Горничная - Проуз Нита. Страница 6

Как только моя тележка была укомплектована, я покатила ее по коридору по направлению к кухне, чтобы навестить Хуана Мануэля. Он отличный товарищ, всегда приветливый и готовый помочь. Оставив тележку у дверей кухни, я заглянула сквозь стеклянное окошечко внутрь. Он был там, у гигантской посудомойки, прогонял сквозь ее недра поддоны с грязной посудой. Вокруг сновали другие кухонные работники с подносами, накрытыми серебряными крышками, свежими трехслойными тортами и прочими декадентскими яствами. Начальника Хуана нигде не было видно, так что сейчас было самое подходящее время, чтобы войти. Стараясь держаться поближе к стене, я добралась до рабочего места Хуана Мануэля.

– Привет! – поздоровалась я, возможно слишком громко, но мне хотелось, чтобы он меня услышал сквозь жужжание машины.

Хуан Мануэль вздрогнул и обернулся.

– Híjole [5], ты меня напугала!

– Сейчас подходящий момент? – спросила я.

– Да, – ответил он, вытирая руки о фартук, и, подойдя к большой металлической раковине, взял чистый стакан, налил в него ледяной воды и протянул его мне.

– Ой, спасибо, – сказала я.

Если в подвале было тепло, то в кухне – адское пекло. Не знаю, как Хуан здесь работает, часами простаивая над раковиной в этой невыносимой жаре и влажности и соскребая с тарелок объедки. Все эти нечистоты, все эти микробы. Я каждый день забегаю к нему и каждый день изо всех сил стараюсь об этом не думать.

– Я принесла тебе ключ. Номер триста восемь, гости освободили его раньше времени. Я прямо сейчас пойду приведу его в порядок, чтобы ты смог подняться туда, когда понадобится. Договорились?

Я тайком приношу Хуану Мануэлю ключи от свободных номеров уже по меньшей мере год, с тех пор как Родни рассказал мне про то, в каком бедственном положении он находится.

– Спасибо тебе большое, amiga mía [6], – сказал Хуан Мануэль.

– Тебя там никто не побеспокоит до завтра, до девяти утра, пока не придет Шерил. Она вообще не должна убирать третий этаж, но с ней никогда нельзя ничего знать наверняка.

И тут я заметила у него на запястьях круглые отметины, красные и воспаленные.

– Что это у тебя такое? – спросила я. – Ты что, обжегся?

– А, это? Да. Я обжегся. О посудомойку. Да.

– Кажется, это нарушение требований безопасности рабочего места! – сказала я. – Мистер Сноу очень серьезно относится к безопасности. Ты должен обязательно ему об этом сказать, он пришлет кого-нибудь проверить посудомойку.

– Нет-нет, – ответил Хуан Мануэль. – Я сам виноват. Сунул руку туда, куда не следовало.

– Ну ладно, – ответила я. – Будь осторожен, пожалуйста.

– Обязательно, – заверил меня он.

Все это время он не смотрел мне в глаза, что было совсем на него не похоже. Я решила, что он смущен из-за своей неуклюжести, и переменила тему.

– Как твои родные, слышно от них что-нибудь? – спросила я.

– Вот, это мне мать вчера прислала.

Он вытащил из кармана фартука фотографию и показал мне. Его семья живет на севере Мексики. Его отец умер чуть больше двух лет назад, и они остались без средств к существованию. Поэтому Хуан отсылает домой деньги. У него четыре сестры, два брата, шесть тетушек, семеро дядей и один племянник. Он самый старший из братьев и сестер, примерно моего возраста. На фотографии вся семья сидела вокруг пластикового стола, улыбаясь в камеру. Во главе стола стояла его мать, с гордостью держа в руках блюдо с жареным мясом.

– Вот зачем я здесь – на этой кухне, в этой стране. Чтобы моя семья могла по воскресеньям есть мясо. Если бы моя мать познакомилась с тобой, Молли, ты ей сразу понравилась бы. Мы с ней очень похожи, моя мама и я. Если человек хороший, мы это сразу видим. – Он показал на лицо матери на фотографии. – Смотри! Она всегда улыбается, несмотря ни на что. Ох, Молли.

На его глаза навернулись слезы. Я не знала, что делать. Мне не хотелось больше смотреть на фотографии его семьи. Каждый раз, когда он показывал их мне, у меня в животе возникало странное ощущение, примерно такое же, как в тот раз, когда я, моя раковину в номере, случайно задела оставленную гостьей на краю сережку и она исчезла в черной дыре слива.

– Мне пора идти, – сказала я. – Мне сегодня надо убрать двадцать один номер.

– Хорошо, хорошо. Я всегда радуюсь, когда ты заходишь. До свидания, мисс Молли.

Я поспешила из кухни прочь, в тихий, ярко освещенный коридор, к моей идеально укомплектованной тележке, и мне сразу же стало намного лучше.

Пора было заглянуть в гриль-бар при ресторане, где уже должен был заступить на смену Родни. Родни Стайлз, старший бармен. Родни со своей густой волнистой шевелюрой, в строгой белой рубашке с элегантно расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими взгляду кусочек идеально гладкой кожи у него на груди – ну, вернее, почти идеально гладкой, если не считать небольшого круглого шрама на солнечном сплетении. Ну, в общем, грудь у него не волосатая. Не представляю, какой женщине вообще могут нравиться волосатые мужчины. Нет, я вовсе не предвзята в этом вопросе. Просто, если бы мужчина, который мне понравился, оказался волосатым, я взяла бы воск и выдрала бы всю растительность подчистую.

Впрочем, в реальной жизни мне пока что такой возможности не представилось. У меня был всего один бойфренд, Уилбур. И хотя волос на груди у него не было, он оказался сердцеедом. А еще лжецом и мошенником. Так что, возможно, волосы на груди еще не самая худшая вещь в мире.

Я глубоко дышу, чтобы избавиться от мыслей о Уилбуре. Мне повезло иметь способность приводить в порядок мысли так же, как я привожу в порядок комнаты. Я воображаю неприятных людей или вспоминаю неловкие моменты, а потом выбрасываю их из своей головы. Раз – и стерто. Вот так просто. В моих мыслях снова царит идеальный порядок.

Однако сейчас, сидя в кабинете мистера Сноу в ожидании его возвращения, мне трудно сохранять ясность мыслей. Они снова и снова возвращаются к мистеру Блэку. К ощущению его безжизненной кожи под моими пальцами. И так далее.

Я делаю глоток чая, который уже успел остыть. Надо снова сосредоточиться на событиях утра, на том, чтобы восстановить в памяти каждую мелочь… Так, на чем я остановилась?

Ах да. Хуан Мануэль. После того, как я ушла от него, я направилась со своей тележкой к лифту и поднялась в лобби. Когда двери лифта открылись, я увидела мистера и миссис Чен. Чены у нас тоже постоянные гости, как и Блэки, хотя Чены с Тайваня. Мистер Чен, насколько мне известно, торгует текстилем. Миссис Чен всегда его сопровождает. В тот день на ней было платье винного цвета с красивой черной бахромой. Чены всегда безукоризненно вежливы, что я считаю исключительным достоинством.

Они сразу же поздоровались со мной, что, должна заметить, для гостей отеля большая редкость. Они даже отступили в сторону, чтобы я могла выйти из лифта, прежде чем они туда войдут.

– Спасибо, что останавливаетесь в нашем отеле, мистер и миссис Чен.

Мистер Сноу научил меня всегда приветствовать гостей по имени, обращаться с ними так, как будто они члены семьи.

– Это вам спасибо за то, что поддерживаете в нашем номере такой порядок, – сказал мистер Чен. – Миссис Чен каждый раз отдыхает здесь душой и телом.

– Я так, того и гляди, совсем разленюсь. Вы делаете за меня абсолютно всю работу, – сказала миссис Чен.

Я не из тех, кто любит привлекать к себе внимание. Если мне делают комплимент, я в ответ обыкновенно или молчу, или коротко киваю. На этот раз я кивнула и, сделав книксен, сказала:

– Желаю вам приятного пребывания в нашем отеле.

Чены вошли в лифт, и двери закрылись.

В лобби было достаточно оживленно, кто-то заселялся, кто-то, наоборот, выезжал. С виду все было в порядке, моего вмешательства не требовалось. Иногда, впрочем, кто-то из гостей может оставить на журнальном столике смятую газету или бросить стаканчик из-под кофе на чистый мраморный пол, где из него непременно вытекут последние несколько капель, образовав зловещее коричневое пятно. Если я замечаю подобные досадные мелочи, я быстренько устраняю их. Строго говоря, уборка лобби в мои обязанности не входит, но, как говорит мистер Сноу, хорошие работники сами проявляют инициативу.