Кот, зверь и конец света (СИ) - Ростова Ирина. Страница 27

— Тогда дальше ты пришел к Златотоку.

— Разве что сам Златоток ко мне. Впрочем, будь у меня руки свободны, я бы сделал это: но сейчас это довольно-таки… невозможно.

— Ты, что, этот … колдун? — оживился Илья, не очень-то понимая, почему его так вдохновляет это простое признание. Даже если и колдун, Маэдис был в плену чар, которые не мог разбить самостоятельно.

— А как, по твоему, я научился превращать все в золото? Боги благословили?

— Вообще-то, именно так и говорят. Не помню только, был это Аполлон или Дионис?

— Ни тот, ни другой. Я попался в ловушку собственной жадности совершенно самостоятельно.

Илья задумчиво огляделся, потом медленно обошел золотой трон — тюрьму по кругу, изучая и пытаясь вытащить из своих воспоминаний хоть что-то нужное и ценное. Был ли он сам могущественным колдуном? Мог бы он, например, одним словом сломать заклинание, которое удерживало тут Маэдиса?

— Вообще-то, — наконец, сказал он. — Мне кажется, что и решение в мифе подсказал тот же бог.

— Но это был я.

— Вот именно, — кивнул Илья, возвращаясь на прежнее место перед троном. — Вероятно, и решение ты знаешь сам.

— И не додумался до него за все это время? Ты думаешь, я глупец?

— Глупец — не глупец, но обо всей этой мишуре ты знаешь явно больше меня. Вот, например, эта ведьма, она просто тебя заперла, или поставила какое-то условие?

— Не считая брани, это было что-то вроде “мы будешь скован, покуда ты здесь, и никто из тех, кто к тебе придет, не сможет разбить твои оковы”, - индифферентно процитировал Маэдис.

— Что, собственно, подтверждает мое предположение о том, что дело в тебе.

Маэдис одарил его совершенно волооким взглядом, но потом внезапно как-то расслабился на троне, ослабляя спину, и явно задумался.

— Я не рассматривал свою ситуацию с такой точки зрения, — признал он. — Я так понимаю, сам ты не умеешь переходить между этими мирами?

Илья отрицательно покачал головой.

— Придется научиться. Ты должен осознать, что этот мир — не настоящий. Это серьезная, многоуровневая иллюзия, мистерия, но, тем не менее, она, на самом деле, не материальна, и если ты сосредоточишься, то сможешь определить те места, где ей не хватает веса и смысла.

— Конкретно здесь веса и смысла особо нет нигде, — буркнул Илья. — Что ты задумал?

— Ты не можешь разбить мои оковы. Но ты сможешь перенести меня вместе с собой в другой мир. Если не на Земли, то в другой из миров колдуньи.

— Но я не волшебник. В отличие от тебя, видимо.

— Ты справишься. Дошел же ты досюда? Давай. Подойди ближе, чтобы не забыть меня, когда все получится, и приступай. Положи руку на трон. А теперь помысли мир иначе. Видишь, насколько он плоский, если приглядеться? — вкрадчиво сказал Маэдис. Голос у него стал размеренный, гипнотический, но Илья, понимая, чего тот добивается, не сопротивлялся. Без помощи настоящего волшебника вряд ли что-то получится, а оставаться в этом золотом мире было, конечно, роскошной, но, кажется, совершенно неуместной кончиной. Кажется, Илью за такое кто-то убьет дома.

— О, — сказал он. — У меня есть сестра. Она прибьет меня, если я тут пропаду пропадом. Найдет и прибьет.

— Ценно, — согласился Маэдис. — Но было бы скверно, если бы ей пришлось тебя спасать.

— Еще как, — подтвердил Илья.

— Тогда соберись и ищи места, где этот мир тонкий, ломкий. Где он совсем ненастоящий.

Илья сосредоточился, оглядываясь, глазами перебирая каждую золотую пылинку вокруг. Они все были настоящими, в этом сомневаться не приходилось: царь Мидас создавал самое всамделишное золото, без обмана, не фальшивку. Сам трон тоже выглядел и ощущался вполне прочным, надежным и металлическим, Илья даже провел пальцам по гладкой поверхности, удостоверяясь в этом. А вот небо казалось странным, слишком золотое, слишком светлое, слишком ясно на нем виднелись блестки звезд: такого неба быть не могло, нет, только не в “истоках Златотока”, разве что, в какой-нибудь совсем другой галактике с другой атмосферой. А ведь он дышит, значит, воздух пригоден, значит, то такой же, как дома? Воздух настоящий. А вот небо — нет.

Илья впился в него взглядом в безмолвном поединке, и слова вместо него внезапно сказал Маэдис, непонятные, странные слова, похожие одновременно на латынь и какой-то, может, греческий, и небо внезапно порвалось пополам, обозначая новый Млечный путь из пустоты, в который устремился золотой песок. Трон Маэдиса дрогнул тоже, и Илья вцепился в него, чтобы не оказаться снова одному в непонятном месте. Песок под ногами пошел волнами, но не как барханы от ветра, а, скорее, как мнущаяся бумага, и их потянуло наверх, раскручивая и дергая. Это было пугающе и ужасно, но Маэдис, Илья успел вырвать из хаоса один взгляд, этот был полностью спокоен и сосредоточен, и казался самым сердцем шторма, где царит тишина.

Трон поднимался на тянущихся к небу золотых холмах все выше и выше, и Илья был готов поклясться, что их рук Маэдиса высыпаются все новые центнеры золотого песка.

Наконец, в полном хаосе и ворохе смятых плоскостей они достигли разрыва в небесах, и внезапно все кончилось.

Шторм утих, и золотой песок больше не застилал глаза, а золотой трон, неловко качнувшись на одной из граней основания, тяжело завалился набок, Илья едва успел отпрыгнуть. При падении что-то хрустнуло, и, когда Илья решился посмотреть, Маэдис уже встал на ноги, держа на отлете руки и встряхивая волосами, чтобы вытрясти из них золото.

— Проблема с золотоносностью не решена? — уточнил Илья.

— Подозреваю, что стоит рассмотреть данный мне совет буквально и вымыть руки в Златотоке, — сморщил тонкий нос Маэдис. Ему явно хотелось отряхнуться, убрать с лица волосы и все такое, но он стоически держался. — Но сначала надо выбраться. Мы все еще не на Третьих Землях.

— А что было бы, если бы на тебе были золотые перчатки?

— Как ты себе представляешь существование в золотых перчатках?

— Даже если не рассматривать э… полотно из мелких золотых звеньев, — сказал парень. — То можно было бы сделать из тонких нитей с золотым покрытием или напылением. Неужели бы ты, весь растакой колдун, не мог бы сделать достаточно тонкую нить?

— Видимо, мир в самом деле шагнул куда дальше, чем я помню его, — Маэдис смерил Илью заинтересованным взглядом. — Это интересная идея. Мелкие звенья мне проще понять, но нить кажется более привлекательной.

— Может, есть и еще более простые способы, — пожал плечами Илья. — Рычаг выключения или что-то такое.

— Нет, рычаг бы я нашел, — прискорбно отозвался Маэдис, оглядываясь по сторонам. — Итак, мы попали в какой-то следующий мир. Нам стоит начать двигаться, чтобы куда-то дойти.

— А в какую сторону нужно идти?

— Без разницы. Это не настоящий мир, поэтому рано или поздно мы придем к его центру. Можем даже разделиться, если хочешь проверить.

— Нет, не хочу, — отозвался Илья. — Спасибо. Не хотелось бы прийти первым — мало ли что там ждет.

Маэдис огляделся кругом, изучая местность. Они стояли на залитом светом луны каменистом плато, уходящем куда-то вдаль, и прозрачная тишина обволакивала все вокруг.

— Что ж, — сказал он, переступая с ноги на ногу, словно разминаясь. — Пойдем.

И они пошли — побрели по бесконечным камням, иногда спотыкаясь, хоть и не спешили, пока вдали не замаячила кровля какого-то сооружения из белого камня.

— Храм, — прокомментировал Маэдис, не забывая держать руки подальше от себя, своей длинной одежды, напоминающей простыню поверх платья куда больше, чем смутно вспоминающиеся тоги, гиматии и хитоны.

На взгляд Ильи, “храм” звучал не очень ободряюще, тем более, чем ближе они подходили, тем очевиднее становилась некая мертвенность и запущенность сооружения. Стены были обрушены с трех сторон из четырех, позволяя видеть очередной огромный трон, на котором восседала, видимо, единственная обитательница этого места: женщина в двурогом головном уборе, с которого на ее лицо ниспадала вуаль. Складки такого же дымчатого материала скрывали ее фигуру, а на коленях, под руками, лежали свиток и ключ.