Прости, я тебя не ждал - 2 (СИ) - Данлеви Мальва. Страница 14
Хотелось встать, прокричать «браво!» и громко захлопать. Но, скорее всего, меня бы поняли превратно.
А вот Прохор прям удивил. Я всегда думал, что он жук навозный, но, чтобы до такой степени.
– С первой же встречи Станислав Михайлович просил следить за девушкой. Я пытался предупредить Раду, объяснить какой Ярский на самом деле человек, но та и слушать не хотела. Ну вы понимаете, девушки падки на деньги и Рада не была исключением. Но я не прекращал попыток достучаться и образумить ее. Я же не первый год на него работал, знал все нюансы и подводные камни. Увы, тщетно. А меня из-за этого еще и вынудили уволиться. Ярский пригрозил мне и моим близким физической расправой и даже убийством, в случае непослушания, и мне пришлось отступиться. Он – страшный человек. Никаких семейных и моральных ценностей.
Кино и немцы! Аленький цветочек и защитник сирых и убогих, ни дать, ни взять! Робин Губ, мать его ети.
Боялся встретиться глазами только с матерью Рады, все-таки, материнское сердце так обидеть – это самое последнее дело. Но Зои Олеговны не было на заседаниях, я хотел спросить у адвоката, но как-то не решился. Подумал, что, скорее всего, женщине стало плохо от таких новостей: сын наркоман, дочь в могиле…Да уж! Не жизнь, а сказка. А еще я беспокоился, где она жить будет после выписки из реабилитационного центра, на первых порах спросил, что дак как, даже указания какие-то, помнится, давал и, кажется, он даже отвечал, что все мол нормально, переживать не из-за чего. И я успокоился.
Точку в деле об убийстве моей жены поставили ровно через три месяца после случившегося. Я, наивный дятел, реально рассчитывал, что Каин явится еще два месяца назад, как и обещал, по истечению срока. Но, увы. Наверное, я сделал свое дело и за ненадобностью меня было решено списать в утиль. Что ж, тюрьма, так тюрьма, одной больше, одной меньше…
Мое земное тело похудело и осунулось, а шоколадный цвет волос почти полностью был вытеснен пеплом седины. Непрекращающийся нервяк. Сколько мне здесь отмерено? Мне уже стукнуло тридцать четыре, надеюсь, что не больше двадцати, максимум, тридцати лет. Тело-то здоровое, я никогда не пил и не курил, занимался спортом и следил за здоровьем. Черт, а если все сорок лет или еще больше? Значит там, дома пройдет самое большее год, два. Не так уж и много, чтобы забыть меня. Ведь правда?
Мне дали двенадцать лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Апелляцию я подавать отказался. Зачем? Насрать на все.
В своем последнем слове я только выдавил из себя одно единственное «простите» и меня увели. Где-то там, за моей спиной, осталась стоять разъяренная Азазель, она предлагала мне, и судью купить, и замять дело взятками, врать, изгаляться и применить свою силу внушения. Но я отказался. Нормально, посижу дюжину лет, может что и толковое придумаю на будущее.
В ночь перед отправкой в колонию в своем изоляторе временного прибывания спал плохо, долго крутился и вертелся, пару раз вставал пить чай или отжиматься. Все без толку. Меня поглощала, как зыбучие пески, пелена отчаяния и обреченности.
Твою мать, неужели ее ненависть затмила все хорошее, что было между нами? Я не мог поверить в то, что она не почувствовала моей любви, моего стремления даль ей все и еще немного больше, моего раскаяния и моего обожания. Как? Да, я ошибся, но любовь лечит любые раны. Я бы точно смог залечить ее, каждый кровоточащий порез и ссадину.
Даже высказаться не дала, не интересно. Ну, что тут не понятного? Не нужен я ей, не любит она меня. Я влюбил ее в мираж, в иллюзию, в того, кого на самом деле никогда не существовало. Да, я опять ее обманул. И себя заодно. Дурак.
От чая вдруг затошнило и, наверное, от перманентного стресса в который раз подскочило давление. Щелчок и все стихло, а потом на лавку рядом со мной присел человек.
Если бы был кисейной барышней, то от счастья тут же бы упал в обморок. А так – просто облегченно выдохнул и улыбнулся. Надеюсь, что не подразниться пришел.
Глава 19
– Ну, что? Как, дружочек, поживаешь? Смотрю, цветешь и пахнешь, как майский цвет?
– Очень смешно, прям обхохочешься, – бесшумно поаплодировал я моему внезапному собеседнику.
– Домой, поди-ка, хочется, да? – я после этого подкола все же посмотрел в наглые глаза Верховного Сатту.
– Нет, что ты, меня и здесь неплохо кормят, – и вновь принялся бездумно крутить полупустую чашку с остывшим чаем.
– Неужели по этапу пойти хочешь? – продолжал глумиться баньши.
– А разве я не уже? Ты, Экто, давай уже, не ходи вокруг, да около и говори зачем пришел, – тяжело вздохнул и хлебнул горьковатую стылую жижу.
– Тебе жалко, что ли? Ну дай уж поприкалываться, не каждый день одного из Ра в ссылку на Землю отправляют.
– Ага, только я один настолько умственно одаренный, что смог, – усмехался я своей же черной шутке, а вот Эрэбо заржал в голос.
– Хотя я чуток ошибся, не Ра, а бывший Ра. Ведь так? – и по-свойски ткнул меня под бок.
На это я уже отвечать не стал. Пошел он в жопу со своим плоским юмором, мне не до веселья. А Экто Эрэбо все продолжал и продолжал…
– Ну ты мощный, Морт. Я даже тебя зауважал, знаешь? Матерый мужик! Пришел, все решил, девушку застрелил. Не сразу, нет! Но кто об этом вспомнит, так? Главное же, что? То, что душу вернул! Все в таком восхищении от тебя, дружище. Вон, мать твоей зазнобы так восхитилась, что аж коньки откинула на радостях. Такой зять, как не скончаться от счастья, а? И брата ее поразил в самое сердце, не вытерпел он такого яркого поворота судьбы да повешался в своей камере на собственном ремне. А, как тебе новости? Прочувствовал момент, накал страстей?
Да уж, надо бы расстроиться, но я не смог. В этом мире, когда человек уходит принято грустить, как, впрочем, и везде. Да только радоваться надо. Отмучались, отдали свою дань за совершенные в Истинном Космосе проступки, да и вернулись обратно. Так что, меня этим всем не разжалобить. Но на место баньши я поставить был обязан.
– Экто, – гаркнул я, в надежде заткнуть словоохотливого Верховного Сатту. Но где там?
– Что Экто? Я уже сто сорок один год как Экто. И что? Да то, мать перемать! Я такого клинического идиота первый раз вижу! – уже почти кричал на меня баньши.
– Да кто бы говорил? Сам же свою жену упек на Землю на три наших года! – ввернул я ему шпильку.
– Ты мою Алаю не тронь! – подскочил на лавке Экто.
Я долго и протяжно выдохнул, а потом опять так же вздохнул.
– Слушай, мы не с того начала, кажется, – осадил я устало нас обоих, – ты это, прости меня. Пришел чего? Так, чисто поржать или все же по делу?
– По делу, – буркнул баньши, снова усаживаясь на казенную жесткую лавку, – ждут тебя на Ра-Кратосе. По твою душу пришел.
И я радостно встрепенулся. Это она! Она! Девочка моя ненаглядная. Оттаяла, перебесилась и решила дать мне шанс хотя бы выговориться, все мало-мальски объяснить. Но я же вам говорил, что фантастический дебил? Ай, что вам говорить, вы же и так в курсе всех событий. Ну так вот, нифига не она, родимая. Не-а!
– Ты тут мне, как саранча, не прыгай, Морт. Велено тебя доставить в столицу Ра-Кратоса, лишить силы и сослать на Саттом. Твое земное существование подошло к концу.
– На Саттом все же? – тупо переспросил я, еще не понимая до конца, как сильно я в который раз обманулся.
– Ну, а я о чем говорю? – тепло улыбнулся мне Верховный Сатту и тут же прикоснулся к моему лбу.
Мое энергетическое тело, а попросту душа, тут же отделилось от тела и воспарило рядом с проводником. Я отстраненно наблюдал, как моя земная оболочка дернулась и кулем свалилась с лавки, разливая холодный прогорклый чай. Наверное, меня найдут утром, а причиной смерти запишут остановку сердца.
Жаль только с Азазель не попрощался, ей тут еще долго куковать.
Обратно я переносился так же быстро, считайте, молниеносно. Только вот в двигательной функции мне было отказано, я все слышал, но зрительный нерв видел только пустую темноту. Испугался ли я? Ну, друзья, любой бы испугался. До чертиков, а может быть и больше. Я тут же попытался что-то спросить или хоть как-то обозначить ситуацию, но и тут потерпел полный провал, сокрушительное фиаско.