Леди-Бунтарка, или Я всё решу сама! (СИ) - Минаева Анна Валерьевна. Страница 52

Матушка Хиона молчала. Но мне и не нужны были ее слова, я чувствовала, что права. Знала это. Мама хотела защитить меня именно от этого. Но я сглупила.

– Я не собираюсь вам помогать, – голос ударил плетью по воздуху.

– Зря ты так, – протянула женщина, опуская руку. – С нами ты могла получить силу, власть, влияние и свободу. Могла рано или поздно стать одной из нас. Стать как твоя мать.

Последние слова резанули по горлу лезвием.

– Мне не нужно становиться такой, как моя мать. Потому что я уже такая, как она.

– Взять! Живой!

Я подняла руки, позволяя стихии вырваться наружу. Стать на мою защиту. Выпустила стихию, противовеса которой не существовало.

Стена ледяного пламени ринулась вперед, поглотила жриц Мельхомы. А через мгновение опала, заключив их в ледяные саркофаги.

За толщей льда сложно было понять, есть ли кто внутри. Но если верить Рэймонду (а я не видела причин ему не верить!), то мое пламя перед заморозкой уничтожает. А это значит, что, когда лед растает, тел никто не найдет.

У меня впервые получилось сбалансировать обе составляющие. Но этому достижению я порадуюсь позже.

Обязательно порадуюсь.

– Весьма недурно, – проговорила матушка Хиона, проводя пальцем по ближайшему ледяному склепу. – Но видно, что ты не так давно освоила свою силу. Кто помог? Этот мужчина, с которым ты хочешь разорвать брак?

Вместо ответа, я подняла руку и отступила на шаг к выходу.

– Я хотела тебе подарить силу, – бросила она. – А ты выбрала позорную смерть.

– Вы все выбрали себе смерть, когда начали плести интриги. Запутались в собственных нитях, – выплюнула я.

Ответить на это настоятельница ничего не успела. Где-то позади раздался взрыв, затряслись стены, зазвенели стекла в окне. Матушка Хиона обернулась, а я кинулась к двери, толкнула ее плечом и выскочила на задний двор храма Мельхомы.

Второй взрыв донесся до меня, когда я уже выбегала за ворота.

– Румия! Подожди! – звонкий голос резанул по ушам.

Я обернулась чисто инстинктивно, заметила бегущую за мной женщину в наряде жрицы. Светлые короткие волосы, алый корсет и такие же брюки.

Махнув рукой, я создала под ее ногами пласт льда.

Поскользнувшись, она нелепо взмахнула руками и, вскрикнув, упала.

Я не хотела больше убивать, вредить, калечить. Уверена, что рано или поздно я заплачу за все, что сделала. Но сейчас мне нужно было спешить, потому что солнце клонилось к закату, окрашивая мир в тепло-оранжевый цвет.

Руки дрожали, сердце билось загнанной птицей об ребра.

Рэймонд! Нет! Не так все должно было быть! Почему ты не на севере страны? Почему не охотишься на драконов? Богиня, не дай случиться непоправимому! Он не виновен. Ни в чем. Это я! Это все я!

Я несу беды.

Слезы текли по щекам, застилали глаза. А солнце беспощадно продолжало опускаться к горизонту, спрятанному где-то за домами.

По дорогам в сторону площади медленно стекались люди. Но было их так мало, что становилось понятно: большинство уже там. Большинство уже готово глазеть на то, отчего нормального человека должно вывернуть наизнанку.

Звери!

Площадь показалась в тот момент, когда меня подвело дыхание, сбилось. Воздух обжигал легкие, ветер то и дело бросал растрепавшиеся волосы мне на лицо, а я смотрела вперед и понимала, что это конец.

Все место вокруг высокого деревянного помоста было забито людьми. Дамы в пышных нарядах красовались друг перед другом, обмахивались веерами. Каждая из них надела свои лучшие украшения, накрасила ярко губы, уложила волосы в высокую прическу. Словно пришла не на казнь, а на праздник в свою честь.

Единственное, что их выгораживало, было то, что никто практически не смотрел на помост, где устанавливали деревянный чурбан с выемкой в центре. А рядом ставили огромную корзину.

Собравшиеся делились сплетнями, смеялись, шутили. Кавалеры прижимали к себе своих дам, под ногами сновали дети, кто-то ел.

Меня бросило в дрожь от увиденного, мысль о том, что все собравшиеся тут не достойны называться людьми, стучала по вискам огромными молотами.

А потом со стороны центра послышался звук трубы. По деревянным ступеням взошел человек, которого я узнала не сразу. Не потому, что видела его в своей жизни всего раз, а потому, что он слишком преобразился за этот короткий промежуток времени.

Адас Ганворт III, в отличие от своих подданных, выбрал не меха и золото, а простого покроя брюки и темную куртку. Только корона, переливающаяся самоцветами на лысой голове, утверждала: перед людьми король. Рядом с ним встал глашатай, выряженный в яркие цвета, и, развернув свиток с речью, заговорил.

– Приветствую вас, – голос прозвенел над толпой, усиленный магией. – Причина, по который мы все тут собрались, печальна и грустна. Предательство. Любой проступок должен иметь свое наказание. Будь то кража или убийство. Но предательство – самое ужасное из того, что может сделать человек.

Король обвел толпу взглядом. И, к счастью, не заметил меня.

– Предательство, о котором я сейчас говорю, касается всех. Вас, меня, наше королевство. Человек, которого сейчас лишат тут жизни, оказался государственным изменником. Он втерся в доверие ко многим людям, сделал это умышленно. Готовился к перевороту.

Я сжала кулаки и сцепила зубы, чтобы не выдать себя раньше времени. Не позволить магии вырваться из-под контроля.

– Рэймонд Риордан!

Король с глашатаем отступили на шаг, зашумели люди. Кто-то что-то выкрикнул, но его голос тут же потонул в громе недовольства. Вельможи и простые люди были разогреты, готовы, жаждали крови.

Первым на помост взошел высокий широкоплечий мужчина. Из одежды на нем была черная маска и штаны, подпоясанные темным ремнем. В руках он сжимал огромный топор, от вида которого мне сделалось дурно.

А после него на виду у толпы оказались двое стражников и человек, при взгляде на которого у меня болезненно трепыхнулось сердце.

Мой муж выглядел ужасно: синяки под глазами, распухшая губа, несколько шрамов от плетей на голых плечах. От его рубашки остались лохмотья, которые так и висели на нем напоминанием обо всем произошедшем.

Толпа взорвалась овациями, свистом.

Рэймонд вскинул подбородок, обвел взглядом это сборище и выразительно сморщился. В его зеленых глазах плескались ярость и ненависть. А на запястьях сверкали золотом широкие кандалы.

Я знала, что это за материал. Слышала о нем. Золото, измененное артефакторами, блокирующее магию.

Лорда Риордана лишили силы.

Мгновение, и я ловлю его взгляд. В нем ненависть изменяется на непонимание, удивление, обреченность.

Думаешь, что я пришла просто посмотреть на твою казнь, милый? Или боишься, что я попадусь в руки тем, кто обо мне теперь знает? Кто хочет меня изучить и уничтожить вместе с вольными чародейками? Хотя и последние теперь не то чтоб тепло ко мне относятся.

Нет, дорогой, нет.

Я улыбнулась, глядя ему в глаза. Образовывая связь между нами, протягивая ее невидимой нитью над толпой.

А после щелкнула пальцами.

Потерпи, Рэймонд. Вынеси эту обжигающую льдом боль на запястьях. Это все же лучше, чем лишиться головы. Не правда ли?

В первые мгновения он не понял, что произошло. Потом закусил губу. И улыбнулся.

Кандалы упали к его ногам со звоном, разрывающим тишину. Кто-то закричал. Я вцепилась пальцами в чье-то плечо, чувствуя, как после вскрытия хорошо защищенного замка на таком расстоянии начинает кружиться голова. Ускользать сознание.

– Взять! – прогремел голос.

Вот только лорд Риордан больше не был беспомощен. А еще он видел, как толпа начинает оттеснять меня от помоста, давить.

Я цеплялась за чьи-то руки, не в состоянии устоять на ногах. Слабость давила на плечи, по вискам били крики.

Часть людей спешила отойти подальше. Они видели, чувствовали опасность, исходящую от внезапно освободившегося преступника. Другие же, наоборот, кинулись вперед, горя желанием самостоятельно угодить королевству, наказать предателя.