Сальто назад (СИ) - Рогов Борис Григорьевич. Страница 48

— Н-н-на! Сука! — Первым начал Шадрин, впечатав кулак в ухо ближайшему к нему чернявому парню. — Не сметь наших бить!

— Дадим жару косорылым, — подхватил Расинский, отпуская леща второму казаху.

Не ожидавшие внезапной атаки, хулиганы поняли, что втроём против десяти им будет хреново, и бросились к выходу. «Мстители» были здорово на кочерге и не рассчитывали силу ударов, просто били от души всех, кого не знали в лицо. Сразу удрать повезло только одному из зачинщиков, остальных били от души. К своему счастью те догадались сразу же упасть на пол и лежать лицом вниз. Это как-то быстро остудило общий пыл. Их ещё немного попинали, после чего занялись пострадавшим.

Оказалось, что били Витьку совершенно без причины. Он всего лишь попросил закурить у одного из хулиганов. Ну, может быть по пьяному делу, излишне громко. Тот воспринял пьяный бас, как нападение, и ударил. Витёк, естественно, дал сдачи. Нападавший упал, опозорившись перед дружбанами. Вот они и навалились на Старостина втроём.

По случаю летних каникул в общежитии народу было не много. Поэтому собрать толпу для ответного удара хулиганам не удалось. Они отправились в город искать помощи среди знакомой шпаны. К утру им удалось собрать с полсотни идиотов, у которых чесались кулаки. В основном это были абитуриенты из кишлаков и аулов Западного Казахстана и из Чарджоуской и Алма-атинской областей.

Утром по улице Сатпаева по направлению к студгородку Казполитеха двигалась пёстрая толпа из парней призывного возраста. Человек пятьдесят переполненные чувством попранной национальной гордости сжимали в руках колья, арматурные прутья, обрезки железных труб, велосипедные цепи и прочий ударный инструмент. Встречные прохожие, завидев толпу, от которой так и веяло агрессией, старались перейти на другую сторону, или свернуть в переулок.

Иногда воздух оглашали крики на казахском: — Орыстар, үйге бар! — И на русском — Русские, валите домой!

— Вы куда? Посторонним в общежитие нельзя! — Вахтёрша попыталась воспротивиться проходу орды. Обычная русская старушка в жёлтой вязаной кофте впервые в жизни встретилась с нацизмом. Она даже предположить не могла, что в её стране такое возможно. Её никто не стал слушать, просто ударили палкой по голове и ринулись на третий этаж, где по словам пострадавших, жили русские студенты.

Однако никого из вчерашней компании в общежитии уже не было. В 8.20 утра поезд «Ташкент-Новосибирск» отправился со станции «Алма-Ата — 1», увёз мучающихся похмельем студентов. Они даже не подозревали какую кашу заварили.

Не найдя вчерашних противников, парни начали ломать и крушить всё, что попадалось на пути. Всего час потребовалось, чтобы привести общежитие в нежилое состояние. Двери срывали с петель, содержимое комнат выбрасывалось в коридоры, где разбивалось вдрызг. Больше всех страдали ни в чём неповинные не успевшие уехать жильцы. Парней избивали, девушек насиловали. Наконец какому-то идиоту попали в руки спички, и он поджёг какие-то бумаги. По коридору потянулся белый хвост дыма.

Первыми тревогу забили пожарные, получившие сигнал от жителей соседних домов, о загорании в общежитии политеха. Первая машина прибыла уже через четверть часа. К этому времени из разбитых окон четвёртого этажа уже обильно валил дым. Буквально через минуту после появления на объекте огнеборцев появился и милицейский «бобик».

Из дверей общаги выбегали какие-то возбуждённые казахи. Менты попытались остановить их, но силы были явно не равны. Командир патруля по рации запросил подмогу. Начальство отреагировало правильно и к подавлению беспорядков привлекли курсантов школы пожарников. Тем временем, на первом этаже собралась толпа погромщиков.

— Эй, там, в здании! — Загремел в мегафон старший ППС лейтенант Смирнов. — Выходите по одному! С поднятыми руками и без оружия! Да поторопитесь, а то угорите, нах!

Сообразив, что и в самом деле могут сгореть, или отравиться дымом, парни, размахивая палками, бросились из здания. Несколько десятков молодых организмов запросто прорвали хилое оцепление и побежали в разные стороны. При этом больше пострадали курсанты и милиционеры, так как приказа применять оружие у них не было, да и оружия, кроме резиновых палок не имелось. Задержать удалось только пятерых бунтарей, которым дубинками попали по головам. Остальные погромщики растворились в соседних дворах.

Уже в полдень в здании Совета Министров Казахской ССР состоялась встреча первых лиц по поводу инцидента в столице. До этого Алма-Ата не знала проявлений казахского национализма в таких масштабах. В других областях республики такие эксцессы тоже были редкостью. Всё обычно ограничивалось драками на базаре или разборками уголовных банд. Титульный народ ни где не был в большинстве. А тут вдруг погром! С жертвами! С ранеными и изнасилованными! С заметным материальным ущербом.

— Сведения о событии не должны выйти за пределы города, — голос Кунаева [89] был твёрд. — Товарищи, это позор для республики. Если дойдёт до Москвы, то от проверок нам отвертеться не удастся, а проверяющие надо в любом случае что-то найдут. У них работа такая. Нам тут будет очень горячо.

— А если сейчас бандиты разбегутся по аулам, соберут пополнение и завтра начнут уже не пустое общежитие громить, а квартиры граждан? — Байкен Ашимов выражает более здравую позицию. — Мы задержали только пять человек, а толпа по рапортам милиции была около сотни.

Он повернулся к своему заместителю Башмакову, который возглавлял республиканский КГБ. Башмаков после недолгой паузы потеребил гладко выбритый подбородок и процедил сердито:

— Сегодня обращаться в Центр ещё рано. В Москве не поймут. Для того чтобы завтра не стало поздно, надо все части МВД города, пожарное училище, школу милиции, пограничников, всех перевести в режим повышенной готовности. Если за неделю ничего не случится, то можно будет вернуться к нормальному режиму. А если снова выползут какие-нибудь придурки, то вломим им по самое не балуй.

— Я бы ещё попросил полковника Бубенина, подготовить отряд СМЧМ из Караганды для возможной срочной переброски в Алма-Ату. — Ашимову не даёт покоя мысль о возможных последствиях беспорядков в почти миллионном городе.

— Правильно, сначала попробуем справиться собственными силами. — Подводит итог Кунаев. — Ещё бы как-то слухи пресечь, а то на базарах трёх побитых превратятся в триста убитых.

Слухи, однако, уже разлетались со скоростью человеческой мысли. На следующее утро на всех базарах судачили о бесчинствах милиции, о страшных жертвах милицейского произвола, о десятках убитых и раненых несчастных казахских мальчиках.

На въездах с запада, востока и севера милицейские посты, усиленные пограничниками, задержали подозрительные автобусы из Капчагая, Каскелена и Байтерека. Всех задержанных до разбирательства собрали на стадионе школы милиции. К вечеру число задержанных выросло до почти пятисот человек.

На следующий день толпы молодых мужчин вышли на улицы Чимкента, Гурьева и Кзыл-Орды. Но милиция была наготове. Только в Чимкенте пришлось привлекать дополнительные силы внутренних войск и стрелять по разбушевавшейся толпе погромщиков, крушивших магазины, милицейские участки, и всё, что попадало под горячую руку.

— Не, мужики, вы как хотите, а без стрельбы по мамбетам никак нельзя, — командир роты ВВ, Сергей Петров рассказывал в госпитале сослуживцам. — Когда мы, в Алма-Ате палили поверх голов, все с криками падали на землю, за головы руками хватались. А в Чимкенте все было по-другому. Когда я крикнул, чтобы расходились и пальнул предупредительный, они вроде бы остановились. И вдруг один из впереди идущих парней как заорёт: «Не бойтесь, у них патроны холостые!». Как они на нас ломанули! Хорошо, что автоматы были заряжены боевыми, человек тридцать мы положили, пока они до нас добежали. Потом, конечно, до них дошло, что всё серьёзно, и они по сторонам начали разбегаться. Но нам тоже досталось. Вот я лежу в больнице, а Лёшка Гущин погиб… Эх, суки мусульманские! Всех бы перебил, исламистов грёбаных.