Добро пожаловать домой?..(СИ) - "Old_teen / Old Teen". Страница 2

— Да. Помню. Пока, пап.

Джинни схватила походный рюкзак с сидения, и поспешила покинуть машину, чтобы не встречаться глазами с отцом, иначе она бы раскисла, а ей ещё нужно дотянуть до конца этого проклятого дня.

Дом Джорджии уныло возвышался над миниатюрной фигурой взволнованной девушки. Внешне совсем ничего не изменилось, кроме цвета штор в комнате матери. Джинни услышала, как позади неё зарокотал двигатель машины, постепенно меняя частоту и громкость звука. Она обернулась, бросив последний взгляд на удаляющийся автомобиль, боковым зрением замечая, как в соседнем доме через дорогу опустилось окно. Это был Клинт, и он неожиданно оказался первым, кто увидел Джинни спустя восемь месяцев её отсутствия. Он поднял руку в приветственном жесте, как всегда, абсолютно добродушно и беззлобно улыбаясь своей искренней улыбкой. Джинни нехотя помахала в ответ, вяло улыбаясь, и, опустив руку, одними губами произнесла: «Никому не говорите». Клинт понимающе кивнул, отправив ей в качестве ответа жест «ОК».

Уже это крошечное событие пробудило в девушке бурю эмоций, сердце учащённо забилось, голова шла кругом. Как же ей справиться с тем, что ждёт её в школе?

Джинни уверенным шагом направилась к двери дома, пока ещё не столкнулась с остальными представителями семейства Бейкеров. Громко затарабанив в дверь своего дома, она напряжённо считала секунды до того момента, когда её, наконец, впустят. Когда щёлкнул замок, Джинни уже не была уверена, что всё ещё хочет попасть вовнутрь, а точнее, столкнуться с человеком, который её пустит. Но дверь распахнулась, и пути отступления больше не было.

— Персик! — воскликнула Джорджия, моментально заключая дочь в крепкие объятия. Приятный и родной аромат мамы окутал девушку, временно успокаивая бушующие в ней страсти и перенося в какое-то уютное безопасное место, где ей ничего не угрожает. Какое сладкое и лживое чувство.

— Привет, мам, — произнесла Джинни более мягким голосом, чем рассчитывала. Когда под её руками плечи матери задрожали, в груди у девушки что-то сжалось и стало совсем тесно.

— Как же я скучала по тебе, мой персик!

Джорджия плакала, не веря своему счастью: неужели её девочка наконец вернулась домой?

Она отстранилась, чтобы лучше рассмотреть дочку:

— Ты так повзрослела, милая. А твои волосы! Вау! Такие длинные! — восхитилась Джорджия сквозь слёзы, приглаживая пышные кудри дочери. — Ты очень изменилась за эти месяцы.

— Ты тоже, — сухо ответила Джинни, с некоторой долей сожаления отмечая новые морщинки на мамином лице, а так же местами проступающую седину. Девушка почувствовала укол совести за то, что это её вина, и если бы мама так сильно не нервничала, то выглядела бы так же молодо. Однако, Джинни быстро опустилась с небес на землю. Она не забыла причину своего поступка.

Вечно бдящая за своей красотой Джорджия поняла, что от дочери не укрылись её возрастные изменения. К сожалению, время уродует молодость непредсказуемо: бывает, несколько лет к ряду не стареешь, а потом за какие-то пару месяцев на лице откуда не возьмись появляются чёртовы морщины, кожа дряхлеет и отекает, и приходится ловить молодость за хвост, чтобы хоть ненамного замедлить её уход.

— Пол дома? — поинтересовалась Джинни, заглядывая матери за спину.

— Нет, он сегодня остался у себя. Я попросила его дать нам возможность побыть вдвоём, — пояснила Джорджия, радостно улыбаясь.

— Вы так и не поженились. Почему?

Джорджия уже набрала в лёгкие воздуха и открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не решилась. Джинни вопросительно изогнула бровь, требуя ответа.

— Мне… пришлось рассказать Полу правду до того, как он узнает её от кого-то другого.

— Вау, — только и смогла изречь Джинни. — Да он просто везунчик. Я ему почти завидую.

— Джинни…

— Не надо. И что он сказал? — она пыталась сохранять внешнее безразличие, но от матери не укрылись её переживания.

— Он был очень расстроен. Но поддержал меня, сказал, что понимает меня и принимает моё прошлое. Однако со свадьбой придётся повременить, пока не улягутся судебные разбирательства.

— Что? — в недоумении переспросила Джинни. — То есть, о твоих преступлениях теперь знает весь город?

— Нет, об этом можешь не беспокоиться, Пол всё уладил, суды проходят не здесь, а в Техасе. Но на всякий случай свадьбу мы отложили, потому что… — Джорджия осеклась, боязливо проглядывая на Джинни с нервной улыбкой.

— Потому что в любой момент всё может вскрыться, не так ли? — с презрением заключила Джинни.

Улыбка на лице матери моментально растворилась, что послужило немым ответом на вопрос.

— Разумеется, — едко съязвила Джинни. — И как же тебя отмазали? Кто? Как ты избавилась от этого Джесси?

— О, ты об этом проходимце? Его зовут не Джесси, а Габриэль, — Джорджия заметно приободрилась. — Это оказалось проще простого, адвокат, которого нанял Пол, быстро и безболезненно посадил говнюка за решетку сразу по нескольким статьям. Он уже ранее был судим, к тому же, контора, на которую он работал, не имела лицензии, что по факту делает его обычным маньяком, вторгающимся в жизни чужих людей на незаконном основании.

Джинни в замешательстве сдвинула брови.

— А судебные разбирательства?

— Улики, — коротко кивнула Джорджия. — Фото меня с цветком, плюс Эмбер Линн прилично накопала… Но это всё неважно, персик. Всё будет хорошо, вот увидишь!

— Конечно, — с сарказмом процедила Джинни, и отправилась наверх, оставив растерянную мать возле лестницы. Для первой за восемь месяцев встречи они и так слишком долго разговаривали.

Вирджиния подбежала к своей комнате, останавливаясь перед входом. Дверь была раскрыта настежь, весенний ветерок приятно освежал кожу, на окне медленно колыхались полупрозрачные шторы.

— Здесь совсем ничего не изменилось, — прошептала она, оглядываясь по сторонам.

Всё осталось на своих местах, Джорджия ничего не поменяла. Неужели комната всё это время пустовала? «Интересно, Маркус бывал здесь?» — вдруг пронеслось у Джинни в голове.

Маркус. Как странно было осознавать, что он сейчас находится в каких-то пятидесяти метрах, и разделяет их всего одна улица и две стены. А совсем скоро…

Джинни зажмурилась, пытаясь усмирить поднимающуюся в груди панику. Она сбросила рюкзак со спины, достала оттуда чёрные узкие джинсы и папину огромную чёрную толстовку, благодаря Бога за то, что Уэллсберри всё ещё окутан весенней прохладой, и она сможет спрятаться от окружающего мира за огромным количеством ткани. Какой милый и детский самообман.

Спустившись на кухню, Джинни встретил аромат жаренных вафель — любимый завтрак Джорджии, которая ненавидела заморачиваться с готовкой. На столе так же стояли порезанные кусочками фрукты и баллон со взбитыми сливками. Джорджия сидела за столом, напялив лучезарную улыбку:

— Садись, подкрепись! Сегодня великий день — возвращение блудной дочери в стены любимый школы!

— Спасибо, я не голодна, — монотонно пробубнила Джинни, чувствуя, как желудок скручивает спазмом, и лучше бы им с едой в ближайшее время не встречаться.

— Что, кусок в горло не лезет? Понимаю, — сочувственно произнесла Джорджия. — Сильно переживаешь?

Джинни ничего не ответила, потупив взгляд в пол. Ей безумно хотелось поделиться с мамой всеми своими страхами, услышать от неё слова поддержки, но она не могла. Между ними лежала пропасть, которая так и не наполнилась взаимопониманием и искренностью.

— Ты общалась с друзьями? Переписывалась с Бейкерами в Бостоне?

Джинни отрицательно покачала головой.

— Нет. Ничего не знаю о них. И, пожалуйста, не говори мне, я не хочу знать, с кем… В общем, не хочу ничего знать, — раздражённо отрезала Джинни, направляясь к выходу из дома.

— Не думаю, что у него кто-то есть, — весело крикнула вдогонку Джорджия, когда Джинни повернула ручку двери. Она замерла, не в силах пошевелиться.

— Ты о ком? — с притворным непониманием спросила Джинни, но дрожь в голосе её выдала со всеми потрохами.