Запрещенные письма (ЛП) - Пир Элин. Страница 41

Я отдернула руку.

— Конечно.

— Хорошо.

— Я просто спросила тебя, не считаешь ли ты, что наше общество могло бы принять и Северянина, если бы он решил обосноваться здесь?

— Теоретически, да.

— Но на самом деле?

Она пожала плечами.

— Ну, если он был бы готов побриться и стать таким же, как мы, я полагаю, это не было бы невозможным. Но ему пришлось бы отказаться от всего, что делает его Северянином, так что… что в этом забавного?

— Но Дейдра приняла Марка таким, каким он был.

— Какое это имеет значение, если то, чем он занимался там, здесь незаконно? Он не мог бы ловить рыбу, охотиться, есть мясо или носить натуральную кожу. И ему пришлось бы отказаться от алкоголя, который, если судить по твоей книге, он очень любил.

— Да, но они были бы вместе.

Эбони присела на край стола.

— Знаешь что, когда читатели начнут тебя расспрашивать, просто отвечай, что это возможно. Будет лучше, если ты не станешь ударяться в реализм. Позволь им насладиться фантазией о Марке как об опасном демоне.

— Он не демон. Он мужчина.

— Который может причинить тебе боль. — Эбони подмигнула. — Я чувствовала себя почти распутницей из-за того, что мне так понравилась эта книга, но полагаю, что даже мы, современные женщины, можем помечтать о том, как помогаем испорченным мужчинам.

Отодвинув стул, я встала со своего места.

— Он не демон!

— Хорошо, успокойся. Я не хотела тебя расстраивать. — Эбони поднялась на ноги и снова взяла меня за руку. — Ты выглядишь напряженной. Почему бы тебе не пойти на массаж? Это поможет.

Мне хотелось закричать, что я никогда больше не смогу делать массаж без напоминания о Тайтоне, но это было бы слишком больно.

— Повидайся со своими друзьями и немного погуляй. Это пойдет тебе на пользу, моя дорогая. Как только мы здесь, в офисе, решим все по поводу твоей книги, я пришлю тебе план, и мы подготовим тебя к пресс-туру.

Через несколько часов после того, как я покинула офис Эбони, я встретилась с двумя моими подругами-писательницами. Мы вместе учились. После первых поцелуев и объятий мы уселись и стали говорить обо всем, но когда пришло время расспросов обо мне, мне вдруг стало неловко.

— Разве ты не говорила, что встречалась с издателем этим утром? — моя подруга Тина высморкалась, и от этого ее большие светлые кудри запрыгали вокруг головы. — Прости, у меня заложен нос. Я уже хотела остаться дома, но мы так давно тебя не видели, и я скучала по тебе.

Я улыбнулась.

— Я тоже скучала по тебе. И ты права, я сегодня встречалась с Эбони.

— И все прошло хорошо?

— Я думаю, да. Она была в восторге от книги и назвала ее свежей и уникальной.

Эмбер, которая в детстве попала в аварию и поэтому вынуждена была находиться в инвалидном кресле, наклонилась вперед.

— Я умираю от желания узнать, о чем она.

— Это любовный роман.

— Роман? — Тина удивилась, а Эмбер сморщила нос и откинула свои заплетенные в сотню тонких косичек волосы за плечи. Яркие цвета розовой, желтой, зеленой, голубой и фиолетовой пряжи в косах подчеркивали ее кожу цвета карамели.

— Кто в наши дни пишет романы?

Застигнутая врасплох осуждающим тоном Эмбер, я выгнула бровь.

— Я пишу.

— Но зачем? Для них разве есть аудитория?

Тина шикнула на Эмбер и повернулась ко мне.

— О чем твоя книга?

Я рассказала им о «Запрещенных письмах с Севера», и Тина подвинулась еще дальше на краешек стула.

— И что потом?

— Потом брат Марка следует за ним и тоже взбирается на стену. Он ревнует и ждет, пока Марк вернется домой той ночью, а затем пробирается в дом Дейдры.

— О нет, — выдохнула Тина, а Эмбер закрыла уши. — Если он причинит ей боль, я не хочу об этом слышать. Это страшно.

— Расслабься, это романтика. В таких романах всегда счастливый конец.

— Что это за счастливая история, в которой женщина оказывается в опасности? Я удивлена, что Эбони не сказала тебе удалить эту часть

— Небольшая опасность поможет зацепить аудиторию. — Я подула на свой чай; он все еще был слишком горячим, чтобы пить.

— Ты имеешь в виду травмировать ее.

— Эмбер права. Ты должна быть очень осторожна, чтобы не перейти границу.

Я уставилась на них.

— Что с вами двумя не так? Меня не было меньше полугода, а вы стали говорить так, будто забыли все, чему нас учил профессор Мэддисон в университете: «Когда вы читаете хорошую книгу, у вас закипает кровь, кружится голова и учащается пульс. Вы можете ненавидеть то, что читаете, но если слова так сильно на вас повлияли, значит, автор добился своего».

Когда они обменялись настороженными взглядами, я застонала.

— Вы ведь помните эти слова, верно?

Эмбер поиграла с подлокотником своего инвалидного кресла.

— Я больше не уверена, что верю этим словам. Совет собирает данные о последствиях эмоционально напряженных развлечений, и это вызывает тревогу. Я имею в виду, что раньше люди любили страшилки, а теперь все знают, что они токсичны для вашего мозга

— И все же. Разве это не наша работа как авторов — провоцировать и возбуждать читателей? Как я могу написать книгу, если я боюсь расстроить их чувства?

Эмбер пожала плечами.

— Мы с Тиной обе пишем детективные романы, и нам пришлось адаптироваться после того, как вышел запрет на ужасы. Теперь мы постоянно думаем о том, чтобы напряжения в них не было слишком много.

Я нахмурилась.

— Итак, ты согласна с цензурой Совета?

Эмбер кивнула.

— Я думаю, что они должны были это сделать. Я была бы в ужасе, если бы расстроила кого-нибудь или напугала.

Откинувшись на спинку стула, я отставила свой чай и засунула руки под бедра.

— Это чушь.

Тина понизила голос.

— Осторожно. Ты же не хочешь, чтобы кто-то донес на тебя за использование оскорбительных слов.

— Очень смешно.

Когда они не улыбнулись мне в ответ, мой смех стих, а губы сжались.

— Только не говорите мне, что Совет принял закон об общении?

— Ты не знала? Это было в новостях. В ИБМ есть информация.

— Нет, я не знала! — я огляделась вокруг так, будто все в ресторане могли записывать каждое мое слово. — То есть «чушь» говорить теперь нельзя?

Тина посмотрела на Эмбер.

— Я не знаю, можно?

— Я не уверена. Список оскорбительных слов такой длинный.

Запустив руки в волосы, я почувствовала, что задыхаюсь.

— Извините, но мне нужно подышать свежим воздухом.

Я встала и вышла из ресторана, и уставилась в серое декабрьское небо. Теперь стало очевидным, что Тайтон никогда не сможет быть здесь счастлив. О нем доложат, как только он откроет рот.

Посмотрев вниз по улице, я увидела двух мужчин, которые ехали на велосипедах и разговаривали. Они выглядели прелестно со своими красными губами и заплетенными в косы волосами. Я не могла слышать, о чем они говорили, но один из них громко смеялся.

Эти люди были совсем не похожи на Тайтона, и он никогда не смог бы стать одним из них. Слезы текли по моим щекам, и я стояла там, будто между двух миров, чувствуя себя слишком изменившейся, чтобы быть частью того мира, которому принадлежала.

Мужчины заметили, что я плачу, и их тормоза заскрипели, когда они остановились.

— Вам больно? Что случилось? — спросил самый высокий из них с беспокойством на красивом лице.

Я не пыталась скрыть свои слезы; из меня помимо воли вырвался самый идиотский вопрос в мире:

— Вы счастливы, живя здесь?

— Что вы имеете в виду? — они обменялись растерянными взглядами.

— Вы когда-нибудь задумывались… может, вы были бы счастливее, живя в Северных Землях?

— О чем она говорит? — спросил невысокий мужчина своего друга, одновременно поправляя прическу и макияж.

— Я не знаю. — Тот, что повыше, слез с велосипеда и обнял меня за плечи. — У вас есть друг, которому мы можем позвонить, чтобы он забрал вас? Вы выглядите напряженной, милочка.

— Мои друзья внутри. — Я шмыгнула носом и вытерла глаза рукавом.