Монета Бога Теней (СИ) - "Aaron Byrne". Страница 12

— Что-то вообще пить расхотелось.

— А это, возможно, от ягод. Они заставят тебя пропотеть, их для этого и едят. Они содержат малую дозу яда, так что, фактически, мы теперь отравлены. Я подсушил их, чтобы смертельное вещество потеряло свою концентрацию и было не опасно.

— Какого черта? — Возмутился Титус, в иной ситуации он выхватил бы меч, чтобы всех покромсать, но ведь они тоже ели ягоды, значит, знали, что делают. Светлые глаза, слегка притупленные легкой тревогой, смотрели на собеседников.

— Ягоды разогревают твое тело, это хорошо помогает холодными ночами. Взгляни на себя, у тебя скоро слизь носом пойдет. Будет обидно, если непобедимого рыцаря убьет не лес, а обычная простуда. Ведьмовские ягоды расслабляют мышцы и вырабатывают иммунитет к яду, знаешь, как это происходит? Малые дозы яда заставляют тело привыкнуть к нему, приучают бороться. Это рассказал нам один вор из нашего города, он даже еду приправлял этой отравой. Понемногу, разумеется. — Алистер говорил с рыцарем без раздражения в голосе, не так, как обычно отвечал Роланду — все потому, что Титус в отличие от друга, не переспрашивал по несколько раз. — В общем, добрый мужик был.

— Глупец, я бы выразился именно так.

— Не сказал бы. — Заметил Роланд. — В итоге, когда в него выстрелили отравленной стрелой, которая за несколько часов отправила бы на тот свет даже медведя, наш герой всего лишь слегка замарал штаны, ну подумаешь, неделю ходил под себя жидким и теплым, но зато — выжил.

— У вас в городке, наверное, были прекрасные соседи.

— Были у Роланда, а я переселился туда намного позже. Драконий клык, сам по себе, населяли семьи охотников, наемников, алхимиков — поэтому у нас с ним довольно широкий запас знаний. — Алистер вскочил на ноги и стал надевать куртку на голое тело, справившись с этим, он взял колчан и лук, лежавшие костра. — Нужно добыть еду.

— Мы же уже ели.

— Ягоды непростые, поверь, скоро ты сам начнешь думать о пище. Кровь в твоем теле течет сейчас быстрее обычного, согревает, а это отнимает много сил. — Рыцарь и воин провели добытчика взглядом, пока он постепенно скрывался в тумане, набирая скорость и перескакивая через корни.

*****

Где-то в глубине Темнолесья стояла часовня. Она единственная в этих землях была символом богов света, пока пять лет назад все их служители не были жестоко убиты. Заброшенное строение скрывалось в самом сердце леса, увы, теперешние прихожане утратили веру, даже если когда-то и поклонялись богам. Она служила кое-чему другому, вполне земному и настоящему. Единственный просвет в кронах освещал крышу храма, дивное зрелище — некая пыльца спускалась через этот луч, что напоминало легкий снегопад. Тропа к храму давно заросла, падавший на нее свет делал видимыми кусты, миновав которые, можно было добраться до постройки с башней и колоколами. Часовня еще не утратила свой величественный облик, наверное, многие художники захотели бы прийти на это место, только лишь для того, чтобы перенести красоту здания на холст.

Прихожанин храма, некий Бернард Борн, спешно зашел в часовню, не обращая внимания, что втаптывает в грязь белые цветы. Бернард был одет в тяжелые латы из черной стали — довольно редкого металла, месторождения которого располагались только в этих краях. У него были каштановые волосы, а глаза имели необычный цвет: один из них был синий, другой — светло-коричневый, почти медовый. Стоило одетому в черное воину переступить порог и отворить массивную дубовую дверь, перед ним предстал человек, похожий на священника, могло показаться, что он давно ожидал гостя. Служитель храма был слегка потрепан: от вина на рясе остались красные пятна, коричневые же напоминали свежую кровь. Мужчина был рыжеволосый, коренастый. Его коротко стриженные волосы не скрывали небольших шрамов на лице и шее. Монах повернулся лицом к посетителю, а его черные глаза, казалось, были способны прожечь собеседника насквозь.

— Измаил?

— Ожидал увидеть в моем доме кого-то другого? — Насмешливо спросил названный Измаилом, подойдя к гостю вплотную. — Разве ты удивлен, Бернард?

— Не могу привыкнуть к твоему новому образу, вот и все. Наемный убийца маскируется под святошу из храма света, кому скажи, воспримут как шутку. Дикость. Ты меня знаешь, я не поболтать заскочил, у меня есть для тебя работа, заказ одного из моих знакомых.

— Видал я твоих знакомых в глубокой могиле, которую лично бы вырыл.

— Из-за твоего «плохого опыта», ты не обращаешь внимания на детали. Не вижу прежнего задорного подхода, ради которого я и обращаюсь за твоими услугами. Я считаю тебя деловым человеком, не пытайся разубедить меня в этом, а лучше выслушай.

— Последний раз, когда я работал на твоего друга, треклятого принца, я убил своего родного брата, всадил два арбалетных болта ему в самое сердце. Так что я не особо горю желанием продолжать сотрудничество, обещай хоть золотые горы. И советую тебе убраться подальше, пока есть на чем сапоги носить.

— Кто мог знать, что твой брат сунется в Легион? Он же простой вор, а его смерть — лишь совпадение. Никто ведь не знает о контракте? Помни, заказчик заплатил достаточно, чтобы ты молчал. Хотя представляю, как хочется похвастаться своим участием в засаде на Легион.

— Бернард, друг мой. — Вздохнул Измаил, отойдя и присев на деревянную скамью. За ним последовал и гость, уставившись на разрисованные красками стены: рисунки изображали всех известных богов, но были выполнены в непривычном стиле, в некоторых местах, на штукатурке, виднелись засохшие пятна крови. Внутри храма было темно, редкие лучи света доходили до поросшего травой пола, они пробивались через мелкие трещины в черепице. Зал был заставлен деревянными скамейками, часть была перевернута, часть разбита, а некоторые вовсе поросли лианами. — Тот контракт был воистину грандиозен, готов признать это. Продуманный план с неизвестным мотивом, однако, я не горжусь участием в нем. Я убил принца, зарезал многих серых легионеров, которые, прошу заметить, были великими воинами. Но никто не сможет вернуть мне брата.

— Я знаю, что способно облегчить боль потери. — Заметил Бернард, невзначай положив между собой и наемником кожаный кошель, полный монет. — Разве родня не продается? Тем вечером, ты не только потерял брата, которого, насколько мне известно, бросил еще в детстве, как и его отец. Тогда некий Измаил обогатился на несколько лет вперед. Не каждому выпадает шанс так заработать. Да и вообще, если хочешь изображать страдальца и не заключать контракт, не ищи для этого повод.

— Кто наша жертва?

— Рыцарь.

— Черт, зачем столько информации!

— Сарказм?

— Нет, что ты. — Возмутился Измаил. — Конечно это сарказм, продажная ты скотина. Говори, кого нужно убить и как, потом назови, за сколько и где. Я тебе не сказочная фея, мне нужна точная информация, если ты хочешь заказать человека, понимаешь? Не думай, что я способен читать мысли, выродок ты эдакий! — Сплюнул Измаил, чуть не попав Бернарду на сапог.

— Рыцарь Ордена Пламенного сердца, некий сэр Титус, седой и безукоризненно правильный. Настолько, что мне тошно становится, когда слышу о нем. В общем, этот образец чести должен умереть, и я, считай, заказал ему надгробие, поэтому не оплошай.

— Ясно, нужно убить старика-рыцаря. Кому-то тростью пригрозил?

— Он молод, предан идеалам ордена. Седина не от долгих лет, тебе стоит ожидать серьезного отпора с его стороны. Заказчик — мой старший брат Кроули, ты наверняка слышал о нем, недавно он зашел ко мне с просьбой прикрыть его отход через границу. Даже подумать не мог, что нелегкая приведет предателя в Темнолесье. Я дал ему своих людей, знающих безопасный переход через границу, но твоя цель, как думает Кроули, тоже пойдет через эти гиблые места, в надежде поймать своего врага. Вот такая вот Титус заноза в заду.

— Кроули Борн, он же тоже рыцарь ордена Пламенного Сердца? Недолюбливаю этих рубак, они, сволочи, убили нашу с братом мать, оставив только отца, который тоже исчез спустя пару лет. Все печально, у меня такая история — впору с девушками знакомиться, на жалость буду давить. Хотя знаешь, не волнуйся, его, скорее всего, убьет лес, так как сам он не дойдет даже до его середины, тамошние животные любят путешественников.