Рыжая невеста Хаоса (СИ) - Сопилка Броня. Страница 19

Друг ещё болтал, но я его не слушала, в ушах стоял тихий звон. Меня Аримани знал. Знал и имя и фамилию. Меня он…

– Кооть? – Жнец резко остановился и развернул меня к себе. Надеюсь, темнота и синий свет фонарей скроют мои красные щёки… Кажется, зря надеялась. – Что он тебе сделал?

– Н-ничего! – чуть не выкрикнула я, и зачастила, объясняя: – Я… его боюсь просто. А в коте к нему попала. Ну, наверно к нему. И вот он говорил с другом про твою тётю, про черного целителя. Что его другу только черный целитель поможет… – я сглотнула.

– Смертное проклятие! – Митра без подсказки понял, к чему я веду.

– Угу. Это правда? Что черный целитель лечит только проклятых убийц… – я наконец посмотрела на Жнеца, и теперь отвёл взгляд он. На щеках заходили желваки.

– Не только. Но тётя лишь три раза встречала ошибочно проклятых, хотя само по себе оно не такая редкость, особенно в столице. Этот случай, по её словам, должен стать четвертым.

Я тихо выдохнула, чувствуя облегчение.

– Значит, тётин пациент – страж… – продолжил Жнец. – И ты его не видела?

– Ну-у, как тебе сказать, – я натужно хихикнула.

– Описать можешь?

Я припомнила свой феерический побег из-под стола и рассмеялась искреннее:

– Ну, если описание великанской рожи с выпученными глазами, которую я исполосовала когтями, удирая, тебе подойдет, то вот…

– Котя, ты жжешь! – расхохотался Митра.

Жнец тоже усмехнулся, криво, но явно очень довольно.

– Ага, я жгу, – согласно закивала я. – Слушай, Тим, я слышала в Мистике газ уже не жгут, а освещают улицы чем-то совсем новым… – решила я свернуть с темы. А то язык чесался спросить за малышку, вокруг которой “вился племянник черного лекаря”, но в то же время было было… очень неловко говорить об этом. И вообще – можно подумать мне не всё равно!

Митра с удовольствием подхватил новую тему – новостей из метрополии он жаждал уже давно, – и до моего дома парни болтали о чудесах электрификации, самоходных автоматах, вытесняющих со столичных улиц как общественные конные трамваи, так и маноколёсы – колесницы на магической тяге, которые могли себе позволить только богатенькие.

– А у вас был маноколёс? – Митра подбавил интриги в голос, намекая на род деятельности тёти Тима.

– Нет, – рассмеялся тот. – Она довольно принципиальная и откровенных головорезов не лечила, так что её пациенты деньгами не сорили. Не раз ещё и помогать им приходилось, если это сиротка, чудом убившая своего садиста-отчима, например. Мы не бедствовали, конечно, но и не шиковали.

Я улыбнулась с облегчением. Всё-таки это хорошо, что она такая. Хоть и странная, но хорошая. И Тим. Я украдкой покосилась на него и встретилась с улыбчивым взглядом. Ладонь, сжимающая мою, сжалась чуть крепче. На душе потеплело.

– Ладно, ребят, я побежал, мать может поднять кипиш, – ни с того ни с сего спохватился Митра, пожал руку Жнецу – очень крепко пожал, даже в сумраке было видно, как побелели костяшки их пальцев, – затем чмокнул меня в щёку, едва слышно прошептав: – Если что, зови, я недалеко.

Коварный сводник!

– Карина будет сердиться, – хмыкнул Жнец вслед этому… этому проходимцу!

– Ну вы же ей не скажете? – донеслось уже из переулка.

Глава 16

Шаги друга стихли, и чириканье сверчков оглушило меня в наступившей тишине. До дома осталось меньше квартала, моя ладонь медленно горела в ладони Жнеца. То справа, то слева, то впереди мелькал кот, выписывая кренделя с кульбитами. В небе мерцали звезды, самая яркая – висела прямо над головой, а тонкий ободок новой луны сполз к горизонту. Близилась полночь. Постепенно замедляя шаг, мы погрузились в пятно тени между фонарями, и Жнец остановился, не выпуская моей руки. По инерции я сделала ещё полтора шага и, дёрнувшись, как заякоренная лодка в потоке, развернулась к нему.

Он улыбался, поблескивая ровными зубами.

Сердце забилось в ушах. И в запястьях, и даже в пятках. Дыхание перехватило.

И что теперь? Если тогда, на площади я вообще ничего не успела сообразить, то здесь… глаза в глаза… медленно.

Он словно ждал чего-то, не двигаясь и глядя на меня. Я же разрывалась ровно напополам – между “сделать шаг вперёд”, и “удрать домой, запереться на все замки”. Последний вариант – явно правильнее.

– Расскажи мне, – вдруг попросил Тим и я недоуменно хлопнула глазами. Вовсе не этого я ждала и боялась. – Расскажи мне о себе.

– А зачем тебе? – глупо брякнула я от неожиданности.

На самом деле идея правильная. И почему я не догадалась спросить первой? И что это так грызет в груди?

“А обида,” – ехидно проворчал внутренний голос. Я поджала губы и приказала ему заткнуться. Кстати, Жнец подозрительно долго молчит. Подняв на него взгляд, я вопросительно двинула бровью.

– Ну. Должен же я знать, кто украл моё сердце одним лишь взглядом, – и он тоже задвигал бровью, лучезарно улыбаясь. В лунном свете ну чисто вампир получился.

Каюсь, на миг мне стало щекотно в затылке и зачесались к полёту крылья. Но ненадолго. Сиропное настроение быстро вымыла здоровая злость – да кем он меня считает? Девочкой Стоит-поманить-падет-к-ногам?

–  Дурачишься? – я вздохнула. Показывать, как он меня зацепил, точно не  стоило. Нужно держать себя в руках.

– Немного, – он покаянно коснулся пальцами лба. – Но...

– Но ты прав, мне тоже хотелось узнать о тебе побольше.

Я вдруг вспомнила, что знакомы мы, на самом деле, меньше суток. А ведь из-за... сна о прошлой жизни казалось, что я знаю – и боюсь его – вечность.

– Да. Сыграем в ответ за ответ?

– М?

– Один вопрос – один честный ответ.

– Честный…

– Если не можешь сказать правду, можешь отказаться от ответа.

– И от своего вопроса?

Жнец задумался, почесав подбородок.

– Нет. Думаю, отказ от ответа можно засчитывать за ответ.

– Ну так неинтересно вообще-то.

– Можно ограничить число отказов. Например, до трёх.

Интересно, на какие три вопроса он не даст ответ…

– Идёт.

Он прав. Отказ от ответа тоже о многом может сказать.

– И так, твой первый вопрос? – смиренно уступил девушке очередь Жнец.

И тут я поняла всю глубинную суть анекдота о том, почему женщин пропускают вперед. Угу, точно ещё с первобытных времен повелось. И мой “пещерный медведь” заключался в том, что вопросов-то было море, но все оказались такими неудобными, что ты хоть головой в скалу бейся. Многие были связаны со сном-прошлой жизнью, многие росли из подслушанного в Черной башне разговора. Все отдавали детством, ревностью, или были слишком личными и страшными. Особенно для первого вопроса.

– Кто ты? – в очередной раз сглупила я.

– Тимофей Жнец, – усмехнулся он и вернул мою монету: – А ты?

– Катерина Ракита.

Я снова осталась там, где была. Впрочем…

– Кстати, а что твоя тётя имеет против моей фамилии?

– Понятия не имею. А она имеет?

– Ну, она назвала меня девочкой-ивой, и сказала что это плохо.

– Хм. Было что-то такое, но не думаю, что оно касалось твоей фамилии.  Погоди, ты разве Ива?

– Ива и ракита – одно и то же дерево.

– Вон оно что...

Про иву-ракиту я много читала, интересно было узнать о своей фамилии. между прочим, священное дерево во многих культах. Не мудрено – она первой пробуждается после зимы, растет почти везде, из коры её получают аспирин, а из древесины делают всякие няшные штуки. К тому же ива – та ещё золотистая красотка, вся нарядная и солнечная, прямо как я. Как было не признать её священной, да? Правда свойства у неё порой совершенно противоположные – от великого древа типа Иггдрасиля, до плакальщиц-верб на берегах реки мертвых. Но мне больше всего импонировало – что ива-ракита символ солнечного бога славян – Ярилы.

Я чуть было не вывалила всё это Жнецу, но вовремя вспомнила, что читала об этом в другом мире, в мире из моего сна, запнулась, и поспешила задать другой вопрос:

– Откуда ты к нам перевелся? Из какого вуза, – уточнила, опережая очевидный ответ.Жнец тоже помрачнел, но ответил: