Ангелы времени - Гаевский Валерий Анатольевич. Страница 42

И если бы существовало это равенство в полном объеме, то и не притязала бы смерть с сонмом духов ее на жизнь с роженицами ее и торжествовало бы одно бессмертие, как форма отрицания и жизни, и смерти. Бессмертие, поиску которого гений желтой расы отдал всю свою волю и наделил ей в равных долях и героев, и демонов, дабы только постигли и хоть малую крупицу принесли ему. Так он хотел знать суть, ускользающую от него, хоть и был бессмертным сам, но рецептов последнего был лишен.

Желтый всегда воспринимался как цвет умеренности, равновесия, середины, и все эти аспекты в полной мере принадлежали расе, обосновавшейся на ее древней прародине, планете, носившей имя Гунн. Единство пяти стихий материальной и сверхматериальной проявленности нашло здесь свое гармоническое воплощение.

Сама природа с ее секретами бесконечных связей и зависимостей шла навстречу этой цивилизации, и венцом творения ее адептов стала могущественная сущность драконов — демиургов, соединивших в себе все стихии — живых и пластичных, способных менять облик по желанию их создателей. Перестраивать свой организм на генетическом уровне.

Часть этих существ стали приручать и использовать для полетов в космосе, и спустя несколько поколений тончайшей генетической селекции эти драконы стали чем-то вроде биокораблей, а их экипажи можно было бы сравнить с микрофауной, что присутствует в организме любого существа.

Хотя нам сейчас трудно представить всю необычность, всю колоссальность технологии таких «летательных средств», но космические драконы действительно существовали много тысяч лет тому назад, и трое из них, известных по именам Фанчжан, Анчжой и Пэнлай, покинули систему и достигли других миров, а повел их в этот полет первый бессмертный герой и небесный воин Хуан-ди.

О нем, однако, следует рассказать отдельно, ибо его история — красноречивое свидетельство гениальности желтой расы, но, вместе с тем, это настоящая эпическая драма, песня отчаянного духа, зародившаяся и прозвучавшая в мудром сердце Хуан-ди. Выслушай же ее, душа моя…

Ко времени рождения Хуан-ди раса уже освоила четыре из пяти планет их системы, кроме красавицы Гунн, были терраформированы Чжоу, Чжен и Дао, и на них на каждой уже находилось не меньше сотни процветающих городов. Хуан-ди родился на благочестивой планете Дао, где его роду издавна принадлежал тотем желтого дракона, покровителя всей расы. Считалось также, что род Хуан-ди происходил от прародителя Фу-си, первого воплотившегося из непроявленного мира, божественного патрона, покровителя многих знаний.

Род Хуан-ди многие поколения занимался духовной алхимией и преуспел в этих знаниях очень сильно, распространял их среди ученых Дао, так что слава управления внутренними духами живой и неживой материи гремела по всем обитаемым мирам цивилизации.

Чтобы усилить свои возможности, Хуан-ди еще в юности изменил свое тело, он стал четырехрук и четырехглаз и ростом достиг трех метров. Костные гребни на затылке, длинные волосы делали его похожим на дракона. Любимым драконом Хуан-ди был Пэнлай, могучий и быстрый как сто вихрей, в космосе он не имел себе равных. Все же даже такая внушительная «косметика», которую применил Хуан-ди на себе, не решала главного философского и сакрального вопроса великой расы — достижения бессмертия.

Младший брат Хуан-ди, Янь-ди, который во всем сначала стремился подражать старшему, к своим пятидесяти годам совершенно отошел от великих нравственных принципов равновесия, торжествовавших на планете Дао, буквально, как нерушимые заповеди, и стал привлекать из непроявленного мира свирепых и жестоких духов, которые на физическом плане получали демонические тела.

Духи испепеляющего огня, губительного ветра, отравленного воздуха, мертвой воды, пламенного металла, вампирического дерева и рассыпающегося камня тысячами и тысячами являлись на Дао, для вырождения жизни, людей и всех добрых равновесных стихий. Мотивируя свои устремления высшим смыслом и предполагая, что только в настоящей борьбе начал может родиться желанная истина, Янь-ди фактически объявил войну своему брату и правителю Дао. Хуан-ди принял вызов, еще не зная, что битва перекинется и на другие планеты, что человечество расы разделится на две армии и война будет продолжаться несколько десятилетий и хоть принесет победу Хуан-ди, но дорога темным духам закрыта не будет.

Жены Хуан-ди родили ему двадцать пять детей, и когда герою исполнилось сто лет, все они уже были взрослыми и все воевали на стороне отца.

Посвященные в тайны духовной алхимии и принявшие основы учения Дао, поднимали в воздух и пускали по водам тысячи драконов, самоотверженно шли в бой, и каждый день Хуан-ди исполнял в их поддержку свой заветный шаманский танец, передавая по тонким каналам энергию светлых сил и добрых стихий.

Но добру всегда сложней воевать, трудней ненавидеть, даже в порывах справедливого гнева добро вынуждено заимствовать часть энергии у зла. Хуан-ди научил своих детей сражаться без зла в душах, без поглощающей вибрации разрушения. В этом состоял один из секретов созданного им учения Дао.

Тем временем некогда цветущая и любимая им планета все больше походила на пепелище: демоны Янь-ди творили свое зло: пересыхали моря, рассыпались в песок камни, ураганы засыпали песком города, вода становилась сущим ядом, а деревья поглощали энергию жизни и ничего не давали взамен, ни плодов, ни семени… Так Янь-ди исполнял свой шаманский танец. Равновесное начало давно было утрачено им, и как ни искал он в играх своих и грозных ударах бубна хоть какие-то признаки согласия между тьмой и светом — не находил их…

Свет отворачивался от него и превращался в пламень, а пламень никого не мог пощадить. Желанная квинтэссенция бессмертия не рождалась в духовной алхимии Янь-ди, и в один из дней ненасытные духи разрушения вышли из-под контроля своего «освободителя» и поглотили его в один миг, выпив всю его кровь, иссушив и превратив в камень тело, которое затем рассыпалось в песок, рассеянный по миру.

Лишенные управления и направления демоны утратили волю и слились с хаосом. Так же потеряли волю и все армии Янь-ди, все, кроме одной. Чи-ю, внук Янь-ди от старшего его сына, с сорока драконами бежал с Дао на пленету Чжоу и там решил окопаться, накопить силы и продолжать войну. Но Чи-ю был бездарным учеником Янь-ди, он плохо понимал магию духовной алхимии и способен был лишь драться как разъяренное животное.

Хуан-ди призвал своего любимого дракона Пэнлая. Они достигли Чжоу и вступили в неравный бой с армией Чи-ю. Пэнлай сжег, растерзал восемнадцать драконов, а Хуан-ди в личной схватке сразил бешеного глупца Чи-ю. Война была окончена, но печальны оказались ее итоги: цивилизация желтой расы утратила древнее заповеданное равновесие.

Люди ясно поняли, что духовная алхимия может служить и откровенному злу и последнее может необратимо разрушать целые миры, унося бессчетное число жизней, только ради чьих-то бесцельных иллюзий и смутных идеалов.

Хуан-ди был разочарован. Несколько сыновей его погибло в войне, планета Дао потеряла весь некогда прекрасный облик. Города лежали в руинах, обезумевшие от горя женщины бродили по пустыне, оплакивая своих мужей и детей. Ничуть не лучше обстояли дела на планетах Гунн и Чжень. Люди там бунтовали, разрушали храмы, дворцы, обсерватории, и демоническая волна грозила новым приливом. Янь-ди все-таки успел породить своих последователей в кругах духовных искателей. Совершенные и миролюбивые драконы, друзья и преданные слуги людей, познали всю тяжесть и бремя зла…

Хуан-ди погрузился в очищающую медитацию, во время которой не пил, не ел и не спал несколько дней и ночей. Приближенные его и родственники стали беспокоиться состоянием повелителя Дао. Хуан-ди, между тем, постигал высшую эманацию Желтого луча и в одном из вдохов просветления нашел формулу духовного эликсира бессмертия.

Глубина и простота этой формулы настолько поразила Хуан-ди, что он без малейшего для себя риска продолжал свою медитацию еще почти два месяца. Пораженные такими способностями люди стали называть Хуан-ди святым. Но Хуан-ди не одобрил эту новую традицию, поскольку он не любил поклонения кумирам.