Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич. Страница 44

Кямиль-паша уже обдумывал возможность заключения мира с русскими гяурами, раз уж франки не могут помочь туркам. Останавливало только отсутствие сторонников, которые могли бы поддержать его в случае столкновения с соратниками по партии, недовольными франками или гнева султана. А кроме того, имелись сообщения разведки, что русские перебрасывают войска в помощь болгарам. Это значило, что десанта пока можно не опасаться. Укрепленные же позиции, как показывал опыт войны у франков, прорвать очень сложно. С потерпевшими же неудачу русскими и их союзниками разговаривать будет легче…

Но время хитрых приемов и попыток вывернуться из-под надвигающегося «русского парового катка» уже закончилось. Закончилось как раз в то время, пока великий визирь добирался до военного министерства, чтобы переговорить с военным министром Энвер-пашой. Закончилось с первым громовым залпом русских осадных орудий, стреляющих по укреплениям Чаталджи.

После всех военных пертурбаций на линии укреплений, протянувшейся на перешейке от Черного моря до Мраморного, стояло не больше сто двадцати пяти тысяч солдат и офицеров, имевших на вооружении десяток пулеметов, полсотни митральез разного калибра и три сотни орудий. Из всех орудий сто – тяжелых, размещенных по четыре в каждом из двадцати пяти стационарных фортов. Построенная по проекту знаменитого бельгийского инженера Бриальмона, модернизированная под руководством австрийского инженера Блум-паши, усиленная полевыми укреплениями линия считалась неприступной. Отчего, надо заметить, дезертиров в оборонявшихся здесь войсках, было очень мало. Большинство надеялось отсидеться в этих фортах до заключения мира. Тем более, что полевые орудия болгар большинству укреплений никакого ущерба нанести не могли. В результате несколько попыток штурма стоили болгарским войскам больших потерь в пехоте и орудиях.

Но к августу, в результате достигнутых при посредстве Германии договоренностей, к стодвадцатитысячному болгарскому войску присоединились три закаленных в боях с австрийцами русских корпуса. А кроме пехоты и артиллерии армейских корпусов сюда же подвезли бригаду осадных орудий и особую железнодорожную батарею. И теперь эти тяжелые орудия калибрами от шести до одиннадцати и двенадцати дюймов закидывали своими снарядами заранее разведанные и нанесенные на карту цели. Тяжелые бомбы[21], начиненные мелинитом и тротилом, рвутся на укреплениях, не рассчитанных на столь мощные снаряды. Кроме осадных орудий, в обстреле фланга позиции, прилегающего к морю, участвуют и старые броненосцы «Георгий Победоносец» и «Двенадцать апостолов». Над фортами и окопами поднималось облако пыли, дыма и обломков. Снова и снова падали снаряды Взрывы рушили потолки и галереи, разрывая людей на куски, удушая газами и засыпая обломками. Турецкие солдаты, бросая оружие, приникая к земле, забыв обо всем, сжимались в комочек. Многие не выдерживали и выскакивали наружу из укрытий и окопов и тут же падали, снесенные ударными волнами и осколками.

А потом прозвучали команды по-русски «В атаку! В штыки!» и по-болгарски «На нож!». В промежутках между волнами цепей пехоты расчеты тянули небольшие горные пушки и несли пулеметы. Попытки уцелевших и сумевших сбросить оцепенение после обстрела турок открыть огонь тотчас же подавлялись огнем. А пехота шла и шла вперед…

Как отметил в своем Всеподданнейшем докладе о прорыве командующий русскими войсками в Болгарии генерал Зарубаев: «При двухстах орудиях на версту фронта о противнике запрашивать нет необходимости. Необходимо лишь своевременно получать доклады о достигнутых рубежах…»

Получивший донесение о начале болгаро-русского наступления Энвер-паша не придумал ничего лучше, как бросить к Чаталджи последний резерв – первую пехотную дивизию и кавалерийский полк из первой кавалерийской. В Стамбуле остались только англичане, французы и часть кавалерии. Но наступавшие, взяв первую и часть второй линии, все же остановились перед третьей и у правителей Османской империи появилась очередная иллюзия возможности обескровить и остановить гяуров. Но тут пришли новости, после которых начался неудержимый бег из канцелярий и города…

Два отряда кораблей Черноморского флота с висящими над ними тройками дирижаблей подошли к малоазиатскому и европейскому берегам как раз напротив береговых батарей. И открыли огонь. Причем под прикрытием огня четырех линкоров и бомбардировки с дирижаблей к батарее Килия на расстояние выстрела одиннадцатидюймовых мортир подошли перестроенные в канонирские корабли бывшие броненосцы «Екатерина Вторая» и «Чесма». Переименованные в «Громящий» и «Гремящий» соответственно, они додолбили своими тяжелыми бомбами все, что осталось от каменного форта постройки прошлого века. Батарея же Эльмас, земляная и с установленными на ней тяжелыми полевыми орудиями, была расстреляна огнем двенадцатидюймовых орудий новейшего линкора «Чесма». Еще сопротивлялись Филь-Буруну, Анатоли-Кавак и Бугок-Лиман, пытаясь попасть хотя бы куда-нибудь из своих старых крупповских двадцатичетырех– и двадцатиодносантиметровок. Когда к берегу устремились небольшие корабли с десантом. Шхуны «Эльпидифор», прототипом которых послужили используемые в Азовском море корабли, выбрались носом на берег вне дальности стрельбы уцелевших батарей. И по двум спущенным с носа корабля трапам на землю посыпались морские пехотинцы. Дозоры турок, прятавшиеся от огня кораблей в окопчиках и за холмиками, не успели никого предупредить, уничтоженные огнем бравых парней в черных мундирах и беретах. Пока «черные шайтаны», как уже успели обозвать морпехов турки, пытались расширить плацдарм, на берег с подходящих одна за другой шлюпок высаживались части седьмого и восьмого армейских корпусов. Подготовленные к десанту

Грозные турецкие укрепления имели один неисправимый недостаток. Многократно перекрывая огнем пролив, они практически никак не были защищены от атаки с тыла. В результате, отбросив пытавшиеся остановить десантников части ополчения, морские пехотинцы армейцы практически с ходу заняли Филь-Буруну и Бугок-Лиман. Несколько дольше сопротивлялся лучше укрепленный Анатоли-Кавак. А потом форты и батареи начали сдаваться один за другим. Сразу после подавления последних батарей и окончания траления фарватера Босфора в Мраморное море вошел Черноморский флот. На этом сопротивление турок практически закончилось. Хотя отступающие от Чаталджинских позиций турки еще пытались сопротивляться, огрызаясь короткими контратаками.

Но русские войска первыми подошли к стенам Константинополя-Стамбула, а флот – в пролив. Вслед за передовыми русскими частями подошли болгары.

Двенадцатидюймовые орудия, нацеленные на Стамбул, привели в шок не только турецкое правительство и султана Мехмеда V. Османы бежали в Силиври, откуда турецкие миноносцы переправили их на азиатский берег. А английские и французские войска, захватив все стоящие в гавани транспорты и эвакуировались на Галлиполийский полуостров. Командовавший ими английский адмирал Милн планировал перекрыть минами и имеющимся флотом Дарданеллы, а на суше – удержать батареи. Тем самым русским был бы перекрыт путь в Средиземное море. Впрочем, эту проблему русские все равно решили. Позднее, при заключении мира…

А пока русские и их болгарские союзники оккупировали город и оттесняли уцелевшие войска от уже переименованного в Царьград Константинополя.

Из газет:

«Арест социал-демократов. 17 мая, днем в д. №7, по Штатному переулку, около Пречистенки, чинами Московского охранного отделения обнаружено нелегальное собрание социал-демократов. Арестовано 6 человек, среди коих оказались - 2 живущих по чужим паспортам и 2 проживающий в Москве без прописки вида. В собрании этом обсуждались организационные вопросы о работе в рабочей среде.Кроме того, чинами охранного отделения на днях произведено несколько арестов причем задержано 3 нелегальных социал-демократа, один из которых оказался беглым из Сибири и один - уклоняющийся от суда».

«Московскiя вѣдомости» 19.05.1910 г.