Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина. Страница 35

Вистинг принял выпад спокойно и с достоинством ответил:

– Я никогда не имел никакого отношения к флоту.

Вконец испорченный ужин я покидала в крайне расстроенных чувствах. Я уже не знала чему верить, чью сторону принимать. Кто такой Толбот: злодей, что нарочно убедил всех, будто разбитый дирижабль со всеми людьми на борту сгорел, или запутавшийся, замёрзший и голодный человек, который просто хотел поскорее попасть домой?

Придя в дом Акселя Астпрупа, я и Эспин не могли не поделиться с ним всем, что узнали в губернаторской резиденции.

– Я ничего не понимаю, – признался ему Эспин, – Когда я спрашивал Толбота про взрыв, я был уверен, что просто поймаю его на лжи. А оказалось, он сам толком не понял, что видел. Просто поразительно. И это командир авиации с многолетним стажем. И кто его надоумил связываться с военными? Что это за линкор, который стоит в море и ловит браконьеров? С чего бы ему этим заниматься?

– Это всё придумки нового губернатора, – начал объяснять ему Аструп. – Ты вот говорил, что у Лундборга есть связи в министерстве энергетики, но я про это ничего не слышал. А про военных знаю точно. Как только Лундборг сюда приехал и снюхался с рыбопромышленниками, всё – житья простым людям не стало. Особенно на Медвежьем острове. Чтобы рыбокомбинату достался весь улов, Лундборг не постеснялся попросить у своих покровителей во Флесмере линкор, чтобы гонять хаконайских рыбаков, а то они совсем распоясались. Если уж давным-давно продали острова, так и не вспоминайте о них, чего сюда лезть? А кто не хочет этого понимать, по тем пальнут из всех пушек. Ты пойми меня правильно, я только за, если ни одни хаконаец без особого разрешения на Полуночных островах не появится. Бороться с браконьерами надо. Но зачем издеваться над своими же людьми? Это ведь додуматься надо было, прислать в начале лета на Медвежий остров две роты солдат с ружьями и поставить их на устьях всех рек.

– Зачем? – не понял Эспин.

– Чтобы жители острова рыбопромышленников не объели, – недобро усмехнулся Аструп. – Ты только вдумайся, если отца семейства поймают на реке с уловом в пять лососин, всё – замордуют, рыбу отнимут и ещё что-нибудь из имущества арестуют. Если на побережье абориген закинет сеть и вместе с рыбой вытащит краба – и сеть отнимут, и рыбу. А краба солдаты ещё сами и сожрут. Это же натуральное издевательство! Людей на острове живёт от силы две тысячи. Ну чем они могут угрожать рыбопромышленникам? Ну да, как только те стали перекрывать реки своими сетями, местные прокрадывались и пытались эти сети подрезать. А как солдаты на остров высадились, с ними уже никто тягаться не осмеливается. Все сидят голодные – и люди, и их собаки, и медведи. Вот Рудольф рассказывал, когда они отправились на дирижабле в первый тренировочный облёт, то с воздуха видели всё это безобразие на Медвежьем острове: и рыболовные шхуны возле берега, и перекрытые сетями реки, и роту на построении. Он говорил, что экспедиционный корреспондент даже смог заснять на фотоплёнку весь этот произвол, хотел показать всему Флесмеру, чем тут на островах занимается Лундборг. Но вот, не успел. Сгинул фотоаппарат вместе с корреспондентом и Рудольфом.

В доме повисла тишина. Не знаю, о чём в тот момент думал Аструп, а наши с Эспином мысли явно совпадали.

– Рыбопромышленники повелевают Лундборгом, а он повелевает выписанными из Флесмера военными? – озвучил он и мои подозрения тоже. – Солдаты на Медвежьем острове наверняка видели пролетающий на небольшой высоте дирижабль и даже видели вспышки фотоаппарата из иллюминатора. Теперь понятно, почему линкор не выходил на связь с потерпевшими бедствие. Военные и Лундборг поняли, что их махинации скоро получат освещение во "Флесмерском вестнике". Лундборг испугался за своё кресло, его знакомые генералы – за свои погоны. Так и был отдан приказ не выходить на связь с дирижаблем в случае аварийной посадки на льды. Подумать только, на линкоре наверняка слышали сигнал бедствия от группы Толбота. А может и от дяди Рудольфа тоже. И молчали. Слышали, как люди умоляют о помощи, и молчали. Только ледокол министерства судоходства и гидропланы из аэроклуба искали их наугад, потому что они не имеют никакого отношения к военным.

Кажется, меня начала сотрясать крупная дрожь – это нервы, злость и обида дали о себе знать.

– Убийцы! – только и смогла произнести я, сжимая в кулаках край расстёгнутого кардигана. – Они погубили дядю Руди и его экипаж. Из-за какой-то рыбы, из-за каких-то фотографий…

– Увы, – протянул Эспин, – но нам будет невероятно трудно это доказать. Я не понимаю только одного. Почему Лундборг вообще не скрыл сам факт, что тело дяди Руди нашли возле Тюленьего острова? Он бы мог просто принять это к сведению и не сообщать тебе. Кого ему бояться? Тех немногих аборигенов, что видели тело, пока инспектор вёз его с одного острова на другой?

– Нет, конечно, – согласился с ним Аструп. – Жители Песцового и Тюленьего острова самые везучие здесь – до них не доходили руки ни у одного губернатора. Живут, как жили их предки, и ничего не знают ни про Лундборга, ни про Флесмер, ни про Тромделагскую империю. Счастливые люди.

– Вот я и не понимаю, – продолжил рассуждать вслух Эспин, – почему Лундборг вообще разрешил нам с Шелой приехать сюда и поучаствовать в опознании? Ведь ему выгоднее всего поддержать версию Толбота о том, что дирижабль взорвался и все погибли.

– Так может, он боится, что после Рудольфа объявится кто-то ещё.

– Думаете, скоро аборигены Тюленьего острова найдут ещё пять замёрзших тел?

– Да нет, я всё надеюсь, что кто-нибудь из тех пятерых придёт к нам сам.

Я насторожилась. Уж не верит ли Аструп в оживших мертвецов? Нет, он совсем не это имел в виду.

– Вы полагаете, кто-то всё-таки сумел выжить? – осторожно спросила я, боясь спугнуть ответ, который очень хотела услышать.

– Я же собственными глазами видел все те запасы, что были на дирижабле, – стал объяснять свою позицию Аструп. – Бидоны с едой, тюки с меховой одеждой и обувью, нарты, палатки, котелки. Твой дядя на славу подготовился к экспедиции, я даже не ожидал такого от столичного жителя. Там ведь всё снаряжение было рассчитано на шестнадцать человек и четыре месяца пешего похода в случае чего. Так вот, все эти запасы улетели вместе с дирижаблем и всего шестью людьми. Смекаешь, к чему я веду?

– Им бы хватило еды на десять месяцев путешествия? – предположила я.

– На целую зимовку, если они не смогут найти путь к суше, – поддержал меня Аструп. – Вот потому я и говорю, рано ещё ставить в этой истории точку. И хоронить тех пятерых заранее тоже не надо.

Его слова словно подарили мне крылья. Выходит, три механика, журналист и физик ещё блуждают где-то во льдах, ночуют в прочной палатке, которой не страшны ветра и метели, греются у примусов, для которых у них имеется вдоволь топлива, едят овсяные галеты, тушёнку, консервированные овощи, мармелад с шоколадом и запивают это разбавленным сухим молоком, чаем или бульоном из сухих мясных кубиков. Да, эти пятеро имеют все шансы переждать ненастье и вернуться домой. Вот только почему тогда дядя Руди так быстро погиб? И почему он остался один на один со снежной стихией? Видимо, он шёл на поиски людских жилищ и помощи для тех, кто вывалился из дирижабля на лёд. И ему просто не повезло…

– Знаете, – не слишком-то воодушевлённо произнёс Эспин, – я бы не был так оптимистичен. Всё-таки с момента крушения прошло два месяца. За это время можно было бы хоть как-то дать о себе знать.

– Так откуда же нам знать, куда упал дирижабль? – возразил ему Аструп, – Что там творится севернее Тюленьего острова – науке об этом неизвестно. Твой дядя хотел выяснить, да уже не расскажет. Может они на каком-нибудь острове, а может на горном пике. А может дрейфуют на отколовшейся льдине куда-нибудь на юг. И хорошо, если их радиостанция ещё работает, тогда проплывающие в стороне суда смогут получить сигнал бедствия и вызвать гидроплан на подмогу.

В общем, предположений было слишком много, а ответов на непростые вопросы крайне мало. Остаётся только ждать, когда пароход доставит на остров тело дяди Руди. Как знать, может быть, оно сможет пролить свет на то, что же на самом деле случилось с экспедицией "Флесмера".