По Праву Крови - Гринберга Оксана. Страница 6

Поэтому, кивнув, увела Стенли на кухню, оставив мужчин наедине. Решила, что папе уже получше, а Джулиану все равно ничего не грозит – отец побурчит-порычит, но рано или поздно его простит. Слишком уж сильно он нас любил, чтобы долго злиться.

Затем мы станем пить чай с пирожками, а тушеного кролика я все-таки подам на ужин – и у нас будет небольшой семейный праздник.

С Джулианом я разговаривала уже после того, как тому порядком досталось от отца. Затем, когда буря улеглась, мы вполне мирно выпили чаю, беседуя на отвлеченные темы. Словно не было ни незваного гостя, так и не познавшего гостеприимства Вердалей, ни скандала, ни папиного приступа, ни его разговора с братом по душам, после которого на щеках Джулиана все еще пылали красные пятна.

Вместо этого мы всесторонне обсудили нашу с Джулианом завтрашнюю поездку в Милерин. Выезжали мы на рассвете вместе с дядей Захарием, нашим соседом из «Хромого осла», везущим на рынок масло со своей маслобойни. Не могли не поехать, потому что до истечения срока уплаты по закладной оставались как раз два дня и дальше откладывать уже было невозможно.

Папа рвался поехать вместе с нами, но он не мог. В последнее время приступы участились, и провести почти двое суток в седле было бы для него смерти подобно. Он это прекрасно понимал, так что ему оставалось лишь украдкой вздыхать.

Да, конечно, деньги мог отвезти и Джулиан, но я знала, что отец ему не доверял. Не говорил об этом вслух, но так уж вышло, что положиться он мог только на меня.

К тому же у меня был еще один уважительный повод для поездки в Милерин. Пришло время исполнить то, что я пообещала маме перед ее смертью. Она просила, чтобы, когда достигну совершеннолетия, я обязательно посетила Башню Богини Бартетт, которой она была посвящена, и поговорила бы с Верховной Жрицей Эрной.

Восемнадцать лет мне исполнилось еще осенью, но вырваться в Милерин мне так и не удалось. Зато теперь нашелся отличный повод выполнить обещанное.

Правда, по папиному лицу было видно, что, будь его воля, он бы запер нас всех – и меня, и Джулиана, и Стенли – в этом доме, стараясь оградить от опасностей мира. И самой страшной из них, по папиному мнению, были райтары, против власти которых он и пытался пойти десять лет назад.

Поддавшись на уговоры своего младшего брата Эстебана, отец примкнул к Армии Справедливости. До этого уже были попытки избавиться от чужого гнета, но все бунты подавлялись райтарами жестоко и беспощадно. И тот, десять лет назад, не стал исключением. Правда, на короткое время мятежникам удалось получить преимущество и даже выбить райтаров из столицы, но все закончилось плачевно.

Наши враги были практически неуязвимы – удары мечей и стрелы отскакивали от их брони, и даже боевые заклинания мало помогали.

И все потому, что они пришли из другого мира три сотни лет назад, а их магия оказалась нам не по зубам. Вот так, шагнули через свои порталы и уже через несколько месяцев, сломив наше сопротивление, захватили Нотубрию.

Так мы и жили – под властью райтаров. Давно уже жили, успели привыкнуть. Платили непомерные налоги и отдавали завоевателям почти все, что добывали из-под земли.

Впрочем, в нашей глуши все осталось, как прежде, еще до прихода райтаров, разве что налоги повысили. Врагов здесь не водилось – что бы им делать в дальнем краю Южной Провинции?! В столице – одно, а в деревеньке Гробини интересов у них не было.

Зато, как оказалось, у нас завелись опасные повстанцы…

– Да ты в своем уме, Джулиан?! – накинулась я на брата, когда, попросив помочь мне с посудой, выманила его на кухню. – Как ты вообще до такого додумался?! Неужели не понимаешь, чем это для тебя закончится?! Чем это закончится для всех нас?! Или же тебе напомнить, что произошло десять лет назад, когда папа пошел против райтаров?!

Хотела еще добавить: посмотри на себя, какой из тебя повстанец? – но все же решила поберечь его порядком раздутое самолюбие. Потому что… Дело вовсе не в среднем росте моего брата, его хлипком телосложении и даже не в едва-едва пробивающихся над верхней губой темных усиках, а в том, что Джулиан всегда был маминым сыночком.

Потом, когда мама умерла, он стал моим «сыночком», который плакал по ночам в моей комнате и отказывался брать на себя какую-либо ответственность. Мы с отцом уже отчаялись ждать, когда он наконец-таки повзрослеет.

Но Джулиан, закончив школу, внезапно решил поступить в Кадетский Корпус в Милерине, и папа почему-то дал свое согласие. Наверное, решил, что это единственный способ помочь его старшему сыну стать мужчиной, раз уж по-другому не выходило.

Написал своему бывшему сослуживцу, работавшему там то ли ректором, то ли деканом, и… Джулиана приняли! Правда, оплата его учебы и расходов сжирала почти все наши средства.

Но Джулиан пошел еще дальше – вместо того, чтобы каждый день благодарить отца, он вернулся домой и привез с собой проблемы.

– Дайрин, послушай! – замялся брат. – Говорю же, я не имею никаких дел с Армией Справедливости! Неккер сам ко мне подсел в кабаке…

– Ах, в кабаке! – протянула я. – Интересно, на какие деньги ты по ним разгуливаешь? Мы не можем купить Стенли нормальную одежду, а ты… Ты там развлекаешься!

Но Джулиан лишь отмахнулся.

– Неккер всего лишь попросил меня об одной услуге. Он хотел поговорить с отцом и ничего больше!

– Врешь! – заявила ему. – Я прекрасно чувствую, что ты мне врешь!

После того, как появилась Связь с Грезой, у меня получалось неплохо различать ложь. Нет, мысли людей мне были неподвластны, а вот их чувства и душевные порывы я ощущала очень даже хорошо. Вот и сейчас меня не оставляло ощущение, что Джулиан чего-то не договаривал.

– Неккер всего лишь просил меня устроить встречу с отцом, – твердо произнес брат. – Сказал, что он знает, кем были Вердали – и папа, и дядя Эстебан. И еще, что в тот раз у них почти получилось… Если бы не вмешались ирханы – тоже райтары, что-то вроде их элитных частей, – им бы удалось не только выбить врагов из столицы, но и вышвырнуть их из королевства. Дайрин, клянусь, он просто хотел поговорить с папой!

– Мне все равно, – сказала ему, – что именно хотел Рейм Неккер, потому что ноги его в нашем доме не будет! Но это еще не все, Джулиан! Ты должен мне поклясться… Пообещать, что ни отец, ни я больше никогда не услышим ни о сопротивлении, ни об Армии Справедливости и что ты навсегда выкинешь бредовые мысли из своей головы.

Сказала и уставилась ему в глаза. У Джулиана они были такими же черными, как у отца, в окружении длинных девичьих ресниц. И брат заморгал, а затем почему-то отвел взгляд.

– Джулиан, – произнесла я угрожающе, – сейчас же поклянись, и только тогда все будет по-прежнему! Иначе… Иначе ты можешь идти куда хочешь, ты мне больше не брат! И вот еще, денег на учебу ты тоже больше не получишь. Уж поверь, я приложу к этому руку!

Последние мои слова напугали куда больше, чем предыдущая угроза.

– Дайрин…

– Я не шучу!

– Хорошо! – наконец, сдался он. – Да, признаюсь, я немного увлекся их идеями. Но ведь они правы… Доколе мы должны терпеть мерзких райтаров на своей земле?!

– Джулиан!.. – рявкнула я.

Впрочем, брат тут же пошел на попятную.

– Все, Дайрин! С этого момента все… Клянусь, я завязал!

Я вновь уставилась ему в глаза. Взгляда Джулиан больше не отводил, но все же заморгал. Мне показалось, что брат искренне старался поверить в собственные слова, но при этом скрестил пальцы за спиной. Джулиан всегда так делал, когда врал маме, пока та еще была жива.

Говорил ей, что это я, а не он, разбил ту банку с вареньем или же отпустил с привязи коз. И пытался в это поверить, зная, что она тоже чувствовала ложь.

Эта тактика частенько с ней срабатывала. А потом, когда я у него спрашивала, зачем он так поступил, заявлял, что я девчонка и меня так сильно не наказали, как наказали бы его.

И даже маме, бывшей Верховной Жрице Богини Бартетт, не всегда удавалось подловить Джулиана на вранье!