Величайшая в мире ложь или Никому не отдам (СИ) - Игнатова Теодора. Страница 22

— Болит? Прости, — встаёт с кровати, ставя на пол ведёт из комнаты.

Проходим до ванной в бело-синих тонах. Нестеров открывает воду подставив мои израненные ладони под теплую воду, морщусь, он не обращая внимания бережно моет с мылом. Аккуратно промакивает полотенцем, поднимаюсь медленно взглядом по его груди, по шее, по губам и в глаза, он смотрит совсем не на руки, а на меня. Встречаясь с ним глазами вздрагиваю, чувствую себя будто застукали за подглядыванием. Щёки пылают, да и всё лицо горит огнём. Дыхание сбивается, лёгкие будто скрутило и мне не хватает воздуха. Да что со мной?

Дима отпускает ладони запустив пальцы обеих рук в волосы, тянется к губам, да так мучительно долго. Слышу вздох стон. Это я что-ли? В груди тяжело до боли. Нестеров нежно целует прикусив нижнюю губу. Забываю дышать и сбиваюсь с мыслей…

Отпускает и выводит из ванной. Слышу собственный вздох полный разочарования. Разве это я? Приводит меня на кухню, усаживает за стол и включает чайник. Как ни в чём не бывало заваривает чай, верными спокойными движениями, а я нервно переплетаю пальцы на столе перед собой. Внутри всё переворачивается и душа не на месте. Неужели он этого не чувствует? Спокойный, как удав.

Ставит передо мной чай и со второй кружкой садится напротив, между нами тарелка с бутербродами. Нарезанный сыр, ветчина тонкими ломтиками и отрубной хлеб. У меня мама такой ест, а вот ветчину я не ем. На него не смотрю, только на руки, на белые кружки, на серую столешницу, что ещё тут есть…

— Алис, — от звука голоса вздрагиваю.

Да что со мной? Поднимаю из подлобья на него глаза.

— Извиниться не хочешь?

Удивлённо моргаю. А мне есть за, что извиниться? Я его сегодня на дороге не бросала при всех на посмешище.

— Ты меня сегодня обижала.

— Да когда успела? — вырвалось у меня.

— Пыталась сбежать от меня, зачем не понимаю. Орала убери свои лапы на всю улицу, мне было очень неприятно.

Молчу. Ты вообще бросил меня падать и оставил там, а потом позорно тащил вниз головой.

— Алис, тебе неприятно, когда я до тебя дотрагиваюсь?

Быстро опускаю глаза, язык не поворачивается ответить. Он ждёт сверля взглядом, если отвечу правду, просто сгорю от стыда. Молчание затягивается. Мотаю головой. Я не могу этого сказать вслух. Да, нравится, мне очень нравится, но сказать не могу.

— Если не ошибаюсь, то ты наговорила это от обиды. Я хочу так думать. Алис, я не могу, когда ты молчишь. Меня твои байкоты убивают.

А я ничего не могу сказать, не могу себя заставить и не знаю, что надо сказать.

— Знаешь, хотелось надрать тебе задницу и сейчас хочется.

Испуганно вскидываю на него глаза. Ни тени улыбки.

— За что?!

— За упрямство.

— Я ничего не сделала.

— Ты постоянно что-то делаешь, — перегибаясь через стол обхватывает затылок ладонью и тянет к себе заставляя подняться, крепко целует прикусив за губу, я хватаю его за руку удерживающую меня. Нет не сопротивляюсь, хочу ещё.

— Я обижен, — говорит в губы едва касаясь своими.

— Извини, — вырывается на выдохе у меня, только бы поцеловал. Скажу всё, что хочешь, только продолжи то, что начал.

Он будто читая мои мысли, притягивает к себе сильнее. Стою на носочках и готова перелезть к нему через стол. Целует нежно, не торопясь, будто пробует на вкус, а я хочу больше, уже распробовала и мне нравится. Второй рукой гладит шею и меня сбивает одно от другого. Теряюсь между острых ощущений. Дима отпускает губы из своего плена и проводит ими по щекам по подбородку, не сдержавшись тянусь сама и жадно кусаю его за губу.

— Ай! — дёргается он резко отпустив меня и зажимает рот ладонью.

Смотрит удивлённо на меня. Сама в шоке от себя падаю на кухонный диванчик, что творю. Закрываю лицо руками. Стыдно до чёртиков. Что на меня нашло? Я готова была на него накинуться. Лицо пылает, стыд атакует мозг.

Он убирает мои ладони от лица, а мне стыдно, я не могу смотреть в его глаза.

— Алис, — зовёт и я слышу улыбку. — Ну посмотри на меня, малыш.

Поднимаю глаза, Дима сидит передо мной на корточках, мои ладони в его ладонях, на лице улыбка, а я кажется сейчас провалюсь сквозь землю от стыда. Целует пальцы по очереди на обеих руках, улыбается и смотрит в глаза.

— Ты сама себя боишься и своих желаний. Хватит уже притворяться трусихой, ты же не такая.

— Такая…

— Девочка моя, ты чудо, — снова чмокает в ладошку.

Смотрю в его лицо, глаза улыбаются, волосы почти высохли и взъерошены, тянусь и приглаживаю их, внутри ёкнуло, это так ново и необычно, он как кот гладится об мою ладонь, не могу сдержать улыбки. Нижняя губа у него опухла от моего укуса. Трогаю опухшую губу, он выдыхает обжигая дыханием пальцы, целует.

— У тебя губа опухла, — голос мой будто чужой. Улыбаюсь. Так тебе и надо.

— Вот, как теперь ходить буду с распухшей губой? — целует пальцы, отдёргиваю, будто ударило током. Внутри ураган.

— Так тебе и надо, — улыбаюсь, в ответ на улыбку.

Его улыбку игнорировать нельзя, просто не получится. Она у него необыкновенная.

— Какая мстительная у меня девочка.

Краснея отвожу глаза. Садится на прежнее место и с аппетитом принимается за бутерброды.

— Ешь, я бы накормил чем-нибудь посущественнее, но мой холодильник пуст.

— Я не голодна, — робко отпиваю чай, ничего не хочу, просто надо что-то делать, он так на меня смотрит.

Дима доев бутерброды, моет обе кружки из под чая. У него звонит телефон. Уходит из кухни, но я всё равно слышу его разгов

— Да, уже собрался. Слыш, девица! Договоришься! Сейчас Алису домой отвезу и буду. Да, давай.

Какая ещё девица?! Настроение портится моментально. Он же не с девушкой разговаривал, а с кем? А моё какое дело… Я никто… Дима входит уже одетый. Он ничего не успевает сказать, быстро иду к двери. Приносит мои балетки, подозрительно поглядывая. Обуваюсь, внутри агония из чувств.

— Алис, что случилось?

— Ничего, — отвечаю, как можно спокойнее, а то ещё прицепится.

Выходим в подъезд, он закрывает квартиру и берет меня за руку. На лифте спускаемся вниз, выходим на улицу и молчим. Испытываю противоречивые чувства и не хочу отпускать и хочу послать далеко-далеко. Открывает мне дверь машины, сажусь, сам пристёгивает ремень. Оба молчим. Напряжение ощутимо витает в воздухе. По дороге до дома поглядывает на меня, я смотрю прямо перед собой. Хочется плакать. У родных ворот отстёгивает ремень и порывисто целует, не отвечаю и не дышу боясь расплакаться. Отпускает и подает мой рюкзак. Губы горят огнём. Я не хочу чтобы он уезжал. Сгребаю волю в кулак, вылезаю из машины и захожу домой не обернувшись. Напряженная до невозможного, тело будто задеревенело. Он не уезжает, зайдя в дом смотрю в окно, машина под окнами. Стоит ещё минут пять и исчезает. Выдыхаю, сердце взбесилось. Мама чем-то занята, тихонечко проскальзываю в свою комнату, падаю на кровать и плачу, роняя горькие слёзы в подушку. Сама не знаю почему, но на душе кошки скребут и раздирают до крови. Вот я дура! Ну и дура! Сама не знаю чего реву. Ощущение, что прыгнула с огромной высоты и не очень мягко приземлилась.

Глава 5

Сижу уныло на уроке. Рядом сонная Маринка, с трудом держа глаза открытыми. Как всегда гуляла допоздна, не выспалась. Передо мной Антон, периодически посмеиваясь переписывается с кем-то, не выпуская телефона из рук. Сверлю по привычке его спину взглядом, думаю совсем не о нём. Как последняя дура надеялась, что Нестеров заедет за мной. Ну я и дура! Глупая, наивная дура… Даже готова была расплакаться по дороге в школу. Сама себя не понимаю… Как он заставил о себе думать постоянно? Постоянно из-за него плачу. Не стоит того, я это чётко понимаю, но всё равно плачу. Ни о чём не могу думать, ни на чём не могу сосредоточиться, он постоянно в моей голове. Обижает, целует, снова обижает и снова целует, улыбается…

От вибрации телефона вздрагиваю, поспешно достаю из кармана. Сообщение с неизвестного номера. Открываю: