Жертва - Эльденберт Марина. Страница 12

– Беатрис твоя мама?

– Приемная. Моя мамаша продавала меня извращенцам с четырех лет.

Хилари передернуло.

– Беатрис тоже здесь? – спросила она, стараясь сгладить ощущение от его последнего откровения, но Люка, казалось, это совсем не задело.

– Нет, – в его глазах мелькнула грусть.

Он умел сдерживать чувства: когда находишься на грани жизни и смерти, иначе не получается. Хилари хорошо запомнила эти ощущения. Стоит отпустить себя, и ты падаешь в цепкие объятия страха, выбраться из которых не так-то просто.

– Прости.

– Все нормально. Она сейчас на задании, чтобы помочь мне. Я должен ее дождаться. Мы договорились не умирать до нашей следующей встречи.

Хилари не успела даже открыть рта, как он продолжил.

– Беатрис очень любит рисковать. А тот, на кого она сейчас работает, шутить не любит.

– Вальтер, – подсказала Хилари.

– Он назвался? – глаза Люка округлились. – Вальтер обещал, что если она все сделает правильно, я буду одним из первых.

– Она доверяет ему?

– Нет, – хмыкнул мальчик. – И меня это здорово напрягает.

Хилари опустила взгляд, и больше не могла заставить себя посмотреть на Люка, как если бы сама была виновата в том, что с ним случилось, и в том, что происходит сейчас.

– Она была одной из вас, – внезапно произнес он, – если бы она меня не нашла, я бы уже давно сдох в подворотне. Я безумно хочу увидеть ее. Хочу, чтобы она снова улыбалась.

Несмотря на влажную тропическую жару, Хилари ощутила прошедшую по коже волну холода. Она не знала, что ответить на такое откровение.

– В Беатрис я не сомневаюсь, – заявил Люк, – надеюсь только, что с ее помощью эти придурки все-таки закончат свои исследования. Времени у меня мало.

12

Лигурия, Италия. Май 2013 г.

После памятной прогулки Сэт больше не пытался заговаривать с Беатрис. Время тянулось бесконечно, но он упорно сторонился и избегал ее. С каждым днем все больше. Ночами он не высыпался. Беатрис приводила к себе любовника, и приходилось накрывать голову подушкой, чтобы не слышать откровенных стонов и криков, а по утрам стоять под прохладным душем, дабы унять воображение. Помогало мало.

Разговор с ней заставил его задуматься. До скандала его карьера шла в гору семимильными шагами. Успех, выгодные предложения – все достигалось путем упорного труда. Его находили, предлагали должности, его статьи печатали в известных журналах, но что касается личной жизни, пробелов было предостаточно.

Женщины находили его привлекательным и загадочным, но самого Сэта куда больше интересовала наука и исследования, чем отношения. Рядом с ним оставалась та, что была смелее и напористей остальных. Но оказавшись на пьедестале в качестве подруги Сэта, понимала, что приз того не стоит. Работа Торнтона была его единственной страстью.

Дольше всех продержалась Прю. Их отношения продлились три года, но Сэт воспринимал ее чувства как данность. Как если бы она была наградой за достижения, которая стоит на полке. Ты ей любуешься, снимаешь, сдуваешь пыль, гладишь и ставишь обратно. Даже любовь не выдержала такого отношения: Прю ушла.

Хотела ли она, чтобы Сэт вернул ее, Торнтон так и не узнал. Потому что не пошел за ней. Тогда ему было не до женщин: жизнь сделала крутой виток, и Сэта назначили руководителем проекта в «Бенкитт Хелфлайн». Проект, над которым работала его команда, оказался точкой невозврата. О его истинной сути Торнтон узнал гораздо позже. От Мелани.

Беатрис так и не рассказала о планах Сильвена на его счет. Помимо прочего, разбудила в нем воспоминания о Мелани, и теперь Торнтону хотелось вновь ее увидеть. Жива ли она сейчас? Когда они в последний раз виделись, она его поцеловала, и Торнтону еще долго снился тот поцелуй: пьянящий, отнимающий волю и разум. В Мелани чувствовалась первобытная властная сила, которой хотелось подчиняться. Сейчас воспоминания почти стерлись, хотя казалось, что они будут преследовать его вечно. Воспоминания о ней – все, что у него осталось.

Беатрис была отчаянно похожа на нее. Внутренней силой, напором, которому невозможно противиться. С Беатрис было сложно, но в этом заключалась своя особая прелесть.

***

– Сколько мы тут еще пробудем? Неделю? Месяц? Год? Чего мы вообще ждем?

Вечером они столкнулись на кухне, и Сэт решил спросить о том, что не давало ему покоя.

– Надеюсь, недолго. Дальнейших инструкций, – ответила она, отправляя в холодильник пакет с молоком. Поставила на поднос стакан, наполненный до краев, полную тарелку печенья с мармеладом и банку оливок. Выглядела она неважно, по ощущениям – снова не в лучшем расположении духа. В случае Беатрис нащупать тонкую грань настроения было очень сложно.

– От кого?

Проснулась прежняя подозрительность. Сейчас ему казалось, что они слишком легко сбежали.

– От того, кто послал меня пасти вас, профессор.

– Почему именно вы?

– Он попросил помочь, я не смогла отказать, – она обхватила себя руками, как если бы замерзла, нахмурилась, – это допрос, профессор? Я могу написать вам отчет, хотя вы ему все равно не поверите. Знаете, если слишком долго искать подвох, рано или поздно он обязательно найдется.

Беатрис отправила в рот сразу два печенья, тем самым показывая, что разговор окончен.

– Не допрос. Просто за последние два года я научился опасаться и собственной тени. Вам не понять.

– Да без разницы! – резко произнесла она и Сэт вздрогнул. – Вы такой прекрасный психолог. Может, поделитесь своим чудесным даром?

Она схватила поднос и поспешно вышла: Торнтон не успел даже ничего возразить. Ее удалось задеть, но он не испытывал от этого ни малейшего удовольствия. Сэт сжал кулаки, мысленно досчитал до десяти, а затем постучал и заглянул в комнату Беатрис.

– Прости, пожалуйста, – искренне попросил он. – Я лучше разбираюсь в формулах, чем в людях.

Беатрис ничего не ответила. Она яростно жевала печенье, заедала его оливками и запивала молоком.

– За всю жизнь я создал только этот чертов вирус, за что до сих пор расплачиваюсь. Но если я могу хоть что-то исправить, спасти хоть одну жизнь…

– Вообще-то ты тут не при чем. Я просто на нервах.

Сэт утратил дар речи, а Беатрис тем временем отставила тарелку, подвинулась на кровати и ткнула пальцем рядом с собой.

– Располагайся, – пригласила она. – Обещаю не приставать.

Сэт через силу улыбнулся, но все-таки прошел в комнату и опустился на кровать.

– Кто сказал, что я против? – неудачно пошутил он. У них только-только намечалось перемирие, и он поклялся себе быть сдержанней и обдумывать слова, прежде чем говорить.

– Раз уж у нас сегодня день откровений, – она изящно пропустила его комментарий мимо ушей: не заметила или сделала вид. – Есть один мальчик, который мне очень дорог. Его жизнь сейчас висит на волоске. Спасти его может только твоя разработка.

Беатрис пожала плечами и добавила.

– Я не работаю на Сильвена. Я не видела его уже более ста лет.

Сэт и рад был разозлиться на обман, но не получилось. Ее откровенность значила для него куда больше, чем он представлял. Раздражение ушло, уступая место чему-то новому.

– Если бы у меня была лаборатория, я бы сделал все, что в моих силах, – он осторожно прикоснулся к ее руке. – Все, чтобы спасти его.

– У меня нет лаборатории, – ответила она, – но она есть у того, на кого я работаю. С ним опасно играть в игры, но я готова рискнуть.

– У него другие планы насчет вируса?

– Обладая таким оружием, можно прогнуть под себя весь мир, – она внимательно взглянула на него.

Сэт уже знал свой ответ. Он боялся, что его изобретение снова причинит больше вреда, чем пользы, но если он спасет хотя бы одну жизнь в противовес тысячам смертей… возможно, тогда ему станет чуточку легче.

– Что я должен делать?