Месть со вкусом мяты (СИ) - Руслёна. Страница 42

— Так ты про неё сама и рассказала.

— Эй! А причём тут Томка и Горыныч? — что-то совсем ролики за шарики заходят. Она медленно, по стеночке пошла в кроватку. Какая она классная, большая, мягкая, удоб-б-на-ная…

— Ну, я гляну в телефоне?

— Гляди… — больше она не помнила уж ничего, сладко уснула.

Глава 22

А утром она смылась, как и планировала. Тесты ему гордо выложила накануне ещё на столик, но их там уже не было. Ага, выкинул сам. Как только он уехал, выпив кофе на завтрак, она тут же схватила чемодан, рюкзак и выскочила из отеля. Оглянулась на него. Жаль… Красивый отель и на халяву, но уж лучше самой платить, чем распивать коньяк по вечерам с непонятно откуда взявшимся папашей. Спасибо, конечно, папа, за всё, но… сама, сама!

Вчера она так и не удосужилась посмотреть на календарь, сейчас же включила телефон и посмотрела… Как он там говорил? Шерд? Нееет! ШЕРДИЩЕ просто! Девятнадцатое мая!

— Я спятила? Что за… за… закономерный же вопрос возникает — где я прошлялась целый месяц!? МЕСЯЦ! Мама дорогая! Прилетела и… что? Куда пошла? Куда подевалась?

Снова помянув приснопамятного шерда, потопала на такси. Не успела дойти до стоянки, как тут же к ней вырулила машина:

— Куда ехать?

— Северная, двенадцать.

Он переспросил погромче:

— Улица Северная, дом двенадцать? “Константа”, что ли?

— Нет, — Клубничкина нахмурилась и пошла в другую сторону, по набережной речки Преголи. Нет, не понравился он ей. Вот совсем! И чего орать на всю Ивановскую? Но таксист не отставал:

— Девушка, ну чё, едем-нет?

— НЕЕЕТ!

Он выругался, рванул, чуть не сбив её, хорошо, успела отскочить вовремя к парапету, и умчался, взвизгнув тормозами.

— Ой, мамочки… Нееет! Домой, только домой… Здесь что-то совсем плохо стало…

Брать такси на обочине уже не хотелось, вызвала по телефону и, усевшись в подъехавшую машину, всё предварительно проверив — и номер, и фамилию водителя, назвала дрожащим голосом аэропорт:

— Храброво, пожалуйста.

Так что городом полюбовалась аж два раза — по дороге в отель и обратно.

Через полчаса была уже на месте. Рейсов до Москвы было несколько, можно было повыбирать. Но есть ли билеты? Пошла в кассы. Кассирша нашла место на один только рейс, но и тот только до Питера. Ладно, до Питера, так до Питера, гулять, так гулять. Рейс через пять часов. Ждать долго, но ехать снова в город Ена не хотела. Нет уж, нет уж! Хватит! Почему ей так не везёт? Просто катастрофически! Прав был Горыныч… Одну её отпускать нельзя. Сдав чемодан в багаж, поднялась наверх и села у перил. Другого местечка не нашлось, так что просто сидела и смотрела вниз. Народ сновал, как в ульях пчёлы — туда, сюда. И жужжали так же. Пока пялилась на них от нечего делать, сзади вдруг раздался шум, визг и что-то с грохотом упало. Она подскочила и в испуге повернулась. Два пацана лет семи-восьми, носились между столиками друг за другом.

— Убить и закопать… Что за дети! Эй, бойцы невидимого фронта! Вы что творите? Где родители? Почему за вами никто не смотрит? — закатила глаза Енка, — ненавижу детей… куда, я вас спрашиваю, смотрят ваши родители?

Мальчишки остановились и уставились на неё. Это были близнецы, похожие до одури. И одетые так же — во всё одинаковое.

— Фу, как так можно, одеваться в одно и то же. Вот перепутаются вещи и будете таскать чужие штаны и рубашки.

Они переглянулись и захохотали, толкая друг друга локтями:

— Тётя, это же весело! Думают, что Венька, а это я! Или наоборот. Мы в школе уже менялись.

— Вас не учили, что обманывать нехорошо?

— Это не обман, — упрямо ответил всё тот же пацан и тут же ему поддакнул другой, который Веня.

— Вот, угадайте, кто из нас кто? — и они, “перемешавшись”, встали перед ней, выпятив свои петушиные грудные клетки.

Она неторопливо, но внимательно, их оглядела и ответила:

— Он — Веня, — и ткнула пальцем в Веню. Они растерялись, и она порадовалась — угадала.

— Как вы угадали? — возмущённо завопил тот, что ещё не назвался.

— Я экстрасенс, — сказала Енка, с таинственным видом приблизив к ним лицо. Краем глаза увидела спешащую в их сторону женщину, всю красную и взъерошенную. Даже к бабке не надо ходить, чтобы угадать, кто это, — и я даже знаю, что будет с вами через минуту… Вам сейчас влетит по заднее… число! — и, довольная, захохотала.

Мальчишки сразу смекнули, в чём дело, и рванули в бега, но опоздали — кара, в виде разъярённой матери, их настигла:

— Паршивцы! Я поубиваю вас! — ухватив обоих за воротники, она потащила мальчишек за собой.

Енка, тихо улыбаясь, долго их провожала взглядом, но тут зазвонил телефон:

— Ты где?

— О, папаша нарисовался! Что надо?

— Я спрашиваю — ТЫ ГДЕ?

— На бороде. Всё, погостила и хватит. Покидаю ваш замечательный город через пару-тройку часов.

— Я так и думал… Сиди на месте, я сейчас приеду. Провожу, если что.

Вот ещё, ждать она будет… Не нужны ей провожатые. Но в душе загорелся тёплый огонёк. Непривычно, всё же… Впрочем, если сидеть тихо и больше на звонки не отвечать, он и не найдёт. Быстренько вскочила и продефилировала до буфета:

— Кофе, будьте добры! Чёрный. И вон ту булочку.

— Круассан возьмите, они посвежее.

— Ну, давайте его.

Забрав покупки, пошла на место. Правда, не совсем, потому что её место было уже занято. И, если бы она была более внимательна и не смотрела на свой кофе, боясь разлить, то поняла бы, что её нагло обманули — там сидел Гринг, злой и озабоченный одновременно. У Енки чуть злополучный кофе не выпал из рук.

— Ну можно ли так пугать! Откуда ты тут???

— Садись, сейчас немного поговорим. Ты выпьешь свой кофе, и я тебя провожу, — не обращая внимание на её злопыхтение, сказал он, приглашая жестом присесть.

Да чтоб его… Клубничкина с самым независимым видом задрала нос и уселась рядом. Начала пить, причмокивая и закрывая глаза от удовольствия. Гринг засмеялся:

— Если что, я есть не хочу и жажда не мучает.

— Я рада, — буркнула она, откусывая чуть не половину круассана. Вообще-то она намеревалась протянуть время, как можно дольше, но от злости съела несчастную французскую булку в три укуса.

— В общем, дозвонился я до твоего Горыныча…

— Не мой он!

— Да, теперь не твой уж точно, — хмыкнул папочка, — надеюсь, подружку свою убивать не будешь?

— Что? Серьёзно? Томка? Ну вообще, супер! Я как раз мечтала её пристроить. Но, хаха! — она — не я, я только швыряться и умею, а она, хоть и тихая с виду — убить может. Так что — попал он, однозначно!

Гринг захохотал:

- Так и есть! Попал и ещё как! Впрочем, тебя в "деле" я тоже видел… Мы почему дозвониться не могли до него — Тома куда-то припрятала его… переговорное устройство.

— Ой, да, это она умеет, — оттаяла Енка и разулыбалась, — и что, дозвонился, дальше-то что?

— А ничего, — пожал плечами, — ты же домой ехать хотела? Я тебе пробил рейс до Москвы. Пошли, багаж заберём, переоформим на новый.

Она недоверчиво уставилась на Гринга:

— Как тебе удалось?

— Очень просто, по удостоверению. Пошли уже.

Пожав плечами, Клубничкина пошла за ним. Забрали багаж и отправились на регистрацию. Но папа Гоша, он же Гога, он же ещё кто-то там, свернул чуть левее:

— Слушай, надо зайти вон туда, там кабинет начальничка одного, местной полиции, надо ему кое-что передать от моего шефа, — Гринг показал куда-то неопределённо, но совершенно в другую от регистрации сторону, — времени ещё вагон, если что, успеем!

Енка что-то попыталась возмущённо вякнуть, но он тут же добавил:

— По работе, мы ненадолго, буквально пять минут.

Чем ближе подходили к этому “кабинету”, тем тревожнее становилась Енка. Стали всплывать какие-то образы, чей-то плач… В голове замелькали обрывки каких-то разговоров.

— Стой, подожди, у меня что-то с головой, что ли… Какие-то глюки или видения. Хотя… это, наверное, одно и то же, — потрясла она головой.