Экстрим не предлагать! (СИ) - Хоуп Аманди. Страница 49

— Со мной, — Майя не обращала внимания на её выходки. — Между прочим, я играла в женской сборной и довольно не плохо.

— В женской?! — Дарья ухмыльнулась.

— Так, что сыграем?

— Нет желания.

— Трусишь?

Зря Майя это сказала. Ответ не замедлил себя ждать.

— Я?! Сыграем! Один на один.

— Идет.

— Вася, кинь мячик, — попросила Дарья.

— Нет, не сейчас, — остановила её Майя.

— Трусишь?

— Нет, просто ты уже уставшая и силы будут не равны.

— Считай, что я тебе даю фору.

— Мне не нужны твои форы. Сыграем завтра. На этом же месте.

— В этот же час.

На этом спорщицы разошлись.

Инцидент не омрачил радость победы команды Воронцовой. Возвращаясь в лагерь, продолжали обсуждения игры, снова и снова восхищались мастерством Дарьи.

Молчал только Великопольский, он весь позеленел от злости. «Ну, почему же так хронически не везет? А, может, она, действительно, того… ведьма?». Он исподлобья взглянул на виновницу всех его бед и несчастий. «Ладно, будет когда-то и на моей улице праздник! Я терпеливый, я дождусь!».

Первый на этом острове дружеский матч по футболу решили отметить вкусным обедом. Он прошел на «ура». Валечка, как всегда была на высоте. Дарья сразу же после трапезы отыскала Станиславовича, который уединился и о чем-то замечтался, закрыв глаза.

— Платон Станиславович! — тихонько позвала его подошедшая Дарья.

— Что? — спросил, не открывая глаз.

— Я вам сценарий принесла…, - начала она. — Но можем отложить его.

— А, это ты, Дарья! — протянул Ершов и добавил уже бодрее: — Зачем же откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?! Это меня после обеда немного разморило. Давай сюда свой шедевр, посмотрим, почитаем.

Он начал читать с интересом, но по мере прочтения его лицо становилось все более мрачным.

— Дарья, ты знаешь, что я люблю тебя, как дочь, и ценю, как профессионала.

— Вам не понравилось?

— Не то, чтобы не понравилось. Просто как-то пессимистично. Шоу получается в грустном ключе. Где же аргументы "за"?

— Я их не нашла.

— Что, так плохо все? — участливо спросил Ершов.

— Нет, все хорошо. Я еще подумаю, — Дарья забрала свой опус и ушла.

— Подумай, подумай. Время у нас еще есть. Глядишь, чего-нибудь повеселее надумаешь.

Станиславович грустно посмотрел ей вслед: «Ну, что у нее в голове? Молодая, красивая, талантливая, рядом любимый… тут, конечно, неоднозначно… Но все равно странно. У меня аргументы только "за", и ни одного "против"! Ну, разве, что по внуку соскучился…».

Ершов снова замечтался, но вскоре вспомнил: «Великопольский! Где его работа? Сейчас я ему!». Станиславович решительно направился на поиски нерадивого писателя. И вскоре его нашел, обнимающимся с Эллой. Подойдя, он кашлянул:

— Не помешаю?

«Уже!», — подумал Павел, он так старался помириться с Эллой после дневной размолвки. Пришлось даже изображать из себя раздавленного горем из-за поражения, лишь бы она сжалилась и простила. И только Элла была доведена до нужной кондиции, как появился этот.

— Ну, что вы, Платон Станиславович! — расплылся в улыбке Великопольский. — А я вас везде ищу!

— Я заметил, прямо с ног сбился в поисках!

— Ну, Платон Станиславович…

— У тебя пять минут, чтобы завершить любезности здесь и жду тебя в лагере!

Действительно, совсем скоро Павел объявился в лагере и протянул Станиславовичу несколько листиков исписанных разным почерком.

— Что это? — удивился Ершов, разглядывая абсолютно нечитабельные каракули. — Павел, ты что, издеваешься? Не знал, что у тебя такой некаллиграфичный почерк! А напечатать слабо? Или ты уже разучился?

— Это Дарья виновата! Она мне машинку не дала! — начал оправдываться Великопольский, указывая при этом пальцем на "жадину".

— Детский сад, ясельная группа! — со вздохом констатировал Станиславович. — Ладно, читай сам!

— Как? Вслух?

— Нет, про себя! — Ершов начинал закипать. — А я буду твои мысли слушать!

— Тогда я зачитаю вступительное слово ведущего: «Спокон веков повелось, что мужчина — добытчик и охранник, а женщина — хранительница очага», — выразительно начал Великопольский.

Ершов одобрительно закивал головой. Народ тоже с интересом прислушался.

— На мужчине всегда лежит большая ответственность, в то время как удел женщины — дом и дети. И для женщины это все естественно и не в тягость. А если человек не устает, то и отдых ему особо не нужен.

— Вот, оно, куда ты клонишь? — удивился Ершов.

Женская часть населения острова возмущенно переглядывалась.

Павел невозмутимо продолжал:

— Конечно, есть работающие женщины, но их работа не очень тяжелая и ответственная, без напряга. Спросите о женщинах-руководителях? Это вообще нонсенс! Женщина не может быть грамотным и успешным руководителем! — на последних словах он с вызовом посмотрел на Дарью.

В лагере поднялся возмущенный гул.

— Удивил, Павел Сигизмундович, удивил! Интересная у тебя жизненная позиция! — крякнул Ершов. — Надеюсь, ты понимаешь, что это мы не сможем с такого начать?

— Это почему же?

— Да хотя бы в целях твоей личной безопасности! Ты же не сможешь спокойно ходить по улицам после таких опусов!

— Ему до этого момента дожить еще надо! — с нескрываемой угрозой произнесла Валя, держа в руках ножичек. Все женщины в знак согласия закивали.

— Ладно, признаю, немного резковато получилось, — Великопольский понял, что перегнул палку.

— И все? — женщины были крайне возмущены.

- А что мне голову пеплом посыпать или пойти с горя утопиться?

- Лично я, за второе! — не сдержалась Дарья. — Проголосуем?

- Нет. Наказание будет более суровым, — улыбнулась Валентина и перешла на официальный тон: — Павел Сигизмундович Великопольский, вы признаетесь виновным в оскорблении женщины и нарушении ее прав! Вы приговариваетесь…

- К высшей мере наказания! — подражая ее тону, продолжила Дарья.

— И приговариваетесь, — Валя была невозмутима. — К наряду вне очереди на кухне! Будете мыть посуду после ужина! Начнем разрушать стереотипы, сложившиеся исторически!

Дамы одобрительно захлопали, а Дарья даже засвистела.

— Молодцы, девушки! — поддержал Станиславович. — И наказание — то, что доктор прописал!

Павел не рискнул противиться наказанию, но зуб на Воронцову вырос до небывалых размеров. Она снова была виновна в его злоключениях.

После ужина вся грязная посуда была торжественно передана «приговоренному». Павел, скрипя зубами, отправился отбывать наказание. Женщины были довольны — их обидчик получил по заслугам!

Глава 17

Насыщенный событиями день и вкусный сытный ужин сделали свое дело — народ дружно отправился в постельки. Но среди них не было двоих.

— Не спится? — тихо спросил Ростислав, подойдя к сидящей у почти потухшего костра Даши.

— Тебя не касается ни мой сон, ни явь, — ответила раздражённо.

— Я бы хотел, чтобы касались!

— А больше ничего не хочешь? Иди, вон Майю свою целуй. Бабник!

— Ты тоже неплохо с Фимой развлекаешься.

— У тебя нет никаких прав меня упрекать в этом.

- Есть! Я люблю тебя и ты меня любишь!

— Это ничего не меняет. Уже не меняет!

— Нет, все еще можно изменить! Только надо на это решиться!

— Это кто мне о решительности говорить будет?

— Я знаю, что в сложившейся ситуации большая доля моей вины.

— Мы оба виноваты, — уже спокойнее сказала Дарья

— Ну, раз оба виноваты, то, может, вдвоем все исправим?

Дарья подняла на него глаза:

— Я не знаю… как всё исправить…

— Давай, начнем! Главное, начать!

Она отрицательно покачала головой, развернулась и пошла в хижину.

«Сами разрушили, сами и исправим», — подумал ей вслед Никитин.

«А, может, действительно, стоит попробовать?», — уходя, она чувствовала, как он провожал ее взглядом. «Отбросить все страхи и условности и, как в омут с головой? Вдруг счастье так близко?» — пронеслось у нее в голове, это ее измученное сердечко несмело о себе напомнило, но она усилием воли заставила его замолчать.