Ловец сбежавших невест (СИ) - Фрес Константин. Страница 27
- Что вы дел… - выдохнула я, но Генри весьма ловко закрыл мой рот поцелуем, запустил свой язык мне в рот, а его пальцы нащупали какую-то точку там, на моем теле, и погладили ее так, что в животе моем словно второе сердце забилось, запульсировало наслаждением, и влага из меня брызнула потоком, стыд-то какой!
- Разве в этом есть какие-нибудь сомнения? - прошептал Генри, укладывая меня на прилавок. Под своей головой я ощутила его мягкий сюртук, под лопатками - россыпь фальшивых билетов, на своем голом животе - его ладонь. - В том, что я был развратником? Вы же сами говорили, что я хорош собой. Так вот, давно, очень давно я этим бессовестно пользовался…
- А как же ваши разговоры о небольшом опыте с девушками?! Вы лжец! - воскликнула я, млея под его умелыми поцелуями и запуская пальцы в его черные шелковые волосы.
- Между моим опытом и нынешними годами был очень большой перерыв, - просопел он мне в грудь, часто дыша от возбуждения и поглаживая мои бедра так вкрадчиво и так ласково, что я сама следовала за его рукой, лишь бы не прерывать эту чудесную нежную ласку. - И я уже почти не помню, как это - любить женщину…
- Лжец! - всхлипнула я, отвечая на его поцелуи, извиваясь и приникая к нему всем телом крепко, чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, что и я желаю его всей душой.
Генри целовал и ласкал меня, извлекая из одежды, как ядрышко орешка из скорлупки - осторожно и умело. Раньше я думала, что это должно быть стыдно - оказаться голышом в руках мужчины. С сэром Перси точно так и было бы; я бы умерла от стыда, если б он касался меня там, где касались длинные, чуткие, нежные пальцы Генри.
- Генри, - пискнула я испуганно, когда он придавил меня всем весом к прилавку, а его живот прижался к моему, и нечто твердое, как ручка его трости, ткнулось меж моих дрожащих бедер. - Я не… я-а-а…
- Понимаю, Энди, - ответил он тихо и снова поцеловал меня, измучил, истомил долгим и сладким поцелуем, вливая в мою кровь еще больше возбуждения и желания, до жалких поскуливаний. Я сжимала бедра, вся напрягаясь, желая его, едва не крича от непереносимой жажды любви. - Все будет хорошо… и сладко…
Первую боль и вскрик он стер ласковыми прикосновениями, мягкими поглаживаниями, теплыми ладонями стискивая мои бедра.
- Ах-х-х-х, - шумно выдохнула я, ощущая его в себе.
Генри словно подменили. Вместе со своей строгой и скромной одеждой Ловца он словно стащил с себя все стыдливое, неловкое и неуверенное. Он точно знал, как стоит коснуться, и как приласкать, чтобы слезы катились от счастья и блаженства, а не от боли и стыда. Генри был силен, невероятно, неожиданно силен; он удерживал мои трясущиеся колени разведенными, ритмично двигаясь меж ними, и это было одновременно невероятно властно и невероятно развратно.
Он был настойчив; в жизни б не достало у меня духу перенести то, что подступало к моему горлу вместе с горящим в теле желанием. Видят небеса, я бы отступила, сжала ноги и не допустила, но он… он не позволял мне отстраняться. Он брал меня сильнее, настойчивее, жестче, и я кричала, чувствуя, как невыразимое наслаждение сводит меня с ума.
Он двигался мягко и плавно, лаская меня всем своим телом. Видит бог - я проваливалась в небытие, в невероятное блаженство, в безумие, в сказку, в мечту, растаявшая в его ласке, в его поцелуях, в его жадности. Он острыми клыками покусывал мою шею, и я вскрикивала, когда острое чувство опасности перемешивалось с наслаждением, от которого я кричала во все горло.
Генри, бессовестный враль, искусный и опытный любовник, уничтожил меня; уничтожил все мое существо, живущее до этого дня, и создал иное, соткал его из чувственного наслаждения, из сладких поцелуев, из стонов, передающихся из губ в губы. Он подчинил меня себе, присвоил себе мое тело, он с ним вытворял все, что ему вздумывалось, ласкал ртом такие места, о которых и думать стыдно, и каждый раз заставлял меня кричать от наслаждения.
- Энди, - шептал он, снова находя мои губы и целуя их сладко, страстно и нежно, - ради всего святого, прогоните меня! Не то мы здесь еще неделю проведем, в наслаждении и безумстве. Я готов, я не против и годы провести в ваших объятьях, но тут не место… и не время… и королевская невеста… о, Энди… позже, когда мы с ней разберемся, я велю нас на год закрыть в башне…
- Генри, - дрожа всем телом, как раненное животное, бормотала я, - идите прочь…
Но его мои жалкие стоны лишь распаляли, он зверел. Обеими руками он обхватывал мои бедра и яростно толкался вперед, пока я не начинала кричать во все горло от непереносимого наслаждения.
- Вы моя, Энди, - шептал он, укрощая мое тело своими сильными руками. - Навечно моя! Всегда!
И спорить мне с ним совсем не хотелось…
**
Генри был не только хорошим любовником, но и очень внимательным кавалером. Одеться он мне помог, застегнув на спине все до единой крохотные пуговки и нежно поцеловав меня в спину ровно столько раз, сколько пуговиц насчитали его ловкие пальцы.
Ах, какой мошенник, какой ласковый лжец, какой искусный любовник!.. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие мучить меня, томить долгими сладкими поцелуями, от которых у меня голова кругом шла, мять и тискать, словно цветок меж пальцев, чтобы раскрыть все нотки его аромата! Генри упивался наслаждением - и своим, и моим, - и с каждым мигом делался все ярче, все живее, все смелее и… опаснее. И вместе с тем все желаннее и прекраснее. Я отчетливо поняла, что без памяти влюблена в Генри, с которым и знакома-то всего пару дней! Я готова была навечно остаться Энди, агентом, чтобы работать с ним в паре по поимке невест, чтобы видеть его каждый день, чтобы чувствовать его рядом!..
Когда он обнимал меня за плечи, даже мысли раскаяния не кружили мою сумасшедшую голову. Я, невеста сэра Перси, изменила ему. Я отдалась другому. И этого уже не исправить; нет, магия моя вся при мне осталась, Генри не тронул ни капли, не наложил чар, чтобы забрать ее в миг, когда я не могла себя контролировать от чувств, бьющих через край. Он хотел и взял только меня, только мое тело, только мою любовь, и это воодушевляло еще больше! Он мог бы опустошить меня, обокрасть, забрать то, что берут все мужчины, получившие власть над женщиной, но не сделал этого. Кажется, он просто позабыл об этом, утонув в… любви ко мне?..
Хотелось бы верить!
- Энди, - шепнул он, привлекая меня к себе, прижимаясь щекой к моим волосам и осторожно целуя их. - Вы пробудили меня ото сна, Энди, вы вдохнули в меня новую жизнь! Сколько сил, сколько желаний теперь у меня!
Я краснела, пряча лицо, потому что точно знала причину его бодрости.
Кровь.
Девственная.
Конечно, с ванной, полной этой драгоценной жидкости, не сравнить, но тоже кое-что. Генри буквально расцвел. И если раньше он был красивым вампиром, то теперь он сделался ослепительным. Чертовски привлекательным, загадочным и таинственным, как волшебный сон.
Напоследок он прижал меня у камина, в самом теплом углу, наставил торопливых поцелуев, нескромно лаская сквозь тонкую блузку грудь, и я едва не задохнулась от страсти, с которой он желал меня еще раз…
Но к логическому завершению его страстные ласки не пришли потому, что в камине зашебуршало, посыпалась зола и уголь, и Генри припечатал меня всем телом к стене, пряча под собой и зажимая ладонью мне рот.
Кто-то полз по дымоходу, осторожно, то и дело надолго останавливаясь и прислушиваясь к звукам извне. Мы с Генри буквально слились воедино и замерли, превратившись в две неподвижные статуи. Только глаза у него засветились чарующим светом, как самый синий лед, подсвеченный синим вампирским пламенем…
Пока неизвестный полз - а это было ужасно долго, - я вдруг подумала, зачем бы это кому бы то ни было обворовывать эту лавку? Конечно, район тут не самый безопасный, полно жуликов и карманников, но ведь все они должны быть в курсе, что тут все фальшивое! Кому охота рисковать своей шеей ради фальшивок?!