Мама для Совенка (СИ) - Боброва Екатерина Александровна. Страница 54

— Мой огонь, что хочу, то и делаю, — ответила, активно почесывая надбровные дуги зверя.

— Глупая трусливая личинка, — не согласился калкалос, — заперла огонь в клетке и спрятала когти? Не думала, что огонь копится и когда вырвется, сожжет все вокруг?

И почему у Юли складывалось ощущение, что ящеру глубоко плевать на «все вокруг», а вот запертый огонь его тревожит, точно судьба близкого родственника.

— И что предлагаешь? — спросила с раздражением. Прицепились с магией, будто у нее других проблем мало.

— Смотри, самка, — тонна снисходительности отстранилась, поднялась на лапы, демонстрируя себя. Сначала в темноте вспыхнула красная искра, постепенно разгораясь в желто-красное пятно, она поползла по дракону. Нет, поправила себя девушка, она ползла внутри дракона от груди вверх, к горлу, меняя цвет чешуи на золото-алый, чтобы затем выстрелить метров на пятнадцать широкой, ревущей струей пламени.

Юля заслонилась, уберегая глаза, но все равно нахваталась зайчиков. Огнемет вышел фееричным, что тут и говорить, но девушка продолжала пребывать в недоумении — ей сейчас что? Предложат поплеваться пламенем?

Предложение отдавало дикостью, как дикостью было то, что внутри внезапно отозвалось — загорелось, зажглось, словно дракон будил в ней… Дракона? Цивилизованная часть охнула, возмущенно засуетилась, заново выстраивая барьер между поселившейся внутри чуждостью и собой. Но мир решил иначе.

Калкалос повернул голову, ловя ее взгляд в тиски ярко-желтых с вытянутыми зрачками глаз. Рыкнул, обнажая немаленькие такие клыки. И Юле сразу вспомнилось, что ящеры ни разу не травоядные. А она тут с ним одна на скале… Даже «блох» и тех потравили.

— Личинка, не зли меня.

В янтаре полыхнуло обещание сожрать, если Юля его все-таки разозлит.

— И что ты хочешь? — в ней всколыхнулась ответная злость. Вскочила, сжимая кулаки. — Я не могу плеваться огнем, я — не дракон, тьфу, калкалос. Я — человек, понимаешь?

Уже не говорила — орала, подступая к самой морде и искренне жалея, что морда высоко — не допрыгнуть.

И тут под ногами вымораживающе застрекотало. Ноги коснулось что-то омерзительное, в голове пронеслись панические картины гигантских пауков, многоножек и прочих членистоногих. Тело среагировало само, под визг отпрыгивая в сторону и подсвечивая себе прыжок струей огня с двух рук одновременно.

Со всей дури шлепнулась на попу, зашипев от боли. Перед глазами плавали сплошь желтые пятна, но перед тем как ослепнуть, она все же смогла заметить, как из-под ног, в сторону, рвануло длинное гибкое тело.

— Где оно? — закрутила головой, высматривая тварь. В руке сжимала непонятно когда подобранный камень.

— И что огонь нашел в таком трусливом создании? — насмешливо фыркнут ящер. — Еще и столь громком. Знал бы, что так испугаешься лизра — домой тебе его притащил. Слышь, личинка, надоедят двуногие, отвезу на Желтые острова. Поселишься с нурками. Они визжат прямо как ты, когда видят чужаков.

Болтовня калкалоса злила, но эта злость странным образом успокаивала, прогоняя страх. Юля какое-то время посидела, прислушиваясь к шорохам, потом обозвала себя трусихой и пересела под бок к ящеру.

— Доволен? — спросила устало. Внутри было непривычно спокойно и пусто. Юля чувствовала себя воздушным шариком, который проткнули, выпустив воздух. Неужели напряжение, принимаемое ею за нервозность и стресс, было результатом копящегося внутри огня, и все маги вынуждены регулярно пользоваться даром, дабы не взорваться? Неудобно, однако.

— А ты, личинка? — дракон изогнул длинную шею, и чешуйчатая башка закачалась на одном уровне с ее лицом. — Что думаешь о пламени? О той силе, которая может уничтожить в один миг, но послушна тебе?

Явный восторг в эмоциях чешуйчатого — точно девчонка перед айдолом — навел Юлю на определенные мысли. Брови недоуменно поползли вверх. Ей повезло нарваться на огнепоклонника? С другой стороны, калкалосы разумны, так почему бы им не одушевлять огонь? И не в этом ли причина сегодняшнего визита? Похоже, ящер смог каким-то образом учуять ее неприятие проснувшегося дара и возмутился подобным равнодушием, вплоть до похищения и наглядного урока.

— Прости, я не оценила торжественность момента. Слишком все быстро получилось.

Ну да. Лизр под ногами. Собственный испуг. Какие там мысли, когда все на реакциях?

Калкалос разочарованно отвернулся, проворчав про тупых двуногих самок, которые не могут понять столь простых вещей. Юля развеселилась. Ночь, выступ скалы над морем, желтый месяц заинтриговано заглядывает к ним сквозь облака, она только что поджарила камень, пусть и неосознанно, с испуга, а разумный ящер пытается затащить ее в секту огнепоклонников. Самая-та обстановочка для совращения…

— Спасибо тебе, правда, спасибо.

Прижалась к теплому боку, потом, осмелев, поднялась, дотянулась до морды и коснулась губами прохладного кожаного носа. От калкалоса пришла волна довольного смущения…

Не стоило и надеяться, что высочества не в курсе ее проблемы. Четвертый намекал, что готов перейти к более кардинальным методам по снятию блокировки. А в богатой фантазии братьев у нее уже был шанс убедиться — и девушка поежилась при мысли о завтрашнем дне. Так что калкалосу Юля действительно была благодарна.

— Может костер запалим? — предложила, дабы сделать приятное товарищу. Ящер согласился. Принес старое сухое дерево. Поджигать дрова, естественно, выпала честь Юле. Долго она не могла воссоздать чувство панического страха, которое вызвало всплеск. Калкалос, издеваясь, предлагал отправиться за лизрами. Потом сменил тактику, решив выманивать внутренний огонь на внешний. С — дцатой попытки Юле удалось не обжечься и создать на ладони крошечный огонек. А после они молча сидели, смотря на пляшущие языки костра. Юля дремала, укутавшись в крыло, калкалос довольно щурил глаза и вздыхал, думая о чем-то своем, драконьем.

Возвращались в предрассветных сумерках. Небо на востоке серело, по линии горизонта наливаясь розовым. Зеркально ровное море дремало, лениво перекатывая редкие волны, спал город, демонстрируя пустынные улицы и каналы, спал дворец.

Чувствуя себя татем, Юля спрыгнула на балкон. Вздохнула при виде трещин на ограждении, на цыпочках прошла в комнату, ожидая встретить как минимум одну пару гневных глаз, но в гостиной было пусто. Она прокралась наверх, заглянула к спящему Совенку и, не раздеваясь, рухнула на свою постель, мгновенно забывшись сном.

Утро началось чудовищно рано. Юле показалось, что она только закрыла глаза, как по постели заскакал деть, начала хлопать дверьми шкафа Зарьяна, и ее назойливые причитания заползали в уши:

— Вставайте, госпожа. Ее величество оказала честь и разделит с вами трапезу.

Даже сквозь жесткий недосып слова «ее величество» разорвали мозг. Юля застонала — принесло. Закатила себе мысленную пощечину — на плаху захотела, дитя демократии? — соскреблась с кровати, пинком отправив себя под душ.

Там с блаженством стояла под теплыми струями воды, прогоняя из тела ломоту. Обожженную кожу на ладонях пекло, ушибленный зад болел, сорванное от крика горло саднило, но все это было мелочью по сравнению с наполняемым душу счастьем.

— Доброе утро, госпожа магиня, — поздоровалась с собой в зеркале, не удержавшись и подмигнув бледному отражению. Конечно, огонь ей не покорился, но успех приятно грел душу.

До сего дня явных проблем с законом у Юли не было, а потому весь спектр эмоций преступника она испытывала впервые: от глухого отчаяния и равнодушия — пусть наказывают, до пьянящей надежды — а вдруг пронесет? Впрочем, надежда была крошечной. Вряд ли кто-то во дворце не обратил внимания на сработавшую вчера сирену и не поинтересовался причиной тревоги, а уж не заметить дракона с девушкой на спине… Только если охрана разом оглохла и ослепла. Тогда почему ее не встретили утром с разборками по свежим следам? Не поймали на горячем? В голове настойчиво крутились мысли о повинной. Но упрямство пересилило. Она не обещала безвылазно сидеть во дворце или не летать на драконах. Должно у нее быть свободное время, когда подопечный спит или занят своими делами? А уж как она его проводит — ее личное дело.