Неподходящая девчонка (СИ) - Николаева Юлия Николаевна. Страница 41

– О господи, – я закрываю лицо руками и начинаю нервно смеяться, покачиваясь. Неизбежно подкатывает истерическое состояние. Я никогда не была смелым бесстрашным бойцом. Я всегда слабая пешка в чужих играх.

– Черт, – буркает Илья, садится рядом со мной, рукой вжимает мою голову в свою грудь. – Ну тихо, Нат, тихо. Дерьмо ситуация, я согласен. Но давай успокоимся.

Я поднимаю на него заплаканные глаза. Давно я не видела его лицо так близко. Сейчас он кажется бесконечно усталым, не так, как в день нашего знакомства, не физически. Словно он просто устал жить в этом мире. Растрепанные вьющиеся волосы лежат небрежно, лицо заросло щетиной, только глаза живые – и в них даже грусть как будто светлая.

– Мы с Костей сыграли дерьмово, – продолжает он ласково, словно ребенка утешает, – на самом деле я уже все принял, Нат. Я же вижу, что это не прихоть… Знаю, что такое – когда любишь того, кого нельзя. Когда тянет, как магнитом, когда сопротивляешься и все равно приползаешь к любимым ногам. Которые топчут тебя нахрен, а ты и в этом счастье находишь. Нат, Костя ошибся, но ты должна его понять. Простить. А с Козыревым мы разберемся сами.

Я прикрываю глаза, их уже жжет от текущих слез.

– Ты очень хороший, Илья, – я тянусь к его лицу, глажу колючую щеку. – Мне жаль, что все так вышло.

– Мне тоже, – улыбается он, не зная, что это улыбка вонзается в мое сердце очередной иглой. Я отстраняюсь, встаю, одергиваю платье.

– Ты хороший, и имеешь право знать правду, – говорю наконец, поворачиваюсь, ловя его хмурый взгляд. – Та авария, в которой пострадала твоя мама… Она произошла из-за меня. Я была в машине, которая ехала навстречу. Я вела машину. Я плохо водила, и еще выпила. Быстро гнала, она выскочила из-за поворота…

Я замолкаю, перед глазами темнота, и снова визг тормозов. Я ничего не видела после появившихся огней, потому что закрыла лицо руками. Мне не рассказать, как именно все произошло. Но вряд ли это кому-то нужно.

Илья медленно отворачивается, взгляд мечется перед собой по линии в пару сантиметров, словно не в состоянии удержаться на предмете. Ладони сжимаются в кулаки. Когда он смотрит на меня, я вижу, что у него дергается глаз, и испуганно отступаю на шаг назад.

– Как ты вообще там оказалась? – задает он вопрос.

– У Игоря в том жилом комплексе был участок, – говорю быстро, следя за Ильей. – Он сказал, там еще никто не строится, нет машин. Был поздний вечер, мы не думали, что кого-то встретим… Игорь кому-то позвонил, чтобы забрали все записи с видеокамер. Мне велел молчать. Мы после этого сразу расстались, он уехал…

– Он тебя этим шантажировал? – Илья смотрит перед собой.

– Да.

Воцаряется тишина, тяжелая, такая тяжелая, что ее не вынести физически, она давит так сильно, что сердцу в груди становится трудно стучать.

– Илья… – я делаю шаг навстречу, но он выставляет вперед здоровую руку, прикрывая глаза. Я закусываю губу.

– Уйди, Ната, – произносит, так и не открывая глаз. – Я не готов сейчас с тобой говорить. И… не уверен, что когда-либо буду готов.

Я снова плачу, губы дрожат, руки тянутся к Илье, но я только медленно отхожу спиной к выходу. Слепо обуваюсь, бегу вниз по ступеням, чуть не навернувшись, мимо консьержа, из двора, дальше, дальше. Теплый ветер свистит в ушах, сушит мокрое лицо. Я останавливаюсь, только когда в легких кончается воздух, тяжело дышу – больно. Сглатываю слюну с привкусом крови. Я все сделала правильно. Он имел право знать. Имел право. Только что мне теперь делать?

И я понимаю: уехать. Уехать, и правда, лучшее решение. Если Илья захочет, чтобы я понесла наказание – он найдет меня, где угодно. А если не захочет… Он все равно никогда не примет меня. Ни в каком качестве. И Костя тоже – он уже не принял. Решил, я все это специально… Специально с ним… Нервно усмехаюсь. Я же неподходящая. Была ей и останусь. А значит, и лезть не стоит. Я достаю телефон, чтобы позвонить маме – у меня больше нет сил быть одной. Рядом тормозит машина. Мне не хватает реакции – большое количество эмоций притупило способность быстро думать и поступать. Потому я почти позволяю схватить себя за руку и запихнуть в машину.

– Я недоволен тобой, ангелочек, – слышу, прикрывая глаза. – Очень недоволен.

Глава 42

Костя

Илья звонит, когда я сажусь в машину, чтобы ехать в офис. Я почти не спал этой ночью, бродил по квартире, борясь с желанием сорваться к Нате. В сознании все четче зрела мысль, что я облажался. Что не стоило проверять ее, нужно было просто поговорить. Ожидала бы она или нет этого разговора – при желании я смог бы вытрясти из нее всю правду. А так… Чувствую себя дерьмом, вспоминая, как она просила не бросать ее, как смотрела на меня, как обнимала. Разве так врут? Мой мышонок, у которой каждая эмоция на лице читается. Разве может она быть обманщицей? Но как тогда все это понимать?

Я не мог остаться рядом с ней, меня раздирало от гребанного желания обнять ее и не отпускать, а раз уж я начал все это шоу, нужно было довести его до конца.

– Ната ко мне приезжала, – голос Ильи ровный, но звучит как-то слишком глухо, и у меня начинает ныть в груди.

– Зачем?

– Хотела нас помирить. Сказала, что расстанется с тобой, чтобы мы перестали воевать.

Совесть выплескивается мне в лицо соляной кислотой, разъедает кожу, пробирается внутрь и сжигает все там к чертям. В висках стучит. Я долбанный идиот.

– Козырев ее шантажировал, – ровный как всегда голос Ильи заставляет держать себя в руках и не начать от бессилия лупить по рулю кулаком. – У них там была история в прошлом. Но она ничего не знает, Кость, Козырев объявился пару дней назад.

– Где она сейчас? – сжимаю зубы в тупом отчаянье. Если бы я мог – я бы размазал себя по лобовому стеклу.

– Ушла.

– Ты ее отпустил?! – выскакиваю из машины, ударяясь головой, морщусь.

– Она искалечила мою мать, Костя, – слышу его голос и перестаю дышать. – Она была в той машине, что стала причиной аварии. С этим долбанным Козыревым. Он замял дело, Костя, она живет припеваючи. А моя мать вынуждена пускать слюну, сидя в инвалидном кресле.

О, боже мой. Я не нахожу слов, я даже не могу уложить в голове то, что слышу, не то что как-то это комментировать.

– Я не хочу никогда видеть ее больше, Костя, понял меня? Я ее не приму. Я бы ее… – он замолкает, я сжимаю трубку телефона, прикрывая глаза. – Только из-за тебя я готов отпустить ее. Пусть валит к чертям, – припечатывает меня Илья. – Я хочу размазать Козырева так, чтобы от него живого места не осталось.

Тру лицо рукой и не нахожу слов.

– С Козыревым я тебе помогу, – выдавливаю из себя. Я и сам готов его размазать. За все его игры с Ольховским, но больше за то, что он сделал с Натой. Сломал мою маленькую светлую девочку. Я должен ее найти.

– Я займусь им, Илья. Перезвоню.

Вешаю трубку и сразу набираю Наташу. Тут главное не давать себе думать пока – не давать думать о том, что будет дальше. Я просто должен ее сейчас увидеть. Телефон отвечает механическим голосом о том, что абонент недоступен. В груди холодом сворачивается беспокойство. Представляю, в каком состоянии она ушла от Ильи. Сажусь в машину, еду к ней так быстро, как позволяет движение, и все равно это слишком медленно. В домофоне только гудки, пробираюсь в подъезд – никто не открывает. Беспомощно долблю в дверь, не зная, что делать, пока не открывается дверь напротив. Невысокая старушка смотрит на меня с осуждением.

– Вы Нату не видели? – задаю вопрос.

– Уехала часа полтора назад. Больше не возвращалась.

Я беспомощно запускаю руку в волосы. Если бы от Ильи она двинула домой, то уже бы успела добраться. Старушка недовольно хмурится, поджимая губы.

– Ну-ка зайди, – кивает мне, отступая в квартиру, я недоуменно прохожу в прихожую. По расположению квартира зеркальная Наташиной, внутри пахнет нафталином или… старостью, не знаю, как назвать этот запах. Старушка тем не менее бойко шлепает до кухни, а когда я появляюсь следом, вижу, что она смотрит в окно. Садится за стол, окидывает меня недовольным взглядом.