Вне Объектива (ЛП) - Грей Р. С.. Страница 28

Салон частного самолета выглядит роскошно со светло-коричневыми кожаными сиденьями, парами выстроившимися вдоль длинного прохода. К счастью, ряды не теснятся друг к другу. Там достаточно места, чтобы полностью откинуться, так что сиденья образуют импровизированные кровати. Я занимаю ряд в задней части самолета, бросая сумку на сиденье у окна, чтобы сохранить место для Чарли. Если бы мне пришлось гадать, я бы предположил, что Чарли захочет посмотреть в окно. Эта мысль заставляет меня сузить взгляд в сторону передней части самолета в поисках ее.

Все, что я вижу, - это шквал мерцающих волос разных цветов, когда другие модели кружатся вокруг самолета. Я узнаю большинство из них по кастингу или по предыдущим фотосессиям. Я не думаю, что действительно разговаривал с кем-то из них. Как только я сажусь, несколько сразу вскакивают и направляются к моему ряду как пираньи.

— Доброе утро, Джуд, — поет симпатичная рыжеволосая девушка, наклоняясь ко мне всем телом. Мне приходится бороться с желанием вытащить телефон и проигнорировать ее приветствие. Не надо сочувствовать ей. Я видел, как она прыгала с кровати на кровать на каждой съемке, над которой мы вместе работали. Ее не интересует «утро», а больше быстрый секс в туалете самолета. Девушки продолжают говорить, но их слова просачиваются в воздух, как будто мои уши не распознают частоту, на которой те говорят. Я киваю и беспристрастно приветствию, но их пристальные взгляды невозможно игнорировать. Некоторые из них даже смотрят на сумку на свободном сиденье, но я вежливо улыбаюсь и обрываю разговор. Мне не нужно, чтобы Чарли поднялась на борт прямо в тот момент, когда одна из хищниц пытается вонзить в меня когти. Мне больше не нужны сложенные против меня карты, когда дело касается моего ангела.

В конце концов все расходятся, и пока самолет продолжает заполняться, я ухмыляюсь, довольный собой за то, что все-таки не заказал этот чертов автосервис. Если бы сделал это, Чарли уже была бы здесь десять минут назад и могла бы выбрать любое место. Теперь свободных мест становится меньше, и шансы на то, что ей придется сидеть рядом со мной, лишь растут вверх.

Это до тех пор, пока я не вижу, как Райан заходит в самолет вместе с Чарли. Ублюдок. Она откидывает голову назад и улыбается ему; совершенная красивая улыбка, вот только она направлена не на того человека. Помощник Райана, который поднялся на борт сразу после них, хлопает того по плечу и что-то бормочет на ухо. Райан кивает, достает сотовый телефон, оставляя Чарли махать на прощание и смотреть в сторону прохода самолета.

Голубые глаза находят меня, и я наблюдаю, как она медленно сглатывает. Чарли мечется посреди прохода, пока не понимает, что преграждает всем путь. Она краснеет и бормочет извинения, прежде чем закинуть сумку повыше на плечо и направиться к задней части самолета, прямо ко мне.

Я встаю, когда она подходит, и рассматриваю ее сексуальные джинсы и обтягивающую белую рубашку с длинными рукавами.

— Доброе утро. — Я стараюсь не улыбаться, правда, стараюсь, но все равно чувствую, как кончики губ приподнимаются.

Чарли резко суживает глаза в ответ, и я понимаю, что еще не все ясно, и жестом указываю на окно.

— Я оставил тебе место.

Крутя головой, Чарли обдумывает другие варианты. Большая часть команды разбилась на пары, а несколько моделей уже непринужденно болтали. Райан же сидит с помощником, и Чарли остается выбирать лишь между мной и пухлым директором по освещению.

— Но если ты хочешь… — подначиваю я, наклоняясь так, что дыхание начинает покалывать ее кожу.

Чарли закатывает глаза и протискивается мимо меня к сиденью. Я думал, что она сексуальна по телефону, но видеть, как Чарли злится в реальной жизни, похоже на озорной вызов, который с нетерпением хочется принять. Ее задница касается моего бедра, едва задевая переднюю часть брюк. Я делаю вдох и сжимаю кулак. Конечно, Чарли сделала это не нарочно или же играет гораздо грязнее, чем ожидал.

Я убираю сумку под сиденье, пока Чарли усаживается поудобнее. Я чувствую запах ванили, витающий в воздухе, который нанесла Чарли, и мне интересно, не этот ли аромат она выбирает для мытья тела, как и блеска для губ. Я все еще думаю об этом, когда Чарли наклоняется ко мне, шепча тихо, чтобы никто не услышал:

— Я не ненавижу тебя.

Слова не трогают мое сердце; такие сладкие никчемные речи она шепчет вместо того, чтобы поднимать белый флаг. Я облизывают губы, нуждаясь в самоконтроле, так что мне надо усесться поудобнее, но мне не хочется доставлять ей удовольствия. Последние несколько недель были сплошным адом. Не могу вспомнить, когда в последний раз так долго обходился без секса. Ощущение, будто мне снова четырнадцать: легкое прикосновение Чарли, и я чертов покойник.

Наблюдая за ней из-под края глаза, я замечаю легкую улыбку, элегантно играющую на ее губах. Не знаю, как долго она будет такой: открытой и восприимчивой, но я не буду торопиться. Беннетт вчера рассказал мне об их разговоре; знаю, что иду с ней по тонкому льду, и будь я проклят, если переступлю через край, пока она не будет готова.

Мы сидим в тишине, пока самолет не выруливает на взлетную полосу и не взлетает. Чарли опирается на ладонь и сосредотачивается на просторе предрассветной темноты за окном.

— Темнее всего перед рассветом, — тихо констатирую я, зная, что такая как она девчонка оценит образность пословицы.

После долгой паузы Чарли спрашивает:

— Как скоро я увижу свет?

— Раньше, чем мы вернемся на землю. Самолет нас унесет на более перспективную высоту, так что мы «проснемся» первыми, дабы увидеть солнце.

— Буквально в стиле «проснись и пой»? — спрашивает она с озорной улыбкой, поворачиваясь ко мне, чтобы увидеть, оценил ли я ее шутку.

Не могу сдержать переполняющую меня улыбку.

— Я был прав, думая, что ты предпочитаешь место у окна?

Чарли кивает.

— Я - мечтательница, — бубнит она.

Я обдумываю ее откровение.

— Это меня нисколько не удивляет. Всегда была?

Она задумчиво покусывает губу, слегка наклоняясь ко мне.

— Особенно в последние несколько лет. Думаю, именно поэтому мне нравится бегать и рисовать. Бегаю, чтобы отдохнуть от гиперактивного воображения, а рисую, чтобы использовать то же самое воображение. Не думаю, что смогла бы функционировать без сочетания этих двух факторов.

Когда она объясняет подобные вещи, прекрасно видно всю полноту ее души.

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Я тоже бегун.

Чарли улыбается:

— Догадалась по футболу, — затем провела взглядом по моей груди и прессу, — и по другим вещам.

Сжимаю руками сиденье из-за ее откровенной оценки моего тела. Понимает ли она, насколько открыта? Как сильно заводит меня?

— Ты когда-нибудь участвовала в марафоне? — спрашиваю я, пытаясь игнорировать нашу неуловимую химию.

— Нет, но думала об этом в последнее время. Может быть, я дойду до этого.

Я снимаю кожаную куртку. В салоне гораздо теплее, чем было на посадочной полосе.

— Попробуй. Потрясающее чувство, когда пересекаешь финишную черту.

— Бежал Нью-Йоркский марафон?

— И Бостонский. Не уверен, какой мне больше понравился.

Чарли приподнимает брови.

— Впечатляет.

Я киваю, желая отвести от себя разговор.

— Беннетт рассказал, что вы ужинали вчера вечером.

— Ага. — Она проводит рукой по волосам и скручивает их в маленький балетный пучок, подчеркивая элегантные скулы и шею. — Я нервничала из-за съемки, поэтому была рада побегу.

Почему Чарли нервничала?

— Так как это твоя первая обложка? — интересуюсь я.

Она прикусывает губу.

— Да. Просто не знаю, чего ожидать. — Ее голос понижается до шепота, но все погружены в разговоры, так что нас не должны подслушивать. — Честно говоря, чувствую себя немного не в своей тарелке, — говорит Чарли, снова поворачиваясь к окну. У меня сжимается желудок; она - самое прекрасное существо в мире, и я ненавижу, что Чарли иногда этого не видит. Она знает, что красива, но ее не должны пугать модели в самолете; они и рядом не стоят с ее красотой.