Швец. Второй шанс для бандита (СИ) - Серж Олли. Страница 5

— Ты думаешь, я не знаю, что ты можешь завалить ее игрушками с головой, Швецов? — пылит она. — Я испытала это на себе. Думала, что ты так чувства выражаешь… — начинает дрожать ее голос. — а ты! — Сделав вдох, Варвара осекается. — А ты просто откупаешься. Ах, какой замечательный!

— Рот закрыла сейчас, — рявкаю и притягиваю ее к себе вплотную, рванув за предплечье. — Что-то ты ни разу не отказалась. М? От подарков. И от денег…

— Если бы я могла, я бы все вернула, — отвечает она мне тоном оскорбленной королевы.

— Вот и возвращай, — шиплю с угрозой. — Занимайся дочерью, пока разрешаю.

Вижу боковым зрением, как правая ладонь Вари приходит в движение и резко дергается вверх. Перехватываю ее возле своей щеки.

— Не вздумай, — отрицательно качаю головой.

— А то что? — оскаливается. — Дочери лишишь?

— Пожалеешь… — качаю головой.

— Пусти, — всхлипывает Варвара и дергает рукой. — Больно…

— Там мишек дарят, — подбегает к нам Марья с горящими, счастливыми глазами, — во! Размахивает рекламным проспектом. — Мне бумажку дали. Мам… — переключается на Варвару. — Мы же пойдём за мишкой… Ну пожалуйста…

— Ненавижу тебя, — одними губами говорит мне Варя. Выдёргивает руку и поворачивается к дочери. — Ну-ка покажи, что там за бумажка…

Рассматривает акцию детского магазина, где при покупке тюбинга или снегоката действительно дарят в подарок плюшевую игрушку.

— Машунь… — начинает виновато.

Выхватываю у неё из рук проспект.

— Конечно пойдём, — подмигиваю ребёнку, — только если покажешь, где магазин.

Смутившись, Марья снова вжимается в бок матери. Я вижу, как сильно ей хочется пойти за мишкой, но без слова Вари она не решается.

— Там же киндер купим, — подпитываю я детскую фантазию.

— Мамочка, можно? — заглядывает Варваре она в глаза. — А то мишек разберут… — начинает дрожать слезами голосок.

— Ну хорошо, — я сдаётся Варя.

Панорамный лифт отвозит нас на самый верхний этаж торгового центра. И, в принципе, становится сразу понятно, куда так сильно спешит весь народ. Продуктовый, салоны техники и детские магазины. Делаю у себя в голове пометку, что если все сложится, и я задержусь в этом городе, то вполне можно будет вложиться в подобный бизнес.

— Сделайте нам в лучшем виде, — подаю я рекламный проспект продавцу-консультанту.

— Для девочки? — уточняет она.

— Конечно, — киваю.

Варя жжет меня осуждающим взглядом и, как только дочь убегает вглубь магазина, снова срывается.

— Зачем ей снегокат? Где она будет на нем кататься? Где я его буду хранить?

— Марья в квартиру не вернётся, — отвечаю жестко. — Перевари уже эту мысль и прекрати истерику. А рядом с моим домом есть прекрасный лес. Там можно и лыжи, и снегокат попробовать. Ты бы, кстати, делом занялась, пошла бы купила дочери вещи которые нужны на первое время, — рывком подкатываю тележку и всовываю ей в руки.

Варвара резко уходит с ней к стеллажам с одеждой, а я на всякий случай подхожу к дочери. Просто потому что не верю, что ее мать не предпримет попытку сбежать.

Марья крутится между вешалок с цветными пуховиками. Один серебристый с единорогами явно нравится ей больше всех.

Тяжело вздыхает и, заметив меня, резко отдергивает от пуховика руки, пряча их за спину.

— Нравится? — интересуюсь.

Кивает.

— Мама мне купит на следующий год, — говорит с гордостью.

— Давай сейчас купим, — предлагаю ей снимая пуховик со стойки.

— А сейчас дорого, — опускает глаза Марья. — Скидочки нет.

— Это не страшно, — говорю ей с улыбкой. — Ну так что? Берём? Давай померим.

— А киндер тогда не купим? — тихо спрашивает она.

— Почему? — искренне удивляюсь, не понимая, как в ее голове связаны эти два факта. — Купим. И киндер, и мишку заберём.

— Тогда хорошо, — вспыхивают ее глаза.

— Ну пойдём на кассу? — подаю я ей руку.

С острожной заминкой, но Марья все-таки удостаивает меня чести своей ладошки.

Почувствовав ее, цепенею. И боюсь сжать. Сердце начинает лупить в груди.

Продавщицы смотрят на нашу пару с нескрываемым интересом и умилением. Молоденькие кассирши пытаются открыто флиртовать со мной через Марью, отвешивая ей комплименты. Вручают медведя, пробивают снегокат. Интересуются, где же мы обычно гуляем. Осекаются, увидев подошедшую к нам Варю.

— Что это? — она шокировано смотрит на пуховик и сладости.

У самой в корзине все очень скромно. Пачка трусов, колготки, пижама, две футболки и простое платье.

— Потом поговорим, — отвечаю ей, предупреждающе понижая интонацию.

Марья, уловив настроение матери, настороженно затихает и перестаёт мне улыбаться, забирая ладошку.

Хочется за это рявкнуть на Варвару, но я знаю способ, как поставить ее на место иначе.

Забираем пакеты и выходим из детского магазина.

— Теперь ты, — говорю Варе тоном, не подразумевающим споров и киваю головой на магазин нижнего белья. — Вперёд.

— Нет, — цедит сквозь зубы она. Больше эмоций просто не позволяет присутствие Марьи. — Я обойдусь. Привезу из дом. Но при тебе не стану…

— Не зли меня, — качаю головой.

— Ненавижу тебя, — снова читаю по ее губам.

— Ты повторяешься, — усмехаюсь в ответ.

Подхватив дочь за руку и оставив меня с пакетами и снегокатом, Варвара уходит в магазин белья.

Набираю водителя и прошу подняться за пакетами. Не хочу оставлять девочек одних, да и шоу предстоит слишком заманчивое.

Глава 7. Эмоциональные якоря.

Варя

Стыд жжет щеки. Пытаюсь трясущимися пальцами отыскать среди вешалок с комплектами белья свой размер.

Если бы я только тогда знала, если бы имела хоть какой-то опыт с мужчинами… никогда и ни копейки у него бы не взяла! И спасать бы его не стала. Да, пусть бы так и лежал в той чертовой бане! С пробитой головой, в крови и крабовым салатом вместо мозгов. Я тогда ещё удивлялась, это что же так можно было не поделить и сколько выпить, чтобы начать друг другу о головы салатники стеклянные разбивать?! А сейчас бы сама с огромным удовольствием добавила. Ух! Как размахнулась бы и по черепушке, да чтобы наверняка.

Наглый, зарвавшийся хам! Извращенец! Мужлан! Неужели мне когда-то нравилась его сила? О, да у меня просто коленки от нее дрожали! Казалось, что я ощущаю его присутствие каждым волоском на теле, каждой мурашечкой!

— А как мне мишку назвать? — толкает меня в бок Марья.

— Миша, — машинально предлагаю я ей самый очевидный вариант.

— Нееееть, — тянет, разглядывая его. — Он не Миша. Он — Саша.

— Почему? — дёргаюсь я от этого имени и прикусываю язык, чтобы резко не высказаться по поводу отвратительности этого имени.

— Потому что он на дядю Сашу похож, — заключает дочь. — Большой и тёплый… — сбегает к небольшому диванчику, где уже сидит Бо, и забирается на него с ногами.

Я чувствую, как к глазам подкатывают непрошеные слёзы обиды. Вот как это у детей работает? Почему? Знает его чуть больше часа, а уже ходит за руку и игрушки именем называет. А что будет, когда увидит дом? О, я уверена, что он огромен и прекрасен. Швецов никогда не отказывал себе в роскоши. Он даже в квартире, где жил, умудрился установить настоящий камин и организовать спортзал.

Конечно, можно сейчас подойти к дочери и по большому секрету рассказать, что на самом деле дядя Саша — это Бармалей. Что очень плохой и хочет нас разлучить. Забрать ее в Африку. Что с ним ни в коем случае нельзя дружить или принимать подарков…

Только зачем? Что это изменит? А если и изменит, то точно не в лучшую сторону. Ибо Швецов, раз уж узнал, от прав на дочь не отступится. Не по понятиям. Но не понимая устройства детской психики и потерпев неудачу в попытке сближения в первый раз, вряд ли будет пытаться наладить контакт снова. Так зачем лишать ребёнка пусть своеобразного, но неравнодушного к ней человека? Отца. А если я заболею? Ну вот просто что-то случится? Я не железная, в конце концов!