Лисица в борделе (СИ) - Кардашьян Дарина. Страница 2

Вместе с созерцанием серебряной пухлой амурчиковой попки пришло понимание бессмысленности визита в бордель.

Бред. Зачем он здесь? Разве какая-то шлюха может заменить Сесилию?..

Дверь тихо скрипнула, Фрэн оглянулся и потерял дар речи.

На пороге, скромно сцепив перед собой руки, стояла девушка в полупрозрачных белых одеждах, не скрывавших ни единой линии стройного и соблазнительного тела. Сквозь ткань просвечивали соски полной высокой груди, и между крутыми бедрами таинственно темнел мысок, который девушка стыдливо пыталась прикрыть ладонями. Волосы лились до самых бедер, как черный шелк. Черты были безупречны — нежный овал лица, прямой точеный нос, высокий лоб и огромные глаза, опушенные густыми ресницами. Алые губы чуть заметно дрожали, а на правой щеке была родинка. Совсем как у Сесилии… Их и правда можно было принять за родных сестер. Невероятно…

Позабыв обо всем, Фрэнсис подошел к девушке, жадно пожирая её взглядом.

— Господин, если она вам понравилась, — рядом как демонический дух появился хозяин борделя, — то деньги вперёд.

Фрэн, не глядя, отсыпал монеты, Вудроу пожелал приятного вечера и скрылся, закрыв за собой дверь.

1

— Пошевеливайся! У нас клиент! — дверь в мою тюрьму распахнулась, и показался Тюн Вудроу — мой тюремщик и хозяин по совместительству.

— Какой клиент? — возмутилась я, откладывая лютню и приподнимаясь на постели. — Сегодня день закрытых дверей. Я сегодня отдыхаю.

— Значит, бросай отдых и работай! — рявкнул он. — Нечего было воровать моих кур, проклятая лиса! Или хочешь, чтобы я спалил твою шкуру?

— Поднимаюсь, — ответила я сквозь зубы.

— Он хочет стройную, но с задницей и сиськами, — затараторил Тюн, — длинные черные волосы, шелковистые, белая кожа и синие глаза, родинка на правой щеке. Чтобы была красоточка, просто чмок! — он со смаком поцеловал кончики пальцев, показывая, какую девицу требует очередной развратник. — И чтобы свежая, но готовая на всё.

— Девственница? — уточнила я, поднимаясь с кровати и подходя к зеркалу.

— Про девственницу речи не было, — озадачился Тюр. — Сделай девственницу, на всякий случай. И постарайся! Он расплатится золотом, если ты ему понравишься.

— Какой щедрый, — огрызнулась я, глядя в зеркало.

Мои рыжие волосы потемнели от макушки, кудри разгладились, и пряди полились мягко, как шелковые черные нити. Глаза, наоборот, посветлели и стали синими.

Ну скажите, зачем ему синие глаза? Разве при свечах рассмотришь синий цвет?

Так, белая кожа. Стройность, но фигуристость. Не забыть родинку.

На правой щеке появилась аккуратная родинка — словно брызнули чернилами на белый фарфор.

И — девственница. На всякий случай. Больше всего я не любила представляться девственницей. Человеческие мужчины были словно безумные, когда хотели девственницу. Им обязательно надо было драть меня до крови — ведь без крови не дева!

Пустоголовые, напыщенные развратники…

И надо было мне попасться одному из них.

Еще полгода назад Тюр Вудроу был никчемным крестьянским парнем, у которого только и было имущества, что старый осёл, лачуга на краю леса и курятник с десятью курами. Вот куры-то меня и сгубили. Я успела загрызть семерых, когда этот болван умудрился сделать ловушку и поймал меня. А я — считавшая себя такой умной, такой хитрой, попалась, как несмышлёный лисёнок.

Конечно же, я предложила человеку откуп за свободу. Предложила стать ему женой и показалась в человеческом облике. Тюр обалдел, пустил слюни, но потребовал (как они всегда требуют, эти человеческие мужчины), чтобы я отдала ему свою лисью шкурку. Обычно моим сестрам хватало пары недель, чтобы полностью покорить своего человеческого мужа, вызнать, где он прячет шкурку и сбежать, хихикая и помахивая хвостом, и я согласилась, рассчитывая в скором времени получить свободу.

Вот только с Тюром Вудроу получилась промашка.

Этому ничтожеству совсем не нужна была красивая жена — удовольствие на пару раз, как он выразился. Он хотел другого — богатства. Но разве у лис бывает золото? Я предлагала ему начать торговлю или смошенничать, заработав начальный капитал, но мой человеческий хозяин и слушать не хотел о торговле или ремесле. И обманывать на свой страх и риск тоже не собирался.

Спрятав мою шкурку, Тюр тут же продал меня на неделю своему арендатору — графу Волдо, разжился пятью серебряными монетами, прикупил одежду и лошадь с повозкой, и вместе со мной отбыл в ближайший город, где продал меня уже графу Куитону, а потом герцогу Ланфорду, потом виконту Манниксу… Вскоре денег хватило, чтобы переехать в столицу, и там уже Тюр развернулся в полную мощь.

Через три месяца он стал самым богатым в столице сводником. Используя мою способность принимать любой облик, он обещал выполнить (и выполнял, разумеется) любое пожелание клиента — блондинка, брюнетка, пышечка, стройная — в его борделе оказывались девицы на любой вкус. Экзотическая мавританка? Пожалуйста! Хрупкая желтокожая и узкоглазая жительница востока? Платите — и получите!

— Отработаешь долг, — говорил мне Тюр, когда у него случалось особенно хорошее настроение при подсчете доходов, — и отдам тебе шкуру, так и быть. А пока — давай, работай. Для вас, демониц, это всё равно не работа, а одно удовольствие.

Тут он ошибался, конечно. Не слишком большое удовольствие изображать мечту человеческого господина, у которого толщина кошелька соперничает с толщиной живота. Тюр тоже быстро располнел, когда начал богатеть. Наверное, золото прибавляет вес не только кошельку.

Но выбора у меня не было. Лиса-оборотень — всегда рабыня своей шкурки. Где шкурка — там и лиса. Если шкурку сжечь — лиса погибнет. Кому хочется погибать, когда только-только исполнилось пятьдесят лет, ты наконец-то научилась принимать облик милой девушки, и можешь примерить шелковые платья и красивые сережки?

Сбежать и жить в человеческом облике тоже не получится — стоит хозяину тряхнуть твоей шкуркой, и ты вмиг оказываешься рядом с ним, готовая выполнить всё, что он прикажет.

Наконец, зеркало показало мне то, что я хотела увидеть. Вернее, то, что хотел увидеть новый клиент. Я надела полупрозрачную тунику, скорее подчеркивавшую наготу, чем скрывавшую её, туфельки из серого шелка, в последний раз прошлась по волосам гребнем и отправилась следом за Тюром в комнату для утех.

Он стоял спиной к входу, возле камина, держа подсвечник-амурчика за серебряную попку. Я сразу отметила высокий рост, широкие плечи, узкие бедра и сильные ровные ноги. Одет без роскоши, но достаточно богато. И черные волосы падают на плечи непокорной волной. Надеюсь, когда он повернется, то и на лицо окажется достаточно привлекательным. Всё-таки, спать с привлекательным мужчиной гораздо приятнее, чем с каким-нибудь боровом, у которого лицо — как кусок непропеченного теста.

Клиент повернулся, и я с удовольствием отметила, что он хорош собой. Красив настоящей, мужской красотой — резкие, крупные черты, волевой подбородок, черные прямые брови, темные глаза — внимательные, блестящие. Он смотрел на меня, будто увидел призрак во тьме ночной. А потом подошел, жадно вглядываясь мне в лицо.

Он попросил шлюху определенного типа, да ещё с родинкой на щеке. Наверняка, хотел похожую на какую-то определенную женщину. За несколько лет работы на Тюна, я неплохо научилась разбираться в людях. И вот в этом человеке я сразу увидела то, что искала столько времени — одержимость. Он был одержим той женщиной.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Голос у него был низкий, густой, как раз подходящий к такой внешности. Наверное, и тело у него под стать — твердое, сильное. Наверное, и член твердый.

— Мы не называем имен, господин, — ответила я, скромно потупившись. — Мне раздеть вас или раздеться для вас?

Беспроигрышная фраза, которая сразу ведет к действию. И сразу показывает, что за человек передо мной. Любит ли он себя в любви, или красоту женского тела, нетерпелив он или любит посмаковать удовольствие…