Поиграем? (СИ) - Юнина Наталья. Страница 34

— Ты реально так думаешь?

— А почему нет? Вы же говорите, что я продажная. Что мешает вам быть таким же?

— Ясно. Только я так не говорил. Я сказал, что у всех есть цена. Я — не исключение.

— Так я угадала?

— Нет. Я просто оказался в нужное время, в нужном месте и помог выжить одному очень обеспеченному мужчине. И я не стал играть в гордого придурка и отказываться от предложенных мне денег. А дальше — мне просто хватило ума их правильно вложить.

— Неожиданно, — задумчиво произносит Женя.

— И ты не отказывайся от поступающих тебе предложений, — подмигиваю.

— А вы все о себе любимом, — усмехается Женя и тут же с нахмуренным лицом достает из пакета какую-то коробочку.

— И зачем мне резиновая вагина?! — Ах ты сукин сын! — У меня так-то своя есть.

— Угадай с трех?

— Эмм… что-то обидное за то, что вы бывшая женщина по моей шуточной версии?

— Скажешь тоже, — выхватываю коробку из ее рук и кидаю обратно в пакет. — Это чтобы ты тренировалась ставить уретральный катетер.

— Так я умею его ставить.

— Черт, запамятовал. У тебя же были проблемы с членами, — пауза. Затяжная. Во время которой мы синхронно переводим взгляд на мой пах. — Нет. На мне тренироваться не надо. Это существенно затруднит наши будущие интимные отношения.

— Чем?

— Ты заметила? — вкрадчиво произнес я.

— Что я должна была заметить? Что он у вас пришитый? Я, кажется, говорила, что не рассматривала его тогда в туалете, — усмехаюсь в голос.

— Ты сказала, «чем затруднит», а не «у нас не будет никаких интимных отношений».

— Я просто не обращаю внимания на эту чушь. Подыгрываю вам, вот и все, — как бы невзначай произносит Женя, закусывая губу. Это провокация с ее стороны или меня уже плющит? Раньше она точно так не делала. Да и по хрен. Тянусь к ее губам, но Женя резко уворачивается и отходит в сторону.

— Да.

Только увидев, что она поднесла к уху телефон, до меня дошло, что скорее всего если бы не звонок, Женя бы и не увернулась. Я не провидец, но то, что настроение у любительницы карасей изменилось, это факт.

— Оставайся там, я сейчас приеду.

— Вы предлагали мне поиграть с вами в «вопрос-ответ» под эту бутылку.

— И?

— Я согласна. Только чуть позже и после того, как вы поможете мне кое в чем. Вы же на машине?

— На ней, — киваю.

— Поможете?

— Чего б не помочь.

Глава 23

Не надо быть провидцем, чтобы не понимать — никакой интересной ночи сегодня мне не светит. В принципе, трахать Женю, после того как ее развезло бы от вискаря, я и не собирался. Проблема в том, что интересного разговора под градусом я определенно лишился. Да и относительной Жениной расслабленности и хорошего настроения после сожранных ею карасей, тоже. Вот это и удручает. А десять минут молчанки, совершенное безразличие к моей нескромной персоне и Женин взгляд, обращенный в окно — напрягают.

Делаю погромче радио и на автомате переключаю каналы. Ноль реакции. Я так куда-нибудь врежусь, к чертям собачим, если и дальше буду пялиться на нее. Однако, на очередной радиостанции Женя все-таки переводит взгляд от окна, я же резко на дорогу. Стучу пальцами по рулю в такт девчачьей песни из девяностых. Теперь уже я чувствую на себе ее взгляд. И это забавляет. Резко поворачиваю голову и в такт произношу четко и громко:

— Бум, — на что Женя неожиданно улыбается. Вид у нее определенно заинтересованный.

— Вы слушаете такие песни? — ну наконец-то, голос прорезался.

— А что не так?

— Ничего. Я думала, что мужчинам такое не положено слушать.

— С хрена ли нам это не положено? Дурацкое общество с дурацкими стереотипами. Ты еще скажи, что мужики не плачут.

— А вы?

— Что я?

— Плачете?

— Под Буланову? Ну под нее грех не поплакать.

— Вы серьезно?

— А что, разве нет? — совершенно серьезно бросаю я, переводя взгляд на дорогу. — Была у нее такая песня про пацана. Не зови ты мишку папой, не тяни его за лапу. Трогательно.

— Спи мой мальчик маленький, — тихо произносит Женя.

— Вот-вот, она. Ну, конечно, специально по ночам я не включаю ее песни и не рыдаю вместе с ней под ее «не плачь».

— Вы и эту песню знаете?! — удивленно произносит Женя, от чего я невольно вновь устремляю на нее взгляд.

— Ну, судя по твоему лицу, надо бы сказать, что нет, не знаю. Но уже поздно идти в отказ.

— Мужчина, который знает слова из песни Тани Булановой вызывает подозрения.

— А я думал наоборот. Типа свой в доску.

— Знаете, вы какой-то другой. Не такой как обычно.

— А какой обычно? — тут же отворачивается к окну. — Да ладно, Жень, ты уже столько ляпала при мне языком, что пора признаться самой себе — я тебе ничего не сделаю за твою правду. Она ж меня забавляет. Так какой?

— Просто другой. Как будто навеселе, но при этом совершенно точно не пьяный.

— Это все песня Танюхи на меня влияет. Бум.

— Я имела в ввиду не в машине, а с самого начала, когда ко мне пришли. Вы как… как молодой. В смысле очень молодой. Игривый.

— Мне тридцать три. Как я должен, по-твоему, себя вести? Ходить с томиком «Боли в спине», сидеть на лавке и ебашить тростью мимо проходящих девок, потому что те, шалавы такие, в коротких юбках, мне не дают? А в перерывах между ворчаньем закатывать соленья и выращивать на подоконнике рассаду, как и положено старику?

— Я не этого имела в виду. И вообще, — делает длительную паузу. — Я выращивала на подоконнике зелень зимой. И ничего такого в этом не вижу, — обиженно заканчивает Женя, отворачиваясь к окну.

— Хозяйственная. Будущему мужу может понравится, особенно если он тоже будет увлекаться… рассадой.

— А почему вы не спросили куда и зачем мы едем, а просто адрес.

— А что могут быть какие-то варианты, кроме как за твоей сестрой?

— Хм…если вы знали, тогда почему согласились поехать, зная, что продолжения не будет?

— Ну почему не будет? Будет, просто без вискаря. Нам еще ехать минут пятнадцать, за это время человек может поведать о себе многое. Так что я задаю вопрос — ты отвечаешь.

— Мы так не договаривались.

— Ну тогда после того, как заберем твою сестру, поедем бухать к тебе, раз обещала.

— Я везу сестру к себе. Так что пьянка с вами никак невозможна чисто технически, не говоря уж о том, что я в принципе не собиралась с вами пить.

— Ну так тем более — отвечай на мои вопросы, раз нагло и подло соврала. Все элементарно, Евгения Михайловна.

— Ну задавайте, только я соврать могу.

— Я тоже много чего могу, но ведь не делаю этого и тебе не советую. Ладно, для начала ответь мне на простой вопрос: ты когда-нибудь что-нибудь воровала? Ну, например, в нашем мухосранске. Яблоки, алычу, груши, например.

— Странный у вас вопрос, Алексей Викторович. Я чего-нибудь пошлого ожидала, а вы про краденое.

— Да ты подожди, еще спрошу. Запудрю тебе мозги и вырулим на интересующие меня вопросы.

— Зачем вы говорите о своих намерениях?

— Чтобы я не казался тебе лучше, чем есть. Ну так что, Жень?

— Воровала. Один раз. Хотя, нет, получается два. Второй у вас — рыбу.

— Ты меня сейчас разочаровала. Вот серьезно.

— Воровством? — озадаченно спрашивает Женя.

— Нет. Одним разом. Что это за вечное бабское стремление себя обелить? У меня был до тебя один. А ты второй и почти единственный, — чего я добивался этим наездом, сам не знаю. Ясное дело, Женя взглянула на меня как на врага, да и это явно не поспособствует нормальному разговору.

— Вы не тот человек, перед которым мне себя нужно обелять. Как мужчине, который, на минуточку, врач, подмечающий все мелочи, вам бы это следовало учесть. Но, видимо, ваш опыт общения с людьми, в частности с женщинами, не дает вам мыслить здраво. Вам проще видеть во мне шлюху и воровку. Не буду вас в этом переубеждать.

— Не преувеличивай.

— И не думала.