Ловец сбежавших невест (СИ) - Фрес Константин. Страница 32
- Вероятно, здешние, - ответила я дрожащим голосом, глядя, как откланявшийся нам механический господин водворяет на место свой цилиндр, прижимает руки к бокам, вытягивает металлические тонкие пальцы из металлических стержней и снова становится просто столбом.
Генри глянул на меня.
- Энди, а ведь здесь может быть опасно, - промолвил он вдруг. - Я знаю, что вы отважный агент, и ваша преданность Королю не вызывает у меня сомнения, но…
- Но? - подхватила я.
- Но я вдруг подумал, что это место, эта заварушка не для вас, - в красивых глазах Генри появилась тоска. Пользуясь тем, что нас окружали лишь черные голые деревья, словно призраки, прячущиеся в тумане, он со страстью привлек меня к себе, обнял крепко-крепко, осторожно смахнул с моего лица спутанные волосинки, бьющиеся на ветру и заглянул в глаза, в самую душу, так нежно и с такой любовь, что на миг я позабыла, как дышать. - Я только обрел вас, Энди, и не могу потерять! А этот демон… Судя по всему, он ужасно силен. Ужасно. И я не хотел бы, чтобы его нечистая магия вам повредила. Может. Пока не поздно, вы вернетесь? По рельсам, обратно на станцию? Тут идти не так уж далеко, порядка одной мили…
- Вы думаете, Генри, - произнесла я, отойдя от его невероятной вампирской магии, - что я могу вас потерять? Вы думаете, что для меня эта потеря будет мелкой и ничего не значащей?..
Я легко коснулась губами его ладони, ласкающей мне лицо, и Генри вздрогнул словно от удара молнии, затрясся, как лист на ветру.
- О, Энди, - пробормотал он, млея от моей пустячной ласки. - Милая, прекрасная, дорогая Энди! Если б я смел, я сейчас же произнес бы главные в моей жизни слова и умолял бы вас о… взаимности, - его голос дрогнул. - Но впереди много ужасного, много опасной работы, и я не имею права связывать вас обещаниями и клятвами перед предстоящими ужасами… Но охранять-то вас я обязан. Просто обязан! Я пожил много; конечно, мою жизнь не назовешь насыщенной событиями, и для меня все это - вагон, огонь на станции, экспресс - всего лишь игра, забава, щекочущая мне нервы. А вам, Энди, было страшно. И будет еще страшнее! Поэтому я…
- Молчите, Генри, - произнесла я, зажимая ему ладонью рот. - Молчите! Да, мне было страшно. Но одного вас я не отпущу никуда. Потому что разлука с вами страшнее!
- Милая Энди!
Мы почти поцеловались.
Нагруженные багажом - правда, мешочек стал намного легче и меньше, - в обнимку с противовампирской тростью и ловушкой на длинной палке, среди искореженных деревьев, в жутком тумане, из которого доносились кровожадные похрустывания, крики птиц прочие неприятные и противные звуки, мы в прекрасном, светлом порыве прильнули друг к другу, почти признавшись в любви! Да что там - Генри практически сделал мне предложение! И я практически дала ему согласие!
Это ли не счастье?!
Но спокойно поцеловаться нам не дали.
Из чемодана, найденного в лавке Офелии, раздалось грозное рычание, лай, словно там пряталась такса, и мы разом отпрыгнули друг от друга, уронив чемодан.
Теперь он стоял на земле, усыпанной сухими листьями, и подпрыгивал от вырывающейся из него… собаки?!
- Откуда там собака, Энди?! - изумленный, выкрикнул Генри.
- Это вы у меня спрашиваете? - изумилась я. - Вы же его несли!
Собака в чемодане надрывалась, будто почуяв поблизости лису, и лес вокруг нас наполнился шорохами и далеким воем.
- Энди! - воскликнул Генри. - Да ведь это амулет! Серебряная собака! Она учуяла что-то!
- Она учуяла что-то очень плохое! - взвизгнула я. - Бежим!
Генри не надо было два раза приглашать. Он рванул с места так, что будь он жеребцом на скачках, я бы сказала, что он фаворит. В одной руке у него были трость и чемодан; в другой - моя намертво зажатая рука. Генри бежал, как чемпион-спринтер и волочил меня за собой. И будь нашими противниками люди, им бы нипочем его не догнать.
Но преследовали нас не люди…
Из жуткого тумана раздалась призывная песня кровожадных тварей, жаждущих отведать нашей крови. Засверкали красные глаза, задышали, выпуская клубы пара, алые смрадные горячие глотки.
Чемодан в руках Генри разрывался от лая, отгоняя и пугая наших таинственных недоброжелателей, мы неслись, не разбирая дороги, и я удивлялась, как в этом молочно-призрачном месиве мы не налетели на дерево и не убились насмерть. Видимо, вампирское зрение Генри справлялось с колдовским туманом.
- Если бы мы, - пропыхтел на ходу Генри, - прислушивались… внимательнее к чемодану… то побежали бы сразу прочь! И могли бы спастись…
- А так не сможем?! - проверещала я, волочась за ним, как воздушный змей на веревочке. - Генри, вы просто мастер сообщать неприятные новости!
- Ох, Энди, - пропыхтел Генри убитым голосом. - Мы могли бы спастись… если бы… вы доверяли мне!
- Но я вам доверяю, Генри! - изумленная, ничего не понимающая, ответила я.
- Тогда, - прокричал он, лавируя меж причудливо изогнутых стволов, - позвольте мне укусить вас.
- Что!? Обратить в вампира?! - в ужасе я попыталась остановиться, упершись ботинками в землю покрепче6, но Генри встряхнул меня, словно простыню перед тем, как повешать ее на веревку, и земля снова уплыла из-под моих ног, а я снова ощутила себя летящей вслед за Генри.
Крови?! Укусить?! Неужто он говорил все эти нежные слова, чтобы усыпить мою бдительность. Втереться в доверие, и просто выпить меня досуха, когда я ему поверю и сопротивляться не буду?! Неужто?!..
- Ни в коем случае! - проорал он. - Пару глотков не сделают вас вампиром, а мне придадут силы! Ну же, решайтесь!
А с другой стороны, думала я, если б хотел, давно бы искусал во всех интересующих его местах! И в данной ситуации терять мне явно нечего - не загрызет Генри, так неведомые твари, что гонятся за нами, сожрут.
- Черт с вами! - проорала я отчаянно, словно в омут с головой бросаясь. - Кусайте!
Как прекратился этот отчаянный и безумный бег - я и не заметила. Да только лес, бегущий со мною, вдруг резко встал, завертелся перед глазами, и меня опрокинуло на спину, в сильные объятья Генри, и он молниеносно, не говоря ни слова, припал губами к моей оголенной, беспомощно подставленной ему шее, и куснул.
Магия пресвятая!
Боль, на миг вспыхнувшая на моей коже, пролилась в самое сердце невероятной сладостью, ломающей, болезненной, нездоровой, но такой соблазнительно прекрасной, что я со вздохом удовлетворения запустила пальцы в черные волосы Генри и привлекла его к себе плотнее.
Чтобы он не отрывался, целовал и пил меня. Чтобы дарил эту долгую, длящуюся вечность, страшную, смертельную ласку. Мне показалось, что в тот недолгий миг, когда Генри делал первый глоток моей крови, остановился весь мир, и мое сердце замерло вместе с ним. Над моим запрокинутым лицом в сером небе застыли встревоженные погоней черные птицы, вздох, проливающий кислород в мою грудь, был тягучим и шумным. Я слышала только его, а весь остальной мир будто смолк, отступил, замер.
- Еще, Генри, еще, - простонала я, блаженствуя, чувствуя, как его губы, целуя мою ранку, снова раскрываются и нажимают на кожу снова, выдавливая живительную порцию крови.
Моего гранатового сока.
От второго вампирского поцелуя ноги мои ослабли, я обмякла вся, повиснув в руках Генри как безвольная тряпочка. Томящее наслаждение с болью вместе наполняло мои сосуды, оплетало каждый палец, вожделением прорастало в губы, которые теперь лихорадочно горели. Я видела, как откуда-то сверху вдруг посыпались снежинки - видимо, с волос Генри, обретающего страшную силу, - и одна из них, кружась, вертясь в прозрачном воздухе, упала мне, изумленной, на зрачок.
Я видела, как неспешно таяли на моем горячем, живом глазу ее тонкие ледяные лучики. Долго-долго. Бесконечно долго.
И от покоя, что воцарился в этом неподвижном, тихом мире, мне очень захотелось уснуть, не дожидаясь окончания волшебного и губительного поцелуя, который мне дарил Генри.
А затем он вдруг отшвырнул меня, и мир рывком, резко, ожил и загомонил на разные голоса.