Наша эмпатия позволяет чувствовать жизнь не хуже, чем натасканным четвероногим.

— Если не лучше, — подала голос Аня.

— Тоже согласна, — кивнула Людмила Викторовна. — Для тех, у кого эмпатия выше среднего, поиск живых в таких ситуациях, простое дело. Страх, ужас, боль, непонимание, желание выбраться любой ценой. Эмоции разные, но все они для нас, как маяк.

— Мы можем определить состояние потерпевшего еще до того, как он будет извлечен спасателями, — решила и я включиться в общение. — И даже поддержать жизнедеятельность, если это окажется остро необходимо.

— Великолепно! — благожелательно кивнула мне Людмила Викторовна. — Еще?

Мы с Аней переглянулись. Вроде самое главное…

— При необходимости целители быстрее и точнее делают сортировку, — в очередной раз поднялся Петр. — Честно сказать, лично меня от этого коробит.

— И не только тебя, — уже другим, серьезным тоном произнесла Людмила Викторовна. — Но когда речь идет о массовых жертвах, именно выбор целителя может спасти жизнь тому, кому ее еще можно спасти. Классический медик делает сортировку скорее интуитивно, пусть и основываясь на установленных правилах визуального осмотра и собственном опыте. Мы же видим картину именно такой, какая она есть.

— Не самая приятная перспектива, — высказался кто-то из находившихся выше рядов.

— Вы даже осознать до конца не можете, насколько. — Людмила Викторовна вышла из-за кафедры, обошла стоявший рядом стол и встала, опершись на его край. — Четыре года назад, ночью, после лобового столкновения с фурой с виадука упал междугородний автобус, в котором на тот момент находилось сорок три пассажира плюс водитель. Внизу — железнодорожные рельсы. По согласованию с руководством МЧС, на подобные случаи, если они не связаны с химическим, бактериологическим или иным специфическим поражением, кроме штатных медиков вызывают и нас, внештатных целителей. В тот раз поехали я, профессор Березин и четверо студентов.

— Это тогда у водителя фуры случился инсульт?

Я оглянулась, чтобы посмотреть на спросившего и…

Петр наблюдал за мной. Внимательно. Изучающе.

Достаточно, чтобы вспомнить слова Анны. Седьмая вода на киселе, но имеют отношение к императорскому роду…

Совершенно не нужный мне интерес.

Сделав вид, что не заметила, вновь посмотрела на Людмилу Викторовну:

— Да, — не столько кивнула, сколько на мгновение опустила голову она. — Как затем выяснилось, предрейсовый осмотр в компании, осуществлявшей перевозки, был чистой формальностью. И эта формальность стоила жизни одиннадцати человек, не считая самого водителя. Но сейчас речь не об этом.

Она откинула голову назад, потом опустила. Медленно выдохнула.

Чтобы проникнуться серьезностью темы, вполне достаточно. Мы и так старались дышать через раз, а тут вообще затаились, словно мышки.

— Когда подъехали, группа МЧС уже работала на месте. Раненых поднимали с помощью люлек, раскладывали на дороге. Медики появились практически одновременно с нами, но… — Она не закончила, заговорив уже о другом. — На сортировку встали мы с профессором Березиным и двое студентов в качестве помощника-фельдшера. Работали по смешанной схеме, включая беглый осмотр на внешние признаки, обычно видимые издалека.

— Например? — вновь подал голос кто-то из задних рядов.

— Например… — повторила она как-то… жестко. — У пострадавших мужчин с тяжелой черепно-мозговой травмой возникает сильная эрекция. Это признак крайне тяжелой ЧМТ и практически гарантированной смерти.

— Нихрена себе… — высказался кто-то слева.

Людмила Викторовна на выпад никак не отреагировала:

— На каждого пострадавшего на этом этапе сортировки отводится сорок секунд. Малая диагностическая магема при достаточной подготовке разворачивается за двадцать, оставляя столько же на принятие решения. Чем быстрее вы работаете с магемой, тем точнее приговор. А в тех условиях для тяжелых пострадавших это действительно может стать приговором.

— Но их же поднимали не всех одновременно, — опять последовало замечание из зала.

Людмила Викторовна криво усмехнулась:

— Те сутки были тяжелыми. Ранняя весна. Сначала все растаяло, затем резко похолодало и выпал снег. На всех ведущих к Москве трассах аварии. В большинстве своем без летальных исходов, но пострадавших было много. Машин скорой помощи не хватало. Так что, да, времени было достаточно для полной диагностической магемы. Но толку от этого оказалось мало. Тяжелых много. Шесть или семь человек из тех одиннадцати мы потеряли лишь по причине несвоевременной помощи. Однако все это я вам рассказала по иной причине. — Она сделала короткую паузу, словно давая нам самим догадаться о том, о чем собиралась говорить. — После той сортировки, один из двоих помогавших нам с профессором студентов забрал документы из Академии.

— Сломался? — хихикнули теперь справа.

— Мы называем это — сгорел, — опять никак не отреагировала Людмила Викторовна. — И именно для того чтобы сгоревших было меньше, для целителей обязательно каждые полгода, а при необходимости и чаще, прохождение курса реабилитации.

— А как же полковые целители? — вспомнила я про отца.

На этот раз Людмила Викторовна пусть и едва заметно, но улыбнулась:

— Полковые целители дают присягу. Они — служат Родине и воспринимают свои действия, как долг.

— А мы? — вроде как обиделся Петр.

— А мы — работаем, — словно давая почувствовать разницу, чуть склонила голову Людмила Викторовна. — А иногда еще и кочевряжимся, выбирая место послаще и пациентов побогаче.

— Ну как же без этого! — без особого задора хохотнул Кир и посмотрел почему-то на меня. Почему именно, стало понятно уже через мгновение. — И, кстати, раз уж заговорили на посторонние темы, не поведаете, что среди нас делают первокурсники?

— А вас они смущают? — неожиданно задорно фыркнула Людмила Викторовна.

И не скажешь, что совсем недавно говорила о страшных вещах.

— Еще как! — заверил ее братец. — Одно дело — мы, другое — эти салаги.

— Ну, раз салаги… — выпрямилась Людмила Викторовна. — Давайте-ка я представлю их, тогда и решим: салаги или нет. Начнем с девушек. Анна Фелоненко, — жестом попросила она Аню подняться.

Аня стесняться не стала. Поднялась, шутовски раскланялась на все четыре стороны, что тут же разрядило обстановку.

— Анна Фелоненко, стопроцентный нейтрализатор. И при этом — универсал, что, как вы понимаете, делает ее уникальным целителем.

Аня вновь поклонилась и присела.

А я поймала себя на том, что немного завидую той легкости, с которой она вписывалась в жизнь Академии. Легкости и вездесущности.

Пойдешь направо — она там. Свернешь налево — тоже там. Вернешься…

У меня так никогда не получалось. Да и вряд ли получится.

— Александра Салтыкова-младшая, — заставил меня забыть о проблемах коммуникации голос Людмилы Викторовны.

Я встала, но обошлась без шутовства. И так чувствовала себя сковано, ощущая направленные на меня взгляды.

— Напомню, что род Салтыковых-младших известен своими целительницами. Александра — не исключение. По количеству магем и качеству их исполнения она обогнала всех присутствующих в этой аудитории. Полностью уравновешенный универсал.

— И что она тогда делает на первом курсе? — вполне серьезно поинтересовался Петр.

— Вот и я задаюсь этим вопросом, — с усмешкой ответила ему Людмила Викторовна, показав жестом, чтобы я садилась. — Завалишь мой предмет, и она займет твое место.