Молох. Укус кобры (СИ) - Шерр Анастасия. Страница 27

— В том самом, — ухмыльнулся Малой. — Я здесь уже полгода. Иногда таких, как вы, хилых привозят. Они либо сами того, либо, когда с ног валятся, их в овраг увозят. Только один выстрел обычно слышно, — Малой приставил к башке хлюпика два пальца. — Пффф! И всё. Больше их никто не видит.

— Заканчивай, — проворчал обычно молчаливый Елисей. — Он и так зашуганный.

Малой поднялся на ноги, поправил рюкзак с кирпичами.

— Да не посрать тебе, Молох? Всё равно каюк ему. И тебе тоже скоро. Хотя ты молоток, дольше всех держишься. Обычно, кроме меня, больше двух месяцев никто не выдерживал.

Елисей подал руку хлюпику, а тот поднял на него воспалённые от слёз глаза.

— Вставай. Малой прав. Никто тут с тобой возиться не будет. Либо выживай, либо сдайся.

Хлюпик принял помощь, поднялся на ноги, волоча за собой рюкзак, едва ли не тяжелее его собственной массы.

— Я Кира. Кирилл, то есть. Спасибо, ребят, что не оставили тут, — кивнул на лужу, поднимая очки с треснувшими стёклами. — Ааа, ладно. Всё равно ни в них, ни без них толком не вижу в темноте. Днём ещё нормально, а вот в тёмное время суток…

— Слушай, ты… Кира, — протянул издевательски Малой. — У нас тут имён нет. Я Малой, это Молох, впереди Стручок и Муха. А ты Блохой будешь. Мелкий больно, — хохотнул верзила. — Ладно, харе прохлаждаться. Давайте в корпус! Упырь сказал: кто последний приползёт, того заставят всю ночь стоя спать. Я уже пробовал. Неудобно, — не дожидаясь их, Малой потрусил к корпусу, Елисей зашагал за ним. Грёбаный рюкзак тянул вниз, и Молох лучше согласился бы спать в грязи, чем тащить по болоту гору кирпичей ещё полтора километра. Но знал, что за ним придут. И тогда будет хуже. А со сломанными рёбрами особо не побегаешь.

Да, он мечтал сбежать. Свалить хоть куда из этой жопы. Да хоть на зону. Знал бы он в своё время, что выбрал, ни за что не согласился бы на условия сучьего генерала.

Только бежать тоже с умом надо. У него будет всего одна попытка. Молох уже видел, что делают с беглецами. За два месяца таких было двое. Ни одному не удалось свалить. Вокруг болота, и территория досматривается с помощью дронов, по территории рыскает охрана с собаками. Ни одну зону так не охраняют. Видать, кому-то они очень нужны. Может, и не все, а только те, которые выдержат. Но факт остаётся фактом. Кто-то очень не хочет, чтобы хоть один из них вырвался на свободу.

— Так-так-так! И кто у нас тут пришёл последним? О, сморчок! — прислонившись к косяку, осматривал их Упырь — долбаный надзиратель. — А что у нас делает последний? Прааавильно, девочки! Последний драит сортир и спит стоя. За работу, Сморчок!

— Он Блоха, — гоготнул Малой, но тут же поник под презрительным взглядом Упыря. — Извините, товарищ капитан.

— А ты чё такой разговорчивый? Хочешь помочь ему толчок драить?

— Нет, товарищ капитан.

Был ли Упырь капитаном — никто не знал, но он требовал себя так называть. Хотя ни он, ни охрана форму военных не носили. Только камуфляж, но без всяких опознавательных нашивок или погон.

— Ну и всё! Пошли по камерам, быстро! А Сморчок идёт толчки вылизывать. Бегом!

— Это я, — Молох шагнул вперёд, поймал на себе удивлённый взгляд Упыря.

— Чё ты?

— Я пришёл последним. Блоха был впереди.

Конечно, это не так. И все это видели. Зачем он заступился за худосочного очкарика? Елисей и сам не знал. Жалко стало его как-то. Пацан-то еле на ногах стоит. До утра точно не протянет.

— О, как. Благородный принц встал грудью за свою принцессу, — загоготал Упырь, и его поддержали Малой, Стручок и Муха. Подпевалы трусливые. — Ну, как знаешь! Будете вдвоём, значит, сортир обнимать! — Желтозубая ухмылка Упыря заставила сжать челюсти. Однажды Молох вобьёт ему эти зубы в глотку. По самое не хочу затолкает. — Ну, чё встали, сучки? Поползли по норам!

— Зря ты так сделал, — вяло промямлил Блоха, тащась за Молохом сзади. — Меня всё равно не отпустили, а теперь ещё и тебе всю ночь со мной куковать.

— Вдвоём веселее будет, — буркнул в ответ, хотя и сам прекрасно понимал, что здорово затупил. Кому она нужна тут, жалость эта. Здесь все уже забыли, как это — сочувствовать.

— Всё равно спасибо. Ты единственный достоин того, чтобы выжить.

Молох лишь поджал губы. Вряд ли тут хоть кто-то выживал когда-либо. Но помечтать можно, конечно.

— Пошли унитазы начищать, — кинул зло, прибавляя шагу.

— Слушай, а ты к кому вернуться хочешь? Есть такие люди? Ну, кто ждёт тебя там, на воле? — не унимался Блоха. Разговорился на ночь глядя. И Молох уже подумывал его заткнуть. Только лень одному будет убираться.

— Есть. Мать.

— Мать — это хорошо, — философским тоном изрёк Блоха. — А у меня братья. Младшие. Двое. Сопляки ещё пока… Голодные там, наверное, сидят. Мы детдомовские. Так вышло… Я ради них пошёл на грабёж. Ну и поймали. А этот мужик пришёл и говорит, мол, хочешь хорошо заработать? Я, дурак, и согласился. Кто ж знал.

Молох хмыкнул. По одной схеме работает генерал. Ублюдок старый. Ничего, и его время придёт. Главное, выбраться отсюда.

ГЛАВА 34

ГЛАВА 34

2010 год

Она шла за ним. Слышал, как скрипит под ногами снег. И волчонка, конечно же, не оставила. Дурища жалостливая. Но тут же усмехнулся. Он ведь сам её чуть раньше спас. Вот так же притащил эту занозу в жопе в свою конуру и теперь не выдрать её, если только с корнем. Привык. Привык, блядь. Как ни паршиво это осознавать, таки привык.

Идиот. Давал же себе обещание после Кирилла, что больше не станет ни к кому привязываться. Знает же хорошо, каким дерьмом это может обернуться.

Устал. Он просто устал. От одиночества, от вечного адреналина, пропитавшего в венах кровь. Захотелось почувствовать себя спасителем? Душонку чёрную очистить захотелось?

Зачем? Зачем ему это? Ведь однажды в такую жопу из-за неё попадёт, что хрен выберется. Хотя… Он ещё до неё попал. Влетел с разбегу. Она, скорее, отдушина. Способ не тронуться окончательно. Не поехать крышей и не начудить прямо на работе. Или не подставить свою башку под пулю…

Что он делает? Уговаривает себя? Смешно.

В тёплом доме пахло деревом и едой. И Молоху вдруг жутко захотелось остаться здесь навсегда. Спрятаться здесь, окопаться, наставить вокруг ловушек и капканов, чтобы ни одна блядь не приблизилась, и под трёп Соньки залечь на дно. Не так, как сейчас. Основательно. Навсегда.

Разделся, упал на кровать, раскинув руки, и закрыл глаза. Хорошо. Ему впервые за до хрена лет хорошо.

Девчонка шуршала на кухне, гремела посудой, потом о чём-то говорила со своим найдёнышем поучительным тоном. Кажется, выговаривала ему за то, что нагадил на пол.

Молох слушал это всё и… Улыбался. Странно, но ни Сонька, ни её новоявленный питомец не раздражали. А их присутствие даже как-то дополняло уют домика с камином в лесу.

Она пришла к нему спустя минут сорок. Пришла и нагло так улеглась на его плечо. Молох открыл глаза, повернул лицо к ней.

— Привет, — улыбнулась.

— Чего хочешь от меня? — несмотря на вопрос, голос прозвучал совершенно не грозно. Хотя он старался.

— Хочу рядышком полежать. И поблагодарить, что не оставил нас в лесу.

Захотелось её поцеловать. С ума сойти. Нет, он всё-таки лишнего бухнул. Или вискарь был палёный.

— Благодари.

— Спасибо, — коснулась своими губами его губ, и Молоху пришлось стиснуть зубы, чтобы не наброситься на неё, как озабоченный подросток.

— Ты волка покормила?

— Да, молока налакался и спит возле миски.

— Его мясом кормить надо. Он хищник.

— Но он же маленький, — вытаращила на него глаза.

— Чем раньше начнёт есть мясо, тем скорее станет самостоятельным. Это не домашний питомец. Он дикий зверь. И раз уж не оставила его в лесу, где зверю самое место, имей совесть не ломать его природу.

— Ладно… — потерянно кивнула. — Хорошо. Позже дам ему мяса.

— И не привязывайся к нему. Его придётся отпустить, когда подрастёт, — невесело вздохнул. Жаль дуру, привяжется же к волку. Как к нему, к Молоху, привязалась. Теперь не оторвать эту пиявку.