Горничная - Проуз Нита. Страница 16

– Бабушка, тебе что-то попало в глаз? – спросила я ее, когда она отстранилась.

– Нет-нет, со мной все в полном порядке.

Чем больше я работала в «Ридженси гранд», тем больше вкладывала в «Фаберже». Мы с бабушкой начали обсуждать возможные варианты дальнейшего образования для меня. Я сходила в местный муниципальный колледж на день открытых дверей, посвященный курсу гостиничного дела. Это было очень интересно. Бабушка посоветовала мне подать заявление, и, к удивлению моему, меня приняли. В колледже я бы научилась не только убирать и обслуживать весь отель, но и управлять сотрудниками, как это делал мистер Сноу.

Однако прямо перед тем, как должны были начаться занятия, я пошла на вводную лекцию, и вот там-то я и встретила Уилбура. Уилбура Брауна. Он стоял перед одним из столов с учебной литературой и читал какую-то брошюрку. Там можно было бесплатно взять блокнот и ручку. Он схватил сразу несколько и сунул их себе в рюкзак. Он преграждал подход к столу, а мне очень хотелось пролистать брошюры.

– Прошу прощения, – сказала я. – Можно мне подойти к столу?

Он обернулся. Он был плотный и коренастый, в очках с очень толстыми стеклами, а его черные волосы выглядели жесткими.

– Прошу прощения, – произнес он. – Я не заметил, что я вам мешаю. – Он устремил на меня взгляд своих немигающих глаз. – Я Уилбур. Уилбур Браун. Осенью я иду на курс бухгалтерского учета. Вы тоже идете осенью на курс бухгалтерского учета?

Он протянул мне руку. Я дала ему свою, и он тряс и тряс ее, пока я не вынуждена была выдернуть ладонь, чтобы прекратить эту тряску.

– Я собираюсь заняться гостиничным менеджментом, – сказала я.

– Мне нравятся умные девушки. А вам какие парни нравятся? Которые секут в математике?

Я никогда не задумывалась о том, какие «парни» мне нравятся. Я знала, что мне нравится Родни с работы. У него было качество, которое по телевизору как-то раз назвали апломбом. Как пломба. У Уилбура апломба не было, зато было кое-что другое: он был открытым, прямым, понятным. Я не боялась его так, как боялась почти всех других мальчиков и мужчин. А, наверное, стоило.

Мы с Уилбуром начали встречаться – к огромной радости бабушки.

– Я так счастлива, что ты нашла себе кого-то. Это просто прекрасно.

Я приходила домой и рассказывала ей все про него, как мы с ним вместе ходили в магазин и там воспользовались купонами на скидку, или как мы гуляли в парке и насчитали 1203 шага от статуи до фонтана. Бабушка никогда не задавала вопросов о более личных аспектах нашего романа, за что я ей очень благодарна, поскольку не уверена, что нашла бы нужные слова, чтобы объяснить ей, какие эмоции испытываю относительно физических отношений, за исключением того, что, несмотря на их новизну и непривычность для меня, все это было довольно приятно.

Однажды бабушка попросила меня позвать Уилбура в гости, и я выполнила ее просьбу. Если он ее и разочаровал, она хорошо это скрыла.

– Можешь приводить своего кавалера сюда, когда захочешь, – сказала она.

Уилбур начал регулярно приходить к нам ужинать, а после ужина оставался смотреть «Коломбо». Ни мне, ни бабушке не доставляли удовольствия его нескончаемые вопросы и комментарии, но мы переносили их стоически.

– Что это за детектив такой, если с самого начала понятно, кто убийца? – вопрошал он. Или: – Неужели вы не догадались, что это был дворецкий?

Своей нескончаемой болтовней он портил нам все впечатление от просмотра, к тому же нередко угадывал преступника неправильно, хотя, по правде говоря, мы с бабушкой видели каждую серию не по одному разу, так что на самом деле это не имело никакого значения.

Однажды мы с Уилбуром вместе пошли в канцелярский магазин, чтобы купить ему новый калькулятор. В тот день он был довольно раздражительным, но меня это не навело ни на какие мысли, даже когда он велел мне «быстрее шевелить ногами», потому что я не поспевала за его походкой. В магазине он перебрал несколько калькуляторов и по очереди испробовал их все в действии, объясняя мне назначение каждой кнопки. Затем, выбрав из них тот, который понравился ему больше других, он сунул его в свой рюкзак.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Ты закроешь свой чертов рот? – ответил он.

Не знаю даже, что шокировало меня больше – его грубость или тот факт, что он вышел из магазина, не заплатив за калькулятор. Он попросту украл его.

Но это еще не все. Как-то раз он зашел к нам на ужин в день моей зарплаты. К тому моменту бабушка уже плохо себя чувствовала. Она сильно похудела и была гораздо молчаливей обычного.

– Бабушка, я сбегаю в банк, положу деньги в «Фаберже».

– Я схожу с тобой, – предложил Уилбур.

– Какой джентльмен твой молодой человек, Молли, – отозвалась бабушка. – Ну, раз так, бегите.

У банкомата Уилбур принялся задавать мне самые разнообразные вопросы про отель и про то, каково это – убирать номера. Я была более чем счастлива рассказать ему про то, какое это невыразимое удовольствие – застилать кровать хрустящим свежевыглаженным бельем и про то, как начищенная до блеска латунная дверная ручка в солнечных лучах превращает весь мир в золото. Я была так поглощена своим рассказом, что даже не заметила, что он внимательно наблюдает за тем, как я набираю на клавиатуре банкомата бабушкин пин-код.

В тот вечер он внезапно ушел раньше обычного, прямо перед «Коломбо». Я несколько дней подряд писала ему, но он мне не отвечал. Я звонила и оставляла ему голосовые сообщения, но он не брал трубку и не перезванивал. Забавно, но мне никогда не приходило в голову, что я не знаю, где он живет, и не только никогда не была у него дома, но даже не знала его адреса. Он всегда придумывал какие-нибудь отговорки, почему лучше будет пойти к нам, – к примеру, потому, что он всегда рад увидеть бабушку.

Примерно неделю спустя я пошла снять деньги на оплату квартиры. Моя банковская карточка куда-то запропастилась, что было очень странно, поэтому мне пришлось взять бабушкину. Я подошла к банкомату, и вот тогда-то обнаружилось, что наш «Фаберже» пуст. Полностью опустошен. И тогда я поняла, что Уилбур не просто вор, но еще и мошенник. Ходячая иллюстрация определения «человек с гнильцой», хуже которого и придумать нельзя.

Мне было ужасно стыдно, что меня одурачили, что я влюбилась в мошенника. Мне было стыдно до глубины души. Сначала я хотела позвонить в полицию, может, они смогли бы поймать его, но потом поняла, что тогда придется рассказать обо всем бабушке, а я попросту не могла этого сделать. Я не могла разбить ей сердце. Одного разбитого сердца было более чем достаточно.

– Что-то твоего кавалера уже давно не видно, – заметила бабушка через несколько дней после того, как он исчез.

– Ну, в общем, – сказала я, – похоже, он решил идти своим путем.

Я не люблю врать, но это была не ложь, а скорее правда, которая остается правдой, если не углубляться в подробности. А бабушка расспрашивать меня о подробностях не стала.

– Очень жаль, – сказала она. – Но не переживай, милая. Он не единственный мужчина на белом свете.

– Оно и к лучшему, – сказала я, и, думаю, она была удивлена, что я не так уж и сильно расстроена.

Но правда заключалась в том, что я была расстроена. Я была в ярости, но училась скрывать свои чувства. Мне удавалось загнать мою ярость глубоко внутрь, где бабушка не могла ее увидеть. У нее и так хватало огорчений, а мне хотелось, чтобы бабушка сосредоточила все свои силы на выздоровлении.

Втайне я воображала, как выслеживаю Уилбура самостоятельно. В своих фантазиях я рисовала себе, как столкнулась с ним в кампусе колледжа и удавила его лямками его рюкзака. Я воображала, как заливаю хлорку в его мерзкий рот, чтобы заставить его признаться в том, что он сделал, – перед бабушкой и передо мной.

На следующий день после того, как Уилбур ограбил нас, бабушка ходила к доктору. До этого она уже несколько раз была у него, но, возвращаясь домой, ничего нового не говорила.

– Есть уже какие-нибудь результаты, бабушка? Они определили, почему ты плохо себя чувствуешь?