Мы не твои (СИ) - Блио Элен. Страница 14
Но я сам выбрал такое наказание. Я сам дал себе слово тащить эту ношу.
Этот крест, как говорят христиане…
— Ильяс, мне надо поговорить, это важно. Мне срочно нужно уехать.
— Заходи, брат, — слышу в его голосе напряжение. Там не стал бы говорить, если бы правда не стряслось что-то серьезное. — Что случилось?
— Мадина опять сбежала.
Мадина — жена Тамерлана. Та самая из-за которой он чуть не погиб. Из-за которой я…
Нет, вру, я такой не из-за Мадины, и ее семьи. Я такой из-за самого себя!
Это ведь я помог Алиевым. Я подставил родного брата!
Чёрт… я ведь… я ведь даже не нашел в себе силы во всем сознаться! Я рассказал только часть правды.
— Тамерлан, я…
— Мне нужно ехать. Если ее не найдут… У нее срок уже большой, но рожать еще рано.
Жена моего брата беременна от другого мужчины, от того самого ублюдка, который стрелял в Тамерлана.
Сжимаю кулаки. Эта гадина сестру свою родную не пожалела, когда первый раз сбежать пыталась…
— Что ты будешь с ней делать, Тамерлан?
— Отпущу. Пусть идет с миром. Хватит. — говорит тихо, но твердо.
И правильно, наверное. Пусть Мадина и дрянь, но… Я ведь не лучше?
— Там… я… я должен тебе рассказать. Все, как было… про Зою. — голос меня подводит, тяжело справиться с волнением.
— Я знаю как было, Ильяс. Знаю.
— Ты не все знаешь… я… — как же трудно говорить!
— Не важно. Давай… потом, когда вернусь, ладно? Мать с собой возьму, так что… остаешься тут, с Надеждой. — он это серьезно? Я и… малыш Воробей? Вдвоем? Ну, тех, кто работает в доме я не беру в расчет, — Самад будет каждый день приезжать.
— Не надо каждый. Мы справимся… — нахожу в себе силы ухмыльнуться, — с Надеждой.
— Илик… Давай только ты будешь вести себя скромно, да? Не обижай её!
— Я разве обижаю?
— Я видел сегодня. Не надо Ильяс. Она ведь… она девочка совсем, ей девятнадцать всего. Жизни не видела. Ты поиграть решил — играй с другими.
— Я не играю. — отрезаю зло, потому что… лезет куда не надо брат! — И я тебе сразу сказал — не нужна мне она тут, эта… Надежда! Убери ее от меня подальше, если считаешь, что я…
— Брат, успокойся. Я просто прошу тебя быть с ней вежливым и корректным. Надя останется в доме. Не хочешь ее видеть — твое дело. Просто попроси ее уйти и она уйдет к себе, не будет тебя донимать. Все, извини, я пошел. У меня самолет скоро, надо все успеть.
— Тамерлан, погоди, я…
Брат уходит, бесшумно прикрывая дверь. Чёрт. Я сорвался, говоря о Наде, а не должен был.
Быть с ней вежливым и корректным, да? Это ведь так просто!
— Ильяс, я… простите, что беспокою, я стучала, но вы молчали.
— Что тебе?
— Ужинать пора. Вы готовы? Я принесу.
— Хорошо, спасибо. — оказывается, можно быть вежливым. — Надя, ты… Поужинаешь со мной, Воробушек? Я еще никогда не ужинал с… птичками…
Зачем я попросил ее поужинать со мной? Теперь буду бояться облажаться. Или, наоборот, опять постараюсь все испортить.
Понимаю, что сам себе противен, но… увы, сделать ничего не могу. Совсем.
И все-таки…
Девчонка не заслужила все это. Она просто работает, зарабатывает на жизнь, и это похвально. Надя старательная, не глупая. Маленькая и наивная — это да.
Почему-то накрывает мучительная боль в груди и ком в горле, они мешают мне.
— Ильяс? Вы хотите поужинать в комнате или… может быть пойдем в столовую?
Еле сдерживаюсь, чтобы снова не съязвить. Я бы пошел, но… «Заратустра не велит», так было у классиков?
— Где будет удобнее тебе? Если в столовой — я готов поехать туда.
— Да, хорошо, тогда… я отвезу вас минут через пятнадцать?
— Давай так. Я минут через пятнадцать приеду сам. Ты ведь знаешь, что в доме я нормально ориентируюсь.
— Хорошо.
— А ты… переоденешься к ужину?
— Я? — я никогда не видел ее лица, но почему-то представляю как ее щеки становятся розовыми, и глаза удивленно округляются. — Если нужно…
— Смотри, как тебе удобно. Если удобно ужинать в форме сиделки, то…
— Я надену платье.
Надя выходит, а я… я тоже решаю переодеться. Хотя это не так просто, как кажется — как я хочу это показать. Мне нравится делать вид, что я привык к слепоте и к тому, что я прикован к креслу. Я не привык. К этому нельзя привыкнуть. Ну, может лет через двадцать, если доживу…
Приходится писать вот так посреди текста, все сложно, но если не получается почитать книги ищите автора в сети, название, псевдоним. обе части книги будут везде.
Как понять, что рубашка подходит? Впрочем, подойдет любая, они висят в шкафу, отутюженные. Цвет не имеет значения, и галстук я не собираюсь надевать. Просто чистая рубашка вместо привычной футболки — поло.
Я даже решаю уложить волосы. Тут тоже все просто. Гель стоит в ванной, там же, где всегда, растираю его в руках, наношу на волосы… Успеваю даже побриться — доктор купил специально для меня электробритву, показал, как пользоваться, хотя, конечно, бритье Воробушка мне больше нравится.
Время бежит быстро, чувствую, что уже опаздываю. Выкатываюсь из комнаты. Знаю, сколько мне нужно проехать, поворот направо — гостиная, за ней столовая. Еду аккуратно.
Слышу, что в гостиной я не один.
— Надя?
— Да, я тут, давайте я вас довезу.
Буквально закусываю губу, заставляя себя проглотить язвительное замечание.
— Спасибо. Что на ужин?
— О, сегодня все просто, котлеты, картошка, овощи, салат…
— Есть шанс не обляпаться? — усмехаюсь.
— Я могу повязать вам салфетку. — она подхватывает мой тон.
— Лучше сразу слюнявчик, я видел такие пластиковые, у малышей. Если туда падает еда, то можно ее достать и съесть.
— Где же вы такое видели?
— У сестры, когда она кормила своих малышей. Ты же знаешь, что у нас еще сестра есть, кстати, почти твоя тезка, ее зовут Надия. Она живет на родине отца, в его родном селе. Тамерлан и мама как раз туда поехали.
— Ясно. Скучаете по ней и малышам?
— Вот уж нет. Нади была надоедливой старшей сестрой, заставляла меня порядок в доме наводить и зубрить математику.
— Хорошая сестра.
— Наверное, а у тебя есть братья, сестры?
— Нет, никого… только двоюродные, и то не родные.
— Это как?
— Папу воспитывала мачеха. Та, которая умерла.
— Ясно.
— Что вам положить?
— Если можно пару котлет, картошку, а салат и овощи на отдельную тарелку, пожалуйста. И… может все-таки за столом будешь говорить мне «ты»?
— Я постараюсь. — она накладывает мне еду, стоит совсем близко, чувствую шелест ее одежды. И аромат. Легкий, цитрусовый…
Усмехаюсь — это тот самый, над которым я потешался. И не думает его менять! И правильно делает. Он вкусный, свежий… нежный.
— Пожалуйста, приятного аппетита.
— Спасибо, сядешь рядом?
— Да, конечно. Налить вам сок или морс?
— Нет, не нужно.
Беру вилку, стараюсь аккуратно понять, как лежит еда. Чёрт, не очень ловко есть при ней.
— Если у меня будет что-то падать — не обращай внимания.
— Ты тоже не обращай, хорошо? Я понимаю, что ты не увидишь, но я иногда за столом удивительная неряха, все проношу мимо рта. — смеется!
— Не удивительно, у тебя такой ротик маленький. — это я успел понять!
— А вот и не правда, не маленький. Нормальный. Но это у меня с детства… ой, ну вот… мне вообще нельзя говорить за столом.
— Что случилось?
— Уронила кусок котлеты на платье.
— Нужно солью посыпать, мама всегда так делает.
— Да, я тоже…
Воробушку удается разрядить обстановку. Я ем не стесняясь, она что-то рассказывает о детстве, о своём отце. Мне нравится ее слушать.
— Очень вкусно, правда? Ваш повар прекрасно готовит.
— Да, Тамерлан всегда подбирает достойный персонал. Даже у родителей готовили не так вкусно.
— А ты раньше жил с ними?
— Чаще всего, да. Я маменькин сынок.
— Неужели? — чувствую, что она улыбается.